Людмила Лапина - ЖРЕЦ ЗАБЫТОГО БОГА (сборник) Страница 2

Сначала он скептически отнесся к умозаключениям сокурсника, но потом проникся его идеей и предоставил несколько историй болезни своих пациентов. Среди них один – техник с прядильно-ниточного комбината, расположенного на улице Красных Текстильщиков у моста Петра Великого – вызывал у Белова особенный интерес. Он уже предложил несколько весьма дельных и экономичных усовершенствований в технологии производства пряжи. Георгий Белов неоднократно беседовал с ним. Обаяние цельной личности, спокойствие, доброжелательность, исходившие от Ивана Саввича Кутыгина, по-человечески привлекали Белова. В больницу к Петрову Кутыгин попал после нервного срыва в начале этого лета – переутомился на работе, внедряя свои изобретения. Он отказывался покидать прядильно-ниточное производство даже белой ночью, говорил, что мосты разводятся, домой не доехать, а в это время ночи к нему приходят самые умные мысли.

Белов регулярно посещал знакомую больницу. После расспросов о здоровье Кутыгина ученый попросил:

– Иван Саввич, расскажите еще о ваших открытиях. Это правда, что они приходят неожиданно?

– Да, вначале я считал, что вижу во сне ответы на возникающие у меня вопросы по работе.

– И как это происходит?

– Сначала я видел усовершенствованными наши рабочие станки. Сами понимаете, насколько они изношены.

– К сожалению, – кивнул Белов.

– Но в последнее время я вижу одно и то же лицо, проявляющееся на стене моего кабинета.

– Лицо? Какое лицо? – переспросил ученый.

– Оно удивительно непохоже на человеческое, но в то же время – людское, – воодушевленно рассказывал Иван Саввич. Диктофон Георгия Олеговича бесстрастно фиксировал прозаический рассказ о встрече с чудом.

– В какое время суток это происходит?

– Чаще всего – между двумя и четырьмя часами ночи, – медленно, словно еще раз наяву переживая увиденное, ответил Кутыгин.

– Какое лицо вы видите?

– Совершенно необычное – светлая, почти белая кожа, огромные серые глаза, нос и рот на овальном лице очерчены слабо.

– А волос нет?

– Нет, вместо волос из верхней части его мудрой головы исходит слабое серебристое сияние.

– Вы не боитесь его, Иван Саввич?

– Нет, я чувствую, что это добрый хороший человек. Он рассказывает о моих смутных догадках, проясняет замыслы и помогает найти пути их осуществления, внедрения в производство.

– Он что-нибудь обещает лично вам или просит сделать для него какие-то вещи?

– Нет, мы обсуждаем сугубо рабочие моменты.

– И вы не разговариваете ни об истории нашей Земли, ни о политике?

– Нет, ни о чем таком… Я плохо знаю историю.

– А как вы прощаетесь?

– Всегда одинаково – его мудрое лицо зарывает глаза и исчезает с восточной стены моего кабинета.

– Восточной, Иван Саввич? – переспросил Белов.

– Да-да, именно восточной, где появляется, там и исчезает.

– Спасибо, Иван Саввич. До свидания. Вы разрешите звонить вам и иногда навещать?

– Конечно! Всего хорошего, Георгий Олегович.

– Отдыхайте и выздоравливайте, Иван Саввич, – Белов энергично пожал теплую жесткую руку с широкими пальцами и пошел к выходу из палаты. На пороге он обернулся. Кутыгин сидел на кровати, его широкое простое лицо поражало сосредоточенной работой мысли, но Георгий Олегович вздрогнул не от этого. На мгновение ему показалось, что над седеющей головой Ивана Саввича возникло неяркое серебристое сияние.

«Да, это, несомненно, контактер, – подумал Георгий, выходя из палаты. – У меня собраны данные на целую группу таких людей. Пора налаживать контакт с их инопланетными помощниками».

Все беседы с контактерами Георгий записывал на диктофон. Прослушивая рассказы о пришельцах, обобщая их, он установил, что внеземной контакт появляется у избранных. Это люди способны не только понять и внедрить свои новые знания, но и идти дальше по пути прогресса, решать следующие задачи. Так произошло с открытием атома, расщеплением его ядра.

Из этого ряда немного выбивался простой работяга Кутыгин, но в последнее время мощь его интеллекта резко возросла. Теперь он способен в одиночку составить подробнейший проект модернизации производства ниток и пряжи.

Георгий Олегович Белов давно мечтал о создании робота с искусственным интеллектом и гуманитарным самосознанием. Пространство-время, материя-энергия – вот сферы интересов его робота. Это будет универсальный компьютер, способный мгновенно принимать судьбоносные решения. Он мог бы в считанные доли секунды связать устойчивым информационным каналом искусственные космические спутники, Луну, планеты Солнечной системы со звездными скоплениями в пределах нашей Галактики. Белов рассчитал все конструкции, в том числе – практически вечный энергетический блок, работающий на фотоэлементах. Энергию для собственного жизнеобеспечения робот получает непосредственно от солнца и звезд. Монография Белова с описанием сложной конструкции и расчетами была почти готова. В Интернете подобные темы даже не обсуждались. Для чудо-аппарата надо срочно найти завод-изготовитель. С этим оказалось много проблем, денег у Белова не было, знакомых инвесторов – тоже. Деньги можно заработать, а вот где найти полигон для завершающих испытаний? Открытые вопросы…

Путь от университета до своего дома Георгий Олегович проделал пешком. После жаркого лета наступил теплый сентябрь, ночи стали длиннее и темнее. Небо над Петербургом еще было высоким и синим, а Средний проспект Васильевского острова превратился в галерею витражей с желтыми и красными стеклышками. Такими красками сияли листья старых лип, дубов, кленов, но Белов, как истинный философ-стоик, никогда не замечал смены времен года.

Ученый привычно взбежал на пятый этаж старого доходного дома на Васильевском острове. Он был построен около ста лет назад из лучшего красного кирпича. В таком доме прохладно летом и тепло зимой, не нужно никаких кондиционеров. Таково свойство кирпича, древнего, экологически чистого материала. Войдя в свою квартиру, Белов тут же включил ноутбук. Родители ученого давно умерли, а собственную семью он так и не завел. Георгий небрежно полил столетник, доставшийся ему от матери, опустился в старое, продавленное еще тезкой-дедом кресло перед письменным столом красного дерева и начал прослушивать записи известных ему коннекторов, жуя пирожки, купленные в ближайшей булочной. На кухне изо всех сил свистел чайник, но пятое интервью привлекло особое внимание Белова. Степан Дульнев, военный инженер.

– Степан Семенович, расскажите о ваших контактах с инопланетянами, – услышал Георгий Олегович свой вопрос, а что это были внеземные пришельцы, он догадался уже давно.

– Обычно это происходит в темное время суток, когда я один, – рассказывал инженер. – Я работаю в области подводных изысканий.

– А конкретнее?

– Водолазное оборудование, но извините, не могу разглашать подробности.

– Простите, слушаю вас.

– На глубине, видите ли, довольно темно. Мне пришла мысль освещать поле поисков самосветящейся краской, вернее радугой красок спектра. Подбор этих красок происходит автоматически, и в соединении с цветом воды получается почти дневной свет.

– Замечательно, – с воодушевлением произнес Георгий Олегович. – И вам удалось осуществить свой проект?

– Да, – скромно ответил Степан Семенович. – Я назвал свой прибор «спектроскоп». Но перед этим открытием ко мне во сне приходил инопланетянин. Не сомневаюсь, что это он внушил мне очень доступную методику.

– Как интересно, – сказал в диктофоне Георгий и подумал с привычной тоской: «Мне бы очень хотелось поскорее встретить такого инопланетянина». – Ваше изобретение уже готово?

– Да, и прошло испытания в водах Балтийского моря. Водолазы погружались на сто метров, обследуя дно и затонувшие суда.

– На сто метров? – воскликнул Георгий Олегович. – Наверное, они с трудом управлялись на глубине с вашим спектроскопом, он же тяжелый.

– Мой прибор весит всего полкило, – со скромной гордостью заявил Степан Семенович.

– Как вам это удалось? – изумился Белов.

– С помощью внеземного разума, – чуть помедлив, ответил Дульнев.

– Водолазы рассказывали мне, что на большой глубине, на границе света и тьмы скользили силуэты людей с рыбьими хвостами, а от их голов исходило неяркое серебристое сияние. Они проявляли явный интерес к моим спектроскопам.

– Желаю вам новых блистательных открытий, – с легкой завистью сказал в диктофоне Георгий Олегович. Было слышно, как он жал руку инженеру Дульневу и прощался с ним. Остановив запись, Белов пошел на кухню. Очень хотелось горячего чаю.

Ночью Георгий лежал на старой, отцовской кровати с открытыми глазами – у него была наследственная, от деда, бессонница. Но в эти часы тишины он обдумывал свои научные открытия. Он уже начал воплощать в металле и пластике внутреннее устройство своего робота, но внешний облик искусственного интеллекта никак не давался ученому. Вот и сейчас он лихорадочно представлял, как будет выглядеть робот, самостоятельно летающий в космосе. Сфера? Тарелка? Обтекаемая капля? Цилиндр? Параллепипед? Конечно, нет. Георгий зажмурился и в блестящих концентрических кругах под закрытыми веками увидел женское среднеевропейское лицо. Голубые глаза, короткая стрижка, светлая кожа… Красивая блондинка с сияющими глазами и гармоничными женскими формами мягко улыбнулась ему. Из глубин детской памяти всплыло имя ее – Божена. Он всегда любил это имя. Олег Белов, его отец, военный, в детстве рассказывал ему про единственную девушку, которую любил всю жизнь. Он встретил ее в Праге в 1968 году, но известные события той ночи навсегда разлучили их. Божена погибла в результате нелепого несчастного случая. Произошло это за десять лет до рождения Георгия.