Василий Баранов - Удаче ум не нужен Страница 2

Староста, оглядываясь, ушел. Кайрос огляделся, заметил камешки, о которых бабка говорила. Отвалил камень, точно, ямка под ним. И тряпица. Забрал он эту тряпицу, сунул в карман. Куда идти, где прятаться. Вот он и забился в этот старый сарай. Лежит, смотрит на небо, когда зажгутся звездочки, чтоб потихоньку выйти из деревни. Вот и ночь опустилась на землю. Зажглись звезды. Одна из звезд заглядывала в дырку на крыше. Светит так. Пора, решил он. Выглянул из сарая. Никого нет. И окна в домах уже не светятся. Не свечей, ни лучин никто не жжет. В деревне рано спать ложатся и рано встают. Такой порядок заведен. Он тихо и осторожно пошел по улице. Ни одна собака не залаяла. Слышали они его, но свой ведь идет. Они его любили. Парень вышел за деревню на другой край и по дороге зашагал прочь от родимого гнезда. Оглянулся еще раз, бросил взгляд на темное пятно деревни, где когда-то жил. Вздохнул, махнул рукой. Повернулся и пошел. Нет у него здесь больше ничего. Шел, куда глаза глядят, куда ведет дорога. Утром сельчане встали рано. Вчера они так и не обнаружили колдуна, этого дурочка. Сбег что ли. Да и староста говорил:

– Сбежал ваш колдун. Что его искать. Почуял и сбежал. Увидел, хату спалили и сбежал. Ищи его теперь. Где-нибудь по лесам мыкается. Где нечисть орудует.

Так и порешили, сбежал. А огород остался. Вон сколько нарастил, нечестивец. Не пропадать же добру. Вот кто и начал из соседей, что созрело, то забирали. Кто что успеет. Растащили быстро. И в пищу это пустили. Ох, ведали б они. Кто ворованных овощей поел, дня три животом мучился. Вот колдун какой. Плохую память по себе оставил. Народ хотел сгубить. Это Темный его научил. А они, по доброте душевной, и кормили его и поили, одевали. А он снюхался с нечистой силой. Вот и напоследок. Вот и будь к ним с добром. Не стоят они доброты людской. Забыли, что работал на них, горбился.

Часть 2

Нет ничего прекраснее, чем восход солнца над стенами замка Арвей, что стоит на холме, возле которого течет медленная речка. А под холмом луга. Маленькие дома селян. Клочки возделанной земли. В день этого рассвета в домике Латера, среди его домочадцев царит тихая напряженность. Последние минуты перед тем, как сын Латера, Арчик, покинет дом. Скорее всего, на веки. Когда еще придется свидеться. Вот и выросли сыновья. Такова жизнь, традиция. Старший сын получит все в свое наследство после смерти отца, средний уходит искать своей доли на стороне. Младший…. Подрастет, будет видно. Мать тихо вытирает слезы. Арчик служил стражником у местного барона. Но хозяин этого края не баловал слуг своих щедрым жалованьем. За долгие годы службы стражник едва ли скопит денег на свой крошечный дом. И на старости лет останется горький кусок хлеба в доме родни. От этой судьбы бежит из родного дома Арчик, прощается с матерью и отцом. Прощается с братьями. Так много лет назад его дядя, младший брат Латера, оставил дом родной. Ушел в столицу. С той поры лишь редкие весточки приходили от него. Арчик надеялся отыскать своего дядю среди стражников государя, где тот служил. И если повезет, устроится на службу. А там, через годы, скопить денег на свой дом, обзавестись своей семьей. Мать смотрела на высокую ладную фигуру сына. Запомнить каждую черту лица. Навеки отпустить его, родного. Отец сидел, положив большие сильные руки на стол. Поднял взгляд на Арчика.

– Ну, сын, пора. Помни, если случится что, мы тебя примем. Это и твой дом.

– Знаю, отец. – Арчик кивнул головой. Бывало, стражники из дальних краев возвращались израненными, увечными. Но чаще кости такого стражника находили покой в безвестном поле или на чужом погосте. – Прощай, батя.

Латера встал, подошел к сыну. Обнял.

– С матерью и братьями простись.

Мать подошла следом, дотянулась руками до головы сына. Прижала его к себе.

– Пусть хранит тебя Светлый. Ты весточки шли. Я ждать буду.

Дошел черед до братьев. Крепкие объятья на прощание. Душа родная покидает дом.

И вот уже с дороги Арчик бросил последний взгляд на свой дом. Последний миг, когда он мог видеть родные фигуры. Живите долго.

Принц Александр лежал в своей постели. Не хотелось открывать глаза, расставаться со сладким сном. Улыбка на губах. Ему снилось, как он обнимает Танаю. А эта скромница отвечает ему. А может ли она быть наяву такой несдержанной? Ну, а Верона? Как отнеслась бы она к его сну? Таная на этой постели под тяжестью его тела дарит томный взгляд и жаркие объятья. Улыбка на устах Александра погасла. Он представил ревнивый взгляд Вероны, недовольно поджатые губы. Ревность приятна, но…. Александр не любил женских слез. Всех этих размолвок. Другое дело Рена, фрейлина его матушки. Плутовка. Умна. Знает свое место, в его постели, тайно. И ни на что не претендуя. Может, сегодня вечером найти отдых от забот в плену страстных поцелуев этой чаровницы. Принц нехотя поднялся, оставляя эти приятные мысли. Подошел к окну своей спальни, отдернул штору. Открыл окно. Пора одеваться.

Принц дернул за шнурок звонка. Подождал, пока появился слуга.

– Принц, что пожелаете? – Росс, мальчик лет пятнадцати склонился в поклоне, ожидая приказаний.

– Росс, я буду завтракать, как обычно, в малой столовой дворца. Пусть соберут на стол. Буду минут через пятнадцать. Скажи главному повару Гаттеру, пусть поторопиться. – Александр улыбнулся. – И скажи ему, пусть даст тебе имбирного печенья.

Росс искренне обрадовался. Он любил это печенье, но выпросить у Гаттера лакомство задача не простая, а тут приказ принца.

– Да, принц. – Мальчишка поспешил выполнять указание.

Александр в своих покоях обходился без слуг. Не любил суеты вокруг себя.

Принц тяжело вздохнул. А за окном прекрасный дворцовый парк. Сейчас бы за городские ворота в компании верных друзей. Нынче не до этого. Весь день придется провести за книгами налогов. Казна еще не пуста, но император в беспокойстве. Подозревает, что министр финансов несколько вороват. У воды, да не напиться. Так и управляющий дворцом Борден ворует. Не так что б много. Но менять одного вора на другого император не готов. Великий император Сельгер стареет. Дела государства его утомляют. Продолжительные беседы с верховным магом Астагером за бокалом легкого вина. Пусть принц готовится к управлению страной.

Принц оделся с обычной тщательностью. Особое внимание уделил цвету рубашки, подбирая его к цвету своих ясных голубых глаз. Зашел в свой кабинет, убрал с письменного стола листы бумаги, на которых вчера пытался набросать стихи. Будет еще время подумать, кому их посвятить. Танае? Вероне? Какая разница, они для той, что покажется ему нынче прекраснее. Александр вернулся в спальню. Пристегнул к поясу шпагу. Отправился в дворцовую канцелярию. Идя по широкому коридору дворца, заметил впереди себя фигуру Бордена. Тот нес себя с такой важностью, что можно было подумать, перед вами император. Какой неприятный человек этот управляющий, заметил про себя принц, как отец его терпит.

Дорога уводила Кайроса все дальше от дома или от того место, которое было его единственным домом. Он держался этой дороги. Не был уверен, что она приведет его в столицу, но может быть к другому городу. Идти то все равно куда-то надо. Беглец, бездомный беглец. Изгнанник. Так Кайрос и не понял, за что его невзлюбили в деревне. Всем помогал, никому не мешал. Ему думалось, что нужен этим людям. Он никогда не покидал родной деревни, не знал, что там вдалеке, в чужих краях. Шел налегке, даже куска хлеба с собой не было. Если недалеко от дороги встречался съедобный корешок, Кайрос вырывал его, вытирал о штаны и жевал. Хорошо. Вроде погодка нормальная. Тепло пока. Эх, все равно когда-то зима придет, прибиться бы ему до того времени куда. Может, кто на службу возьмет. Что подремонтировать или водички потаскать. Он на все руки. Работы не чурается. Может и прокормится. Хороший мужик этот староста. Не выдал рассерженным людям. Подсказал, иди в столицу. А так бы деревенский дурачок и не знал бы, куда деваться. Так и шел, словно помидорка катится по столу, гладко так. Тут смеркаться начало. Надо подумать о ночлеге где, а то стемнеет, где прибиться. Кайрос не боялся заблудиться в лесу, остаться там на ночь. С дедом они часто хаживали в лес и с ночевкой. Местечко бы найти славное. Хорошо бы и водица была недалеко. Вот небольшое поле, а тут вроде как рощица. Трава на этом поле. Все заросло. Видать людей, жителей, здесь нет. Некому заняться здесь землепашеством. Рощица как бы на холмике, да что там рощица, десяток деревьев. Кайрос забрался на холм, с той стороны холма кустики. За кустиками ручеек течет. К нему он и спустился по пологому склону. Огляделся. Место показалось очень удачным. Здесь на берегу ручейка и корешки съедобные обнаружил. Насобирал корешков, отряхнул с них землю. Подошел к ручью.

– Ручеек, ты не серчай, я маленько помою корешочки. Позволь уж. – Он склонился к воде, коснулся пальцами его прохлады. – Я здесь аккуратно, все после уберу. Поток твой пусть даст мне живительной влаги.