Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я Страница 2

– А что, собственно, это такое – этот конец света? – Залетевшей мыслью воззрился в себя Он, видевший себя через это «Я». – И ведь желание знать точную дату прихода конца света, наверное, не мучило разве что только очень занятых и озабоченных (?) собой людей. Что, в общем-то, интересно и мне, хоть и не знающему этого, но при этом имеющему свои должные основания предполагать. И вот в этом моем предположении хотелось бы спросить: а не задавался ли кто-либо этим вопросом «Почему же то или иное глобальное событие пришлось если не на него, то, к примеру, вон на того, кто рядом с тобой или же наоборот совсем далеко?». Ну, те же мировые войны, эти предвестники конца света, почему они пришлись именно на то или иное поколение, которое характеризуется присущей ему степенью развития своего среднестатистического умственного сознания. И не в этом ли есть ответ на эту сказуемость конца света, который именно и формируется от совокупности сознания живущих в тот или иной период жизни, и который в соответствии с этими общими представлениями и выливается в определенную этим сознанием концовку? А может быть, наше сознание в дальнейшем перерастет себя, и уже конец света будет значить нечто другое, чего мы и помыслить на нашем уровне развития не можем?

Так что, всего вероятней, нам его ещё придется долго ждать. Уж слишком мы мелки для настоящего конца света, как некоего перехода в совсем другое сознание. Ну а пока нас ждут свои промежуточные, так сказать, частные концы своего света… Как оказывается, очень своеобразно думается, вот так стоя на коленях прямо по середине улицы, по которой туда-сюда снуют различные, как спешащие так и не очень, люди, которые завидев на своем пути эту усевшуюся на колени странность, скорее всего сбиваются со своей очень умной мысли и сначала, отпрянув от этой дорожной неожиданности, не скрывая удивленного выражения своего лица, наклонив голову в бок, внимательно посмотрят на него, и убедившись в чем-то своем, покрутят мысленно у виска свой палец. И опять, уже правда после того как убедятся в том, что сверху как будто никакой там метеорит не падает, что-то там решив, уже наполненные своей самоуверенностью в крепости бытия этого мира, отправятся дальше.

Но надо заметить, что не все прохожие испытывали такую деликатность обхождения с ним, присевшим (или как истукан, стоящим на одном месте) на тротуаре. И тот, кто как раз испытывал озабоченность на счёт обхождения только на свой счёт, то тот как раз не отличался подобной взаимностью и, не видя никого на своем пути, своим ходом напролом давал свой определенный собой повод, для этой челюстно-сохранной обходительности для всех его временно, по мере пути окружающих.

– Чё уселся, придурок?! – Грубый толчок в спину ему и по его сознанию, который осуществил явно не смотрящий себе под ноги нервный тип а-ля «мне всё похер, на все эти ваши стенания о конце света». А вот если он сейчас вовремя не подлечит свои нервы, после этого его вчерашнего веселья, которое отчасти смахивало на конец света, то тогда уж кое-кому точно будет не просто конец, а однозначно капец, да-да, – света – достиг-таки своей цели, приведя его в самого себя.

– Я тебе сейчас покажу, придурка…

Гашетка печатной машинки хотела было остановиться на месте, но в виду того, что на ее месте находилась, ставшая уже обычной повседневностью для разного рода гениальных писак, клавиатура ноутбука, то это все решило за неё. Ну а этот завершающий звук при нажатии на завершающую строку точку, был хоть и не столь звучен в сравнении со всей той ундервудевской механикой, но, тем не менее, для автора, отбивавшего на клавиатуре все эти свои, однозначно замысловатые мысли в их выразительные отождествления, выражения и слова – это все каждый раз звучало весьма существенно, а иногда даже и с грохотом пушек громко.

– Вот, как-то так! – Выдавив точку на клавиатуре, громко выдохнул из себя это восклицание Алекс (псевдонимная интерпретация имени Алексей, что говорит о его не слишком большом вообразительном потенциале, и, следовательно, в своем творчестве, он, скорее всего, будет полагаться на свою придирчивую внимательность) и по своему желаемому совместительству автор, затем почесал свой нос, который, паразит такой, при каждом выразительном, а также волнительном ну и плюс ко всему драматическом, в общем, в каждом задумчивом случае вечно зудит. Ну а Алекс, в свою очередь, как он сам замечал за собой, что, наверное, всё-таки есть результат его слишком большого многодумия о себе и про себя, очень даже часто задумывался над своими получающими словесно-письменное оформление мыслями (в отличии от реальной жизни, где язык часто заявлял о своем своеволии, и не спеша ждать этих вечно не торопящихся дум, говорил все то, что в голову придет), что вновь и вновь и приводило к этой его чесотке.

Ну так вот, этот с горбинкой нос, слишком чувствительно относящийся к перипетиям развития сюжетной линии и считающий себя за умеющего держаться по ветру, в результате всего этого поветрия, чувствуя к себе нескончаемый зуд, требовал от Алекса дополнительных физических трат на это свое чесание.

Алекс же, почесав свой нос, на который был потрачен целый аннотационный абзац, не поворачивая своей головы, спросил того, кто, по его мнению, находился сзади него, возлежа на диване. А ведь там никого не было кроме пушистого кота Мурзика, который не то чтобы благоговейно лежал и слушал своего хозяина, от которого, надо заметить, зависит налитость его миски молока, а он, судя по его холёной морде, совершенно зажрался. И, скорее всего, живя одним днем (правда, если забежать слегка вперед, то можно с полным правом сказать, что этот Мурзик был не столь безрассуден, но об этом будет рассказано в своё время), совершенно игнорировал своего хозяина, чей возглас вероятнее всего и относился к этому домашнему беспристрастному слушателю, который, воспользовавшись невнимательностью своего хозяина, прикрыл свои глаза и посапывал в трубочку.

Но, видимо, Алекс был так увлечен всем тем действием, которое с помощью его памятливой фантазии развернулось на страницах электронной бумаги, что он не особенно ждал каких-нибудь критических замечаний со стороны своего, надо заметить, очень критически настроенного ко всему окружающему, полосатого как тигр друга. И продолжая частично находиться внутри описываемых событий, всё продолжал фрагментарно выражать вслух свою мысль.

– Ну и что ты про всё это думаешь? – Спустя мгновение, со стороны Алекса в сторону Мурзика прозвучал странный для среднестатистического кота, но вполне обычный для любого творческого человека и его выступающего в качестве творческого элемента домашнего питомца вопрос, с которым он, между прочим, мог бы обратиться к кому бы то ни было, и когда ему пожелалось и вздумалось бы. Ведь автор, находясь в воображаемом мире в роли творца, просто не мог, время от времени забывшись, не отвлечься от реалий окружающего мира и, наделив душой эти окружающие его бездуховные объекты материального мира, не обратиться к ним за своей вопросительной поддержкой.

И наверное Алекс, зная неспешную натуру своего кота Мурзика-Мурлыки, а вернее засони, уже привычно ожидал услышать в ответ красноречивую и саму за себя говорящую тишину. Ну, во-первых, кот мог диванно-глубокомысленно размышлять над ходом развития его истории и поэтому не спешил делать необдуманные выводы, или, во-вторых, Мурзик уже всё обдумал, и пока подбирал нужные слова, которые были бы одновременно не слишком обидно-критичны для него и в тоже время несли в себе конструктивность понимания автором своих ошибок, которые так или иначе всегда встречаются у любого автора.

Но вдруг на этот его эмоционально-вопросительный раз, до Алекса донёсся лексически-звучный ответ. И ведь на этот раз ответом Алексу была не та тихая с посапыванием Мурзика тишина, которая сама по себе умиротворяюще ответно действовала на Алекса. На этот раз ответом ему был тихий, пробирающий до самой глубины его души, непонятно чей, но в тоже время очень знакомый голос.

– Скажу тебе так. Слишком уж ты пристрастен, и все твои герои несут в себе отражение твоей внутренней неудовлетворенности жизнью. Но и это еще не всё. И как мне кажется, ты слишком безостановочно последователен в своем авторском изложении, что грозит увести тебя в дебри засюжетности. Ну и плюс ко всему этому, мне кажется, что ты несколько автобиографичен. – Несмотря на всю свою тихую составляющую прозвучавшего голоса, вся эта дерзость сказанного в этих стенах жилища, моя крепость Алекса, была лишь только сравнима с борзотой поведения Мурзика, и наверное поэтому, Алекс сразу же заподозрил того, а не какое-нибудь привидение, в этом высказанном в его адрес критическом замечании (обоснование этому предположению смотри выше). Но, несмотря на все это, Алекса всё-таки взволновала существенность заявленного, и он не собирался это вот так просто мимо ушей пропускать, поэтому, основываясь на своем видении изложенного, заявил в ответ: