Виталий Новиков - Подопытные кролики. Роман Страница 2

– Вы, какой будете сок? – спросил Платонов.

– Грейпфрутовый.

Платонов разлил по бокалам соки: себе томатный, Иваницкому грейпфрутовый. Отнеся Иваницкому, сидевшиму за столом, его бокал, Платонов устроился на кожаном диване со своим бокалом.

– Опять захандрил? – спросил Иваницкий.

– Как тут не захандрить, когда нас не могут отсюда забрать уже семь лет. Иногда мне кажется, что о нас просто забыли.

– Я не совсем точно выразился. Мне показалось, что ты опять вспомнил о своих опасных замыслах.

– А, вы, об этом. Нет. Я уже давно перестал думать об этом.

На «Радуге» можно было произвести на свет до двухсот лучших российских человек, отобранных специальной коммисией, в лаборатории экстренного клонирования, расположенной на нижнем этаже корпуса А. Пробирки с клетками этих людей хранились в специальных холодильных установках, где всё время поддерживалась необходимая для сохранения клеток температура. Эта лаборатория была предназначена для чрезвычайного случая. Если бы возникла опасность уничтожения русского мегагосударства, с Земли на станцию пришёл бы специальный сигнал, и команда «Радуги» после его принятия должна была вывести в лаборатории максимально возможное количество людей и с этими людьми высадиться на ближайшей, пригодной для жизни планете. Это было задумано для того, чтобы сделать всё возможное для того, чтобы никогда не прекратился род русских людей. С «Радуги» можно было высадиться только на Зиму.

Три с половиной года назад Платонову пришла в голову мысль клонировать одну или несколько женщин. Он уже совсем отчаялся когда-нибудь оказаться в женском обществе естественным образом. Он не мог не поделиться своими планами со своим командиром, за которым было решающее слово:

– Мы уже видимо никогда не выбиремся из этой дыры, капитан, так давайте сделаем это.

– Вы, пьяны лейтенант, перестаньте нести бред, – Иваницкому сразу не понравилась затея Платонова.

– Я пьян, но совсем немного, и прекрасно понимаю, о чём говорю. Пока они не достигнут шестнадцати, или нет, пусть восемнадцати лет, мы не будем их трогать. Мы будем о них заботиться и не причиним им никакого вреда.

– Какой от них будет толк, если, по-твоему, мы, всё-равно, уже никогда, не выбиремся отсюда?

– На Землю не выбиремся, а на Зиму пожайлуста.

– Ты, забыл, кто там находится? Подонки, ублюдки и маньяки. Боюсь, они тебе там не дадут продолжить воспитание твоих девчонок.

– Да там наверняка уже никого не осталось в живых. Эти упыри, скорее всего давно уже перегрызли друг другу глотки.

– Кто-нибудь, да остался в живых. Такие люди, как правило, отличаются фантастической живучестью. К тому же за время пребывания на планете, они могли сделать её малопригодной для проживания, пожечь леса, например.

– Что они совсем идиоты что ли?

– Не совсем конечно, но в какой-то степени, безусловно.

– Я могу слетать на челноке на Зиму для разведки.

– Уставом запрещено оставаться на станции одному человеку.

– Родион Анатолич, неужели вы не чувствуете как уходят годы, бессмысленно и безнадёжно, как мы стареем?

– Ну, тебе то рано ещё о старости волноваться. Сколько тебе сейчас лет?

– Двадцать шесть земных.

– Теперь прибавь к ним шестнадцать или восемнадцать.

– О, Господи, тогда мне будет сорок четыре или сорок шесть лет.

– Теперь понял, наконец, что овчинка не стоит выделки?

– Родион Анатолич, а может быть, на Зиме ещё остались женщины?

– Даже, если остались, ты хоть представляешь себе, какие это женщины? Михаил, прекращай заниматься глупостями. Возьми себя в руки, в конце концов.

– Я не перестаю удивляться вашей выдержке, как вы можете всё это спокойно переносить?

– Главное, Миша, твёрдо и чётко держаться буквы устава, и тогда никакая выдержка не понадобится. И потом у меня на Земле остались жена и трое детей.

Платонов становился менее общительным. Не потому что он стал хуже относиться к Иваницкому, он просто понял, что они слишком разные, поэтому им очень трудно было найти общий язык. Платонов откровенно хандрил, а неунывающий Иваницкий пытался подбадривать его душевными беседами, шутками, которые Платонов не понимал. Потом через некоторое время Иваницкому показалось, что лейтенант несколько оживился, очевидно, было, что в душе его произошли какие-то изменения, но с чем это было связано, Иваницкий не мог разгадать, потому что Платонов по-прежнему оставался скрытным и неразговорчивым.

Иваницкий отпил немного сока, после чего поставил бокал на стол.

– Миш, извини за нескромный вопрос, у тебя на Земле был хоть какой-то интимный опыт.

– Конечно. Да забыл я давно уже о той дурацкой затее, честное слово.

– Хорошо, если так.

– Родион Анатолич, зачем вы изучаете боевые искусства?

– На всякий случай, мало ли что в жизни может случиться.

– Вы, полагаете, что в наших жизнях ещё что-то может случиться?

– Уверен в этом.

– Вы – отчаянный оптимист, капитан.

– Разве это плохо?

– У тебя всё время задумчивый вид. О чём, ты, думаешь?

– Никак не могу понять: зачем «Архангельск» летит сюда? Или летел?

– Мало ли. Может быть с разведывательными целями.

– Значит – это всё же военные?

– Можно только предполагать.

– Что же с ним произошло? Куда он мог подеваться?

В гостиной, в одну из стен были встроены динамики экстренной связи, из которых неожиданно прозвучал незнакомый хриплый голос:

– «Радуга» как слышишь меня? Вызывает «Архангельск». Требуется стыковка. «Радуга» отзовись.

– Они всё-таки долетели! – обрадовавшийся Платонов вскочил с дивана и начал прыгать, размахивая руками.

– Я бегу переодеваться, – сказал Иваницкий, вставая из-за стола.

– А я побежал в аппаратную, – сказал Платонов.

– «Радуга» отзовись. Есть, кто живой на «Радуге»? – доносилось из динамиков экстренной связи.

Платонов выбежал из гостиной, пробежал по корридору, бегом спустился по лестничному пролёту вниз. Напротив лестницы была стеклянная дверь, через которую Платонов вбежал в аппаратную, и увидел над собой космический корабль каплевидной формы с белым корпусом, на котором сбоку красными буквами было написано «АРХАНГЕЛЬСК», а перед этой надписью был нарисован трёхцветный российский флаг. Платонов подошёл к пульту управления, к аппарату связи, нажал на мигающую красную кнопку, обозначавшую канал, через который «Архангельск» вышел на связь; взял в руки микрофон и сказал в него:

– «Архангельск», твой сигнал принят. Чтобы начать стыковку двигайся к корпусу А, то есть влево. Как понял?

– Понял отлично, – ответил «Архангельск».

«Архангельск» расположился около корпуса А, у места предусмотренного для стыковки. Двое членов экипажа «Архангельска» вышли в открытый космос, и при помощи четырёх якорей-выдвигающихся труб с замками на конце сцепили «Архангельск» с корпусом «Радуги». Затем команда «Радуги» задала на компьютере команду стыковки, и «Радугу» с «Архангельском» соединил автоматически выстроенный стыковочный тоннель. Команда «Архангельска» теперь могла покинуть своё судно в полном составе.

Иваницкий и Платонов стали у входа в тоннель. Иваницкий успел одеться в синий рабочий костюм перед началом стыковочных работ. Сбоку от входа замигал, синим светом индикатор – квадратный колпачок со светодиодом внутри. Это означало, что тоннель полностью загерметизирован. Платонов нажал на жёлтую кнопку, расположенную под индикатором и дверца тоннеля открылась. Тоннель имел длину около десяти метров. По нему свободно можно было пройти в полный рост одному человеку. На другом конце тоннеля также открылась дверца, и из «Архангельска» по одному стали выходить космонавты в форме лимонного цвета.

– Никаноров Никита, – представился шатен среднего роста с добрыми, весёлыми глазами. Он первый вышел из тоннеля и пожал руку, сначала Иваницкому, потом Платонову, которые тоже представились:

– Капитан Иваницкий.

– Лейтенант Платонов.

– Ротозеев Александр, – представился следующий космонавт, молодой, рыжий парень.

– Седых Иван Васильевич, капитан «Арханельска», – представился, шедший за Ротозеевым седоватый мужчина низкого роста, которому на вид было около пятидесяти лет.

– Жаров Игорь, – представился, вышедший после капитана, брюнет с тонкими чертами лица.

– Гвоздев Лев, – представился последний член экипажа «Архангельска», русый, высокий, широкоплечий детина с немного взъерошеннями волосами.

Иваницкий и Платонов пожали руку каждому из них.

– Господа, если я не ошибся, вы, не военные? – спросил Платонов.

– Нет. Мы из спасательной службы, – ответил Седых.

– Кого же, вы, собрались спасать? – спросил Иваницкий.

– Наших соотечественников волею роковых обстоятельств, оказавшихся на планете Зима, – снова ответил Седых.