Василий Лягоскин - Злое дыхание древней гробницы Страница 2

Он уже достиг вершины холма, и даже опустил было мешок с доспехами рядом с псом, когда волна невидимой враждебной силы заполнила его. Чувствуя, как она – несмотря на ожесточенное сопротивление – все глубже проникает в голову, Свет из последних сил вытянул из мешка спасительный шлем…

Профессор Такамура родился в семнадцатом году. Одна тысяча семнадцатом – в год русской революции. В этом не было бы ничего удивительно – в один год с ним появились на свет миллионы младенцев – если бы бортовой комп «Стрелки» не отсчитывал сейчас последние часы июля две тысячи двести сорок девятого года. Его имя и облик в этом году стали известны каждому гражданину Земной федерации. Однако о том, что ему исполнилось триста тридцать два года, никто не подозревал. Проблему активного долголетия земляне уже решили, но с бессмертием еще не сталкивались. Официально самому старому человеку на планете и ее обитаемых спутниках было сто шестьдесят пять. И звали его не Такамура.

На вид этому низенькому японцу было не больше сорока. На этот же возраст указывали его документы. Такамура и сам не мог бы сразу сказать, сколько раз он менял паспорт. Но об этом, а главное – о секрете вечной жизни он бы не рассказал даже под страхом смерти. Умирать, кстати, он не собирался…

Все началось в сорок втором году, в самый разгар второй мировой войны. Молодой майор Акира Такамура во главе небольшого отряда оккупационных войск высадился на безымянном острове Океании. Остров был обитаемым с незапамятных времен, но тогда на нем царили законы страны Восходящего солнца. Прежний комендант уезжал на родину со счастливым выражением лица. Трофеев он с собой не увозил; считал что главное, что уезжало с ним на корабле – его собственная жизнь.

Уже отпустив прощальный церемониальный поклон, он произнес несколько загадочных слов:

– Майор, не ходите в Долину затерянных душ!

Он повернулся и поспешил на корабль, не подозревая, что посеял в душе Такамуры нестерпимое любопытство. Страх был неведом молодому майору – иначе он не получил бы столь высокий чин в двадцать пять лет. А осторожностью не пренебрегал. Еще майора отличала жестокость.

К вечеру того же дня майор знал о Долине затерянных душ все, что только можно было узнать в гарнизоне. История действительно была загадочной. Небольшую долину, укрывшуюся в горах в самом центре острова, команда, посланная прежним комендантом, обшарила вдоль и поперек. Солдаты никого и ничего не нашли. В том числе следов своих сослуживцев, которые осмелились пробраться в эту долину в одиночку. Шесть опытных воина – все с боевым опытом и наградами – пропали уже давно, больше полугода назад. А поисковая экспедиция, так и не обнаружившая их, стала единственной.

Аборигены – их на острове было не больше сотни – лишь испуганно молчали, стараясь не поворачиваться лицом в сторону Долины. Впрочем, они молчали лишь до тех пор, пока не попали в руки Такамуры. У старого коменданта вряд ли был такой опыт ведения допросов. Переводчик с языка аборигенов, повидавший в своей жизни многое, с ужасом глядел, как люди на его глазах превращаются в окровавленные куски мяса. Он машинально переводил ответы несчастных аборигенов; единственной тайной, которую смог вырвать майор, была легенда о Человеке-без-имени. Человеке, который живет в Долине сотни лет, и требует от народа островитян сущую ерунду – одну человеческую жертву в год. Если жертву не приносили, исчезали сразу несколько аборигенов.

Это была возможность чуда, и майор эту возможность не упустил. Он, ко всему прочему, не был трусом. И мог поставить на кон собственную жизнь. Выучив при помощи поседевшего переводчика несколько слов местного языка, он в одиночку отправился в Долину. И вернулся – тоже один. О том, что с ним вернулась тайна Человека-без-имени, он конечно никому не сказал. А тайна эта была тайной искусственного долголетия, практически бессмертия.

Все просто – принесенная в жертву чужая жизнь, и твоя собственная удлиняется на год. Просто было во время войны, и первые послевоенные годы, когда пропажа одного человека не была трагедией. Потом полковник в отставке Такамура (на удивление моложавый) умер, а на свет появился Такамура-медик. Молодой и талантливый хирург. Люди в его руках буквально выкарабкивались с того света. Но не все. Раз в год и это светило медицины постигала неудача…

Годы летели; менялось место жительства и профессия; документы и привычки. Неизменными оставались только одиночество и принявшая чудовищную форму боязнь смерти. По-прежнему один раз в год мучительную смерть принимала жертва; каждый раз в тело престарелого японца словно вливался эликсир молодости. До тех пор, пока его жизненный путь не пересекся с безвестным любителем микросъемки. Летающий шпион залетел однажды в закрытый подвал, и изобретатель с ужасом стал наблюдать на экране, как известный в стране человек кромсает на куски живого человека. Эти кадры тут же стали достоянием полиции; а еще раньше – мировых социальных сетей.

Такамуру даже не надо было вычислять. Его лицо – лицо мастера боевых искусств, чемпиона многих первенств, в Японии было известно каждому. А теперь его слава стала общемировой. Суд принял микропленку как доказательство, и повинный в совершении ритуального убийства отправился в пожизненное заключение. Отправился, но не доехал. Потому что ни судьи, ни полиция не знали, что в прежней жизни Такамура был профессором, уникальным специалистом в области гипноза. Приговор он принял со склоненной головой, так что никто не смог увидеть, как издевательски усмехнулся преступник, услышав последнее слово судьи.

Никто так и не узнал, как Такамура оказался в рубке космолета «Стрелка» – вдвоем с его командиром Анатолием Лазаренко…

Теперь, когда двенадцатый ноль-прыжок принес их к четвертой планете безымянной звездной системы, лицо профессора расплылось в довольной улыбке. Методом тыка он с первой попытки попал в десятку, открыв обитаемый мир. Обитаемый и разумный. Его сейчас не волновали чувства миллиардов людей, не первый век ожидавших вестей о братьях по разуму.

– Нет, – думал он, – это моя планета! Я буду властвовать на ней!

Такамура снова прильнул взглядом к экрану, увеличивая изображение. Проплывавшую под ними пустыню сменила чахлая растительность каменистой полупустыни. На солнце сверкнуло огромное пятно, рядом с которым профессор увидел первого жителя планеты. Рука Такамуры непроизвольно утопила до отказа клавишу, и на экране выросло устремленное к нему лицо человека. Да – это был человек! И у него были славянские черты лица, светлые волосы, собранные в хвост и пронзительные голубые глаза, которые вдруг заглянули в душу профессора. По крайней мере японцу так показалось. А еще он почему-то уверился, что этот человек внизу видит сейчас самую суть профессора – длинную вереницу замученных им жертв, и теперешние мечты о мировом господстве. Спокойный взгляд снизу словно показал ему – этого не будет.

И рука Такамуры сама отпустила клавишу; абориген остался далеко позади, а профессор зябко повел плечами, натягивая ткань космокостюма – чтобы «умная» ткань поскорее впитала холодный пот. Он готов был обрушить вниз, на этого опасного человека море огня – возможности «Стрелки» позволяли. Но под рукой не было нужной кнопки, да и внизу были другие земли, и другие люди. Его люди! К великому изумлению – сплошь чернокожие.

Профессор на всякий случай узнал у командира, как управлять грозным оружием космолета, и снова уселся перед экраном. Он решил сделать полный виток вокруг планеты, чтобы выбрать место, как можно лучше подходящее его планам. Место, откуда начнет победную поступь его воинство. Словно в калейдоскопе мелькали реки и озера; невысокие горы и длинная полоса лесов – перед тем, как космолет вырвался на просторы океана. Здесь Такамура, машинально отметив слишком малое количество кораблей, жавшихся к берегу, велел Лазаренко поднять корабль повыше и прибавить скорости.

«Стрелка» рванулась вперед. Тонкой линией мелькнул длинный риф, разделивший океан пополам. Потом промчались какие-то острова, и наконец показалась земля. Здесь местность была на удивление пустынной. Нет – городов и сел было больше, чем на другом материке, но в них смотрело в небо, провожая взглядами ревевшую двигателями"Стрелку», ничтожной число белокожих аборигенов. Весь центр материка утопал в снегу.

Такамура уже решил было, что космолет сядет на первом, Горячем, континенте. Но вдруг внизу поползли развалины огромного города. Даже разрушенные, заваленные непроходимыми сугробами, они поражали монументальностью некогда величественных зданий и разумностью планировки. «Стрелка» сбросила ход до минимума и на экране появилась большая площадь с развалинами древнего храма. Лишь в одном месте ровную поверхность снега здесь нарушал торчащий из под земли черный обелиск. Этот камень напоминал гнилой зуб, от которого страдал целый континент. Естественным желанием любого нормального человека было выдрать этот клык. Но профессор Такамура давно уже не был нормальным. Больше того – его внутренняя сущность затрепетала; почти так же, как две сотни лет назад перед первым шагом в Долину затерянных душ.