Екатерина Асмус - Чужие корни Страница 2

О нем же, о миллионе, думала Муська и теперь, исследуя очередную помойку. Добыча предыдущих трех дней была не ахти. Но соседка сверху, промышлявшая милостыней в переходах, дала адресок у нового кооперативного дома. С утра раненько Муська двинулась на разведку. И вправду, куча у бачков выглядела внушительно: видно мусоровозка дней десять не приезжала. Муська внимательно оглядела фронт работ. В первую очередь привлекла ее внимание старая ободранная прикроватная тумбочка. Подергала Муська ящик, глядь – а он на замке. Муська аж испариной покрылась от ожидания: замком-то ее было не удивить – первый муженек профессиональным взломом занимался. Привычно согнув выдернутую из прически шпильку, Муська недолго боролась с ящиком, пока, наконец, тот не раззявил свою деревянную пасть… Полную денежных бумажек, закончивших свое хождение лет пять назад. Смачно плюнула Муська в сердцах, да прямо на бумажки. Бабка какая-нибудь безумная, змея подколодная, видно от родственников деньги прятала, а потом гознаки поменяли и – тю-тю бабка твои накопления… Да еще и под замком хранила.

– Ну, народ убогий, – возмущалась Муська, продолжая копаться в окружающем тумбочку мусоре. – Ни жить красиво не умеют, ни помереть!

Вновь представила она свои похороны: в дубовом гробу, в розах, да на литераторских мостках, в толпе знаменитостей (в том, случае, если с еще не найденного миллиона останется достаточно). И с удвоенной силой начала рыться в куче тряпья, старательно проверяя каждый карман выброшенных юбок, брюк и пиджаков. Шмотки, кстати, попадались хорошие – хоть сразу на продажу, видно, и впрямь в дом «новые русские» заселились, не обманула соседка-попрошайка. Муська заоглядывалась кругом, в поисках тары для выноса добычи. Наконец, на глаза попалось нужное: из переполненного бачка торчал довоенный фибровый чемодачик, изрядно помятый, но задорно поблескивающий никелированными уголками и защелками. Хищно оглянувшись, Муська бросилась к добыче. Не раз слыхала она от товарок, что вот в таких-то невзрачных чемоданишках находились жемчуга и бриллианты, спрятанные за обшивкой чокнутыми одинокими старикашками. Быстренько собрав шмотье в первый подвернувшийся, почти не рваный полиэтиленовый пакет, она прихватила чемоданчик и направилась в сторону дома, чтобы в спокойной обстановке хорошенько рассмотреть находки.

В родной халупе Муську поджидала тепленькая уже компания: лучшие и ближайшие дружки – Мент, Дикий и Семенов.

Мент – Муськин сосед по подъезду – пожилой, обрюзгший мужик, лысый и неряшливый, и впрямь являлся бывшим ментом. Служил он в органах еще при Оське Рябом, о ком отзывался всегда с благоговением, будто о святом угоднике. Одевался Мент обычно в стародавние синие треники, драные войлочные тапки и непременно в форменную гимнастерку, изрядно засаленную и потертую. Фуражка Мента всегда находилась при нем, и, ежели не была нахлобучена на лысину, то лежала рядом, посверкивая тщательно начищенной кокардой.

Высокий и тощий Семенов – нынешний Муськин хахаль – выражение лица имел нагло-угодливое, а змеиная улыбочка, пробегавшая по тонким губам, и стальные щелки глаз делали физиономию этого профессионального тунеядца особенно неприятной. Последним штрихом являлась мини-швабра плохо стриженых грязно-серых усов, торчащих из-под длинного хрящеватого носа.

Дикий же, недавно откинувшийся уголовник, целиком и полностью являлся портретом к собственной кличке. Черные бешеные глаза сверкали из-под спутанной копны таких же черных волос, под бледной, в синеву, кожей щек гуляли желваки. Дикая сила и дерзость улавливались во всем его поджаром теле.

Троица мирно играла в картишки, попивая теплую водку. Закуска, состоявшая из вяленой воблы и черствого хлеба, аккуратно расположилась на свежей газетке. Довершал натюрморт облупленный эмалированный чайник, из носика коего игроки по очереди прихлебывали воду. Муська со свежепринесенным барахлом водворилась на своем законном месте – во главе стола. Пропустив стаканчик с дороги, она вновь принялась перебирать и разглядывать хабар. Производя тщательную ревизию каждого предмета, Муська раскладывала добычу по кучкам, систематизируя. Фибровый же довоенный чемоданчик с никелированными углами, до поры до времени упокоился под столом.

Наработавшись, Муська налила себе водки и скомандовала: «Нук, Семка, включай музычку, да повеселее! Сейчас показ моделей сделаю вам!»

Семенов подскочил марионеткой и стал яростно выкручивать ручку дряхлого радиоприбора. Наконец, воющие звуки популярной мелодии полились из динамика, и Муська, зафланировала по комнате, демонстрируя наряды, словно заправская манекенщица.

– Ух, красота какая! – подыгрывал Семенов своей полюбовнице. – А тебе идет! «Путана, путана, путана, пятнадцать долларов, ну кто же виновааат…» В таком зачетном прикиде, запросто миллион заработаешь!

На что Муська кокетливо отвечала: «Поговоришь щас! Я тебя проглочу и не подавлюсь. Только язык твой поганый выплюну и вон Менту на закуску дам».

На эту реплику Мент мечтательно закатил глаза под остатки бровей.

– Да уж, покрошили мы язычков, в свое время, есть что вспомнить. Эх, времена были… А Отца все одно не уберегли. Контра, проклятая, отравила. А уж, сколько мы их на вечную мерзлоту перевели… Осиротили страну, сволота…

Заканчивая тираду Мент начал звереть и шумно дышать ноздрями, но тут к беседе подключился Дикий. Он развернулся к Менту и прорычал с демонстративным уголовным пафосом: «Ладно, волк позорный, брехать-то. Если б вы только контру, так вы честный русский народ по тюрягам да зонам гноите. Братва на лесосеке гниет, а ты тут жируешь!

Его выспреннюю речь прервало гадкое ехидное хихиканье. Дикий обернулся и увидел змеиную улыбочку Семенова.

– Это кто тут героический русский народ? Ты штоль, Дикий? Последняя твоя героическая ходка за что была? Бомбанул ты сейф, говорят, жирный. А денег-то так и не нашли вроде? Вот ты откинулся и чо? Где денежки-то Дикий?

– Ты, падла, откуда знаешь?

Рука Дикого уже потянулась за хлебным ножом, но тут встрял Мент.

– Тихо, тихо, мужики. Щас, все соседи сбегутся бабки ваши искать. Вши поднарные. И потом – других дел навалом. Абдулла вчера заходил. Порошок есть, нужно канал наладить.

Мент внезапно весьма проворно вскочил и, схватив со стула Муську, начал вальсировать с ней, напевая: «И заработаем мы миллион, и коньяк с шампанским будем пить!»

– Хрен тебе с шампанским, гражданин начальник! – хохотала Муська. – Да что ты видел-то в жизни, кроме коммуналки с тараканами! А я в таких ресторанах отдыхала, с такими мужиками!

Муська, оттолкнув Мента, потянулась за бутылкой.

– Эх, где мои шестнадцать лет! Красавица была… Розы – корзинами носили!

Семенов, чокнувшись с Муськой, и закинув водку в горло, съехидничал: «Розы корзинами! Вся страна, значит, голодала, а у тебя розы корзинами! Буржуйка ты, оказывается, Муська». После чего подсел поближе к подруге и начал щекотать ее морщинистую шею своими усами, похожими на мышь, торчащую под носом. От приятного занятия его отвлек существенный тычок в спину, произведенный Ментом. Семенов обиженно дернулся.

– Ты, чо, совсем?

– Нет, это ты совсем, клоп сутулый, ну-ка брысь под лавку и хайло прикрой. При Отце, когда это страна голодала? Позоришь Родину, сволочь! Память отшибло? Да, бывало трудно! Но мы были вместе! Всю страну Отец из руин поднял, ни днем, ни ночью покоя не знал! Так жить стали, что мировой капитализм зубы в порошок стер от зависти. А сейчас – подняла гидра империалисская снова голову, но погоди!

Муська, которой были до лампочки политические пристрастия Мента, да и всего остального человеческого поголовья обширной Родины, пнула его ногой.

– Политику не хаваем, гражданин начальничек! Эх, быдло ты, деревенское! Ты хоть раз в театре-то был? Да, что я тебе объясняю… Разве можешь ты понять, дворняжка подзаборная. Да ты со мной, породистой овчаркой за столом и сидеть-то не должен. Тридцать лет назад, я, таких как вы и ботинки свои чистить не допустила бы! Я тогда впервые Офелию сыграла… Как меня хвалили, как хлопали! Носили на руках! Розы… Корзины… Шампанское…

Муська пригорюнилась над своими воспоминаниями, казалось: вот-вот пьяная слеза потечет, размывая комки туши на ресницах. Мент тоже притих – пригрезилось былое величие.

Конец ознакомительного фрагмента.