Владимир Макарченко - Временно проживаю Страница 2

Я поспешил на помощь и оказался рядом с женщиной в черных очках. На вид ей было лет около семидесяти. На полное тело было надето цветастое платье с короткими рукавчиками типа «крылышки». К себе она прижимала плетеную корзинку, накрытую таким же платком, как и тот, что был у нее на голове. Выбитый кем-то из рук, у ее ног лежал деревянный костылек, явно выструганный каким-то умельцем простым кухонным ножом.

– Вас, бабушка, запросто с ног сбить могли. Почему никто не проводил? – Выпалил я никчемные к данному моменту вопросы и, подхватив женщину под руку повел ее вслед за поредевшим хвостом бывших пассажиров электрички, предварительно подняв с земли ее костылек..

– Проводили. В Лупановке нашей чуть ни всей деревней провожали. Очень рады были, что внучок у меня отыскался. Скажи, как узнал меня? Мне советовали, если что, через милицию объявление дать. А тут ты… – Женщина протянула свободную руку и провела в воздухе рукой, чуть коснувшись моего виска. – Ростом в отца пошел?

– Возможно, что в него?

– Жалеешь, что не видел? – Женщина остановилась. Высвободила из моей руки свой локоть и достала из кармашка маленький носовой платочек, которым протерла глаза, подсовывая палец под окуляры очков. – В честь него Иваном назвали, поди?

– Возможно, в честь него. – Отозвался я автоматом и оторопел. – Откуда Вам это известно?

– Мне все про тебя, Ваня, прописали.

– Кто?! – Обалдело уставился я на женщину.

– Энтузиасты какие-то. Соседка моя, Клава, в телевидение чего-то написала. Потом ответы мне читала. Когда же тебя по телевизору показали, я плакала оттого, что Бог зрения лишил за грехи мои. Не видела лица. Потом всей деревней нашей престарелой меня в дорогу собирали. Гостинцев тебе наложили. Рады были, что нашелся. Настаивали, чтобы твоего приезда дождалась. А я вот… Не могла я, Ванюша, откладывать. Каждый день может быть последним. Годы такие. Сына потеряла, так хоть внука нашла.

Боясь перебить женщину, я медленно вел ее к вокзалу.

– Я виновата, что ушел отец от матери твоей. Я. Казалось, что лучше кого подобрать в жены мог. Потому и зудела с утра до вечера. Гордая была. Как это сын работника райкома на девке из такого семейства женится? Пятеро их было у матери. Все девки. Приезжие. Про отца их и не знала ничего. Забрюхатела мамаша твоя, а я ей такой подарок уготовила. Поняла потом, какой грех на душу взяла. Когда гроб цинковый с телом отца твоего на кладбище провожала. Один у меня был сынок. Следом и деда проводила. Рядом с сыном теперь. Сердце не выдержало. Мы – бабы, народ сильный. Устояла я. Только со временем, от слез видать, слепота нашла. Прости меня за все, Ванюша! – После этих слов женщина поставила у ног свою корзинку и ее руки, пробежав по моей груди, застыли на плечах. В грудь мне уткнулись очки.

Не зная уже, как быть дальше, я посигналил жестами стоявшему в стороне милиционеру, чтобы он подошел к нам.

– Старший сержант Смагин! – Представился милиционер, лихо приложив ладонь к правому виску в воинском приветствии. – Чем могу помочь.

– Вот, бабушка… – Я замялся, не зная, как поступать дальше. – Приехала. Можно к вам в дежурку?

– А что?

– Телефон может понадобиться.

– У тебя сотового нет, браток? – Удивился старший сержант.

Жестами я кое-как убедил его в том, что нам нужно пройти в дежурку.

– Помоги уж внучку. – Обратилась и женщина к милиционеру. – Видать, надо так, коли просит.

– Пойдемте уж. – Милиционер осмотрел нас еще раз удивленным взглядом и пригласил за собой.

Усадив женщину на стул в дежурной комнате милиции, я пригласил милиционера выти за дверь.

– Перекурим! – Обозначил я свое приглашение, хотя сроду не искурил ни одной сигареты.

– Что у тебя? – Догадался старший сержант.

– Понимаешь, друг, случай такой получился… – И я выложил ему события, которые произошли со мной за последние пять-десять минут.

– И она решила, что ты тот самый внук?! – Воскликнул старший сержант, выслушав мой рассказ.

– В том и дело все!

– Вот те на!

– И я про то же. Что делать теперь? Дурак. Сразу не остановил. Теперь что-то придумать бы надо. Боюсь травмировать своими сообщениями. Чует она, что времени мало для общения с внуком имеет. Настырная! Без провожатых на электричке укатила, хотя еще и слепая. – Я виновато глядел на милиционера, словно это его я подвел своим вниманием. – Попроси дежурного по вокзалу объявить, чтобы встречающего, такого-то, ожидают в комнате милиции. Говорила, что должен был внук встретить. Вроде, телеграфировала о приезде.

Я вернулся в комнату милиции и застал женщину выкладывавшей на стол пирожки домашнего печения и баночку с медом.

– Есть где чайку набрать? – Обратилась ко мне женщина, как только я вошел в комнату. – Хочу угостить вас с товарищем милиционером.

– Не надо, бабушка. Он занят. А ваши гостинцы и дома понадобятся. – Попросил я.

– Хорошо, Ванюша. Оставь ему пару-тройку пирожков, на потом. Медку отлей в стаканчик. Медок у Клавдии славный. Всем нравится.

«Встречающий… Вас ожидают в дежурной комнате милиции!», несколько раз повторила трансляция вокзала. И тут же появился хозяин кабинета.

– Слышал? – Шепнул мне на ухо.

– Гляди, Ванюша, однофамильца твоего вызывают. Сюда кажется. А зачем? Надо же такое. И имя твое… – Женщина замерла на стуле, прислушиваясь.

Прошло минут десять, но на пороге никто не появился.

– Повтори, друг. – Попросил я старшего сержанта.

Снова прокричала трансляция.

– Опять зовут. Его же! – Старушка покрутила головой, словно хотела разглядеть нас с милиционером. – И опять сюда… Что случилось, товарищ милиционер?

Старший сержант посмотрел на меня с укоризной и развел руками.

– Вот мой адрес. – Я начеркал свои данные на клочке газеты, лежавшей на столе. – Коли понадоблюсь, найдешь. А мы с бабушкой пока ко мне. А как иначе? У меня жена медик. Хоть как-то спокойнее за нее будет. Пошли. Накурились уже!

Женщина сидела, оперев подбородок о ладони, сложенные на ручку костылька.

– Чего вы все шепчитесь? Случилось что? – Бледность лица ярко подчеркивалась черными окулярами очков. – Что-то на сердце как-то не по себе. Водичку дай, сынок. Тут у меня таблеточки.

Женщина выпила таблетку и откинулась к стене.

– Посидим немного. Сейчас пройдет… Потом и поедем, Ванюша…

Только все получилось совсем иначе. На пороге почти одновременно возникли врач с медсестрой и какой-то очень растерянный мужчина моего возраста. К тому времени старушка дышала глубоко и отрывисто, сопровождая каждый свой вздох стоном.

– Вовремя вы меня! – Заявил, наконец, доктор, поколдовав над больной. —Кто ее родственник? Будете сопровождать?

В машине «скорой» мы сидели рядом с моим ровесником. Он оказался именно тем внуком, который должен был встретить эту мою случайную бабушку.

– Опоздал, Иван! Машина заглохла. Жена с сыном так и ждут там. Километров с десяток не доехали. Пока добрался! – Оправдывался настоящий внук. – Отчего она так, доктор? Может, догадалась чего и расстроилась?

– От радости, парень! Послушал я вас тут. В ее возрасте внука найти! С ее-то сердцем! Хорошо еще, что так. Поставим на ноги. А если бы в дороге? И не свиделись бы. Вишь, как к тебе спешила.

– К нам спешила, доктор! – Я повернулся к тезке. – Не возражаешь? Судьба видать так захотела. Детдомовский я. Это – первая в моей жизни бабушка. Хоть увидеть не сможет, так сердцем своим согреет. Мы ей правнуков для веселья подкатим. Когда на ноги встанет. Скажу своей жене все, как есть. Обрадуется, что родственников нашли… Она тоже из детдома.

– Хорошо ты решил, тезка. Правильно. Мне и самому так подумалось. – Иван протянул мне для рукопожатия свою руку.

Так и было

– Отстань! Отстань, говорю! – Дед сердито отодвинулся от внучки на другой конец скамейки. – Сколь разов про одно и то же говорить? Все уже тебе говорено. Дай спокойно в окошко поглядеть!

Дед Фрол мог смотреть в окошко только одним подслеповатым глазом. Второй отняла у него война, выдав взамен орден «Красной Звезды» и белый билет, освободивший его на всю оставшуюся жизнь от общения с военкоматом. Он трепал своей сухонькой рукой свою «цыганскую», как обозвала ее баба Липа, взлохмаченную бороду. Борода его, на удивление всем ровесникам, только местами впустила в себя беленькие полосочки седины, оставаясь цвета воронового крыла.

– Деда! Ну, расскажи, как фашисты у тебя глаз отняли. Я не помню… – Нарочито врала внучка, чтобы еще раз услышать увлекательный рассказ своего любимого прадеда.

Дед Фрол отворил маленькую створку небольшого окошка, по старости лет дома уже смотревшего не выше пояса проходивших мимо прохожих. Чтобы хоть как-то отгородиться от этого «безголового» мира, они с Липой посадили у окошка кустик желтой акации, которая в это время своими яркими цветами привлекала к себе работящих пчел, за которыми и любил наблюдать дед.