Алексей Комлев - Глаза надежды Страница 2

– Странно, почему вы меня пригласили? – недоумевал Алексей.

– Ну вы же фотограф?!

– Я снимаю для себя, любитель.

– Любитель-краевед. Я видел ваши фотографии на одном из архитектурных сайтов.

– Ну и что же?!

– К сожалению, кроме вас никто больше не написал книги о фотографах. – Пояснил Эдик.

– Ах вот в чём дело! Но всё равно, зачем я вам понадобился?

– Когда, Алексей, вы ознакомитесь с моим изобретением, может быть скажете, что не вы, а я вам понадобился. Вы же краевед до мозга костей. Вам хочется знать, что где было давно?

– Естественно, это всегда интересно. – Не стал возражать Алексей.

– Ну а если материала не хватает, как тогда быть? Ни документов, ни фотографии, ни случайного рисунка…

Они шли по заснеженным улицам пустынного ночного города и всё говорили и говорили. Минут через сорок быстрого шага добрались. Едва скинув верхнюю одежду, Эдик тут же провёл Алексея в свой кабинет.

– Вот оно! – сказал он торжественно. – Не хочу называть это прибором; просто – очки времени.

Алексей смотрел без видимых признаков удивления. Эдик счёл нужным поведать краткую историю своего детища.

Идея не попасть в прошлое, а просто увидеть его без риска для жизни заслуживала внимания. Первые очки времени позволяли, надев их, видеть статичную картинку, например, городского ландшафта с той точки, где стоишь. Это оказалось неудобным – нужно было запоминать увиденное или сразу записывать. Занятие привлекало внимание не только ратозеев, но и крайне некультурных. Решено было вмонтировать в очки времени микрофотоаппарат, способной фиксировать картинку.

Сегодня Эдик испытывал уже четвёртую модель, способную в цифровом виде фиксировать ландшафты целыми блоками, до ста фотографий. Следующим этапом должно было стать внедрением в очки времени цифровой теперь уже видеокамеры, но пока об этот рано было говорить.

– Суть изобретения в программе, над которой я работал пять лет. – Уточнил Эдик.

– И какой временной диапазон охватывают эти очки? – На полном серьёзе поинтересовался Алексей.

– Банально. Программа была написана на скачок ровно в сто лет. Это значит, что сейчас мы сможем увидеть 1903 год, а через месяц 1904-й. Дело будущего, написать другие программы, которые смогли бы свободно перемещать нас во времени.

– А можно мне ознакомиться с результатами съёмки?

– Конечно! Отгадайте с одного раза, какой сюрприз я вам приготовил?

Алексей задумался.

– Удивительно! – воскликнул Эдик. – Ну что бы вы хотели увидеть в первую очередь?!

– Собор, – коротко ответил Алексей.

– Именно это я вам и приготовил!

– Но как догадались?

– Ознакомился с некоторыми вашими стихами. Вы ведь в прошлом писали стихи?

– Да, было дело, – нехотя ответил Алексей. – Бросил, не сложилось.

– Ну а мне хватило лишь двух, чтобы понять, какой вы человек. Поэтому, прошу!

И Эдик, заранее включив компьютер, усадил Алексея перед самым экраном.

– Вы знаете, конечно, что по Собору имеется довольно много фактического материала того ещё времени. Но отличительной особенностью видовой фотосъёмки являлась западная и северная стороны. С южной стороны Собор был закрыт пышными кронами деревьев городского сада; даже зимой его никто ни разу не снял с той точки.

– Это верно, – подтвердил Алексей.

– Поэтому вам предоставляется почётнейшее право, – с подчёркнутой торжественностью произнёс Эдик, – почётнейшее право первому ознакомиться с работами начинающего фотографа Эдуарда Безфамильного. Прошу: видовые съёмки Богородице-Рождественского собора города Мурома 1902 года с южной и юго-восточной сторон!

От увиденного на экране компьютера, Алексей просто остолбенел. Фотографий было не много, всего полтора десятка, да и сняты они были в одно время. Но, Боже мой, какая это была прелесть!

Через некоторое время, придя в себя, когда новые виды вростали в сознание накрепко, Алексей, наконец, произнёс вполне логичную и очень ёмку фразу:

– Можно мне самому попасть на место?

Нет, заподозрить Эдика в обмане он не мог и не хотел. Хотелось самому поприсутствовать, самому поиграться этими чудными очками. Поэтому, только начало светать, тут же и отправились.

Алексей не стал искушать судьбу и встал на тропинке Окского сада с таким расчётом, чтобы можно было поворачиваться в разные стороны.

– Вот пульт, – хладнокровно сказал Эдик. – Если что понравится, просто нажимайте вот эту кропочку. При этом руки вместе с пультиком могут оставаться в карманах.

Просто нажимая кнопочку, Алексей в течении пяти только минут израсходовал всю память цифровой камеры, встроенной в очки времени. Так он получил новые, никому из современников неизвестные зимние виды разрушенного в 1940-х годах городского собора в честь Рождества Пречистой Богородицы, храма Спаса Нерукотворного образа и колокольни, смотровой веранды на реку Оку и некоторые другие достопримечательности тогдашнего Городского сада. Удивляться было некогда. Более того, ему уже казалось, что очки времени, вещь совершенно обыденная и не хватает ей только одного – творческого подхода конкретного пользователя.

– А я вот думаю, – с улыбкой произнёс Эдик, – как подписать эти фотографии. Ведь время-то у них известное – начало прошлого века, а живу-то я когда?

– Действительно, – согласился Алексей, – об авторском праве на такие фотографии мы ещё не подумали.

– Но это дело будущего. В целом же, хороша машина?

– Без комментариев… – одобрительно кивнул Алексей.

– Перед нами раскрываются большие перспективы, – загадал Эдик.

– Нет, – неожиданно ответил Алексей, – лично передо мной никаких перспектив не раскрывается.

– Это ещё почему?.

– В последнее время я охладел к краеведению по неведомым для себя причинам.

– Не беда! – попытался ободрить соратника Эдик. – Вот увидишь, весною настроение само улучшится и приедешь недели на две, не меньше.

– Не приеду, – сухо ответил Алексей.

– Приедешь-приедешь!

– Жаль, что твоя программа берёт лишь на сто лет, – Алексей вернул Эдику очки и пульт.

– Да я уже думал, что пора писать на 150.

– Нет, Эдик, не на сто пятьдесят. Мне нужно всего на два года назад.

– Всего на два года… назад… – не понял Эдик. – Или мне послышалось? Почему на два года?

– Я не могу тебе сказать, – замялся Алексей, – не могу объяснить, понимаешь? Но всего на два года.

Сказав это и оставив гениального провинциального изобретателя в полном недоумении, он поспешил на вокзал. Вспорхнув с главки 54-метровой соборной колокольни, голубок Сизарик полетел за ним следом.

Через некоторое время Варкуша получил от своего друга короткое послание. Помозговав про себя, он решил огласить его на всеобщем дворово-птичьем собрании. Все птахи, от мала до велика, прилетели, но среди них оказалась одна, серая ворона, которая не желала участвовать в общих делах птичника, однако же на собрания являлась с тем, чтобы мутить воду и потешать сама себя. На сей раз дело оказалось серьёзным и её шутки не на шутку рассердили присутствующих.

– Ишь ты, весточку прислал! – потишалась серая ворона.

– А ты теперь лучше помолчи, – одёрнул её старый ворон, – послушаем, что Варкуша нам скажет.

– Да что он может сказать?! – продолжала насмехаться неугомонная. – О своём дружке-беглеце что-ли? Да мне на него ровным счётом накаркать.

Тут один из сизарей не выдержал:

– Теперь я понимаю, откуда такие берутся?

– Откуда же?! – съехиднячала серая и, не дожидаясь объяснений, продолжила накалять страсти, ударяя Варкуше по живому. – Ишь ты, вздумалось ему почтовиком стать! Уж сидел бы лучше у контейнера и не высовывался, альбинос проклятый.

– Лети, лучше, по-добру по-здоровому, отсюда, серая! – предупредили из птичника, – А нам нечего здесь смуты вносить.

– Ладно, ладно! – завопила серая ворона. – Да вы все тут, помойщики, дальше своего контейнера и света белого не видели. А я независимая, где хочу, там и летаю, где хочу, там и пропитание себе сама беру.

– Ворюга ты, – раздалось из толпы. – Знаем, где ты себе пропитание берёшь. Из-за тебя сколько наших уж пострадало безвинно.

– Да каркала я на всех вас, попрошайки помойные!

– Это кто здесь попрошайки?! – возмутились и встрепенулись воробьи.

– Да и вы тоже! Целыми днями только и сидят у колодца, только и ждут, когда им дармовой хлеб накрошат.

– А ну, тварь серая, сейчас пощипаю! – смело скакнул вперёд отчаянный воробей.

– Уж ты ли?! – засмеялась серая ворона.

– Мы ли! – ответили ей хором, и ещё пятеро дружно отделились из толпы.

– А! Толпою на одну?

– Убирайся, откуда прилетела. – Неожиданно молвил старый ворон, отличающийся необыкновенной мудростью. – Не может здоровое тело принять яд безвредно для себя. Так и ты, позорище нашего птичника. Но знай, что рано или поздно пострадаешь за свои дела.