Александр Казимиров - Бульварное чтиво. Повести и рассказы Страница 20

– Что вам угодно? – Глаза женщины сверкали от ярости.

– Извините, мне показалось… – оправдываясь, начал Урусов.

– Вот именно, показалось! – раздражение женщины сменила растерянность. – Простите ради бога, так несуразно вышло! Понимаете, я кормлю нерожденных детей. Вернее, убитых мною. Их души превратились в белых птиц!

Порыв ветра сорвал с Урусова шляпу. Кувыркая и подкидывая, он зашвырнул ее далеко в море.

Волосы аптекаря становились торчком и сразу опадали. Он пытался пригладить их, но тщетно. Серафим Аристархович глядел на женщину. Ее сходство с вокзальной дурочкой заставляло аптекаря чувствовать себя неуютно.

– Я не хотела иметь детей. Считала, что надо пожить для себя. Делала аборты. Недавно в моем сознании укоренилось убеждение, будто убитые по моей воле дети превратились в белых птиц. Считаете меня сумасшедшей? – Она так посмотрела на Урусова, что ему стало неуютно.

– Нет, что вы! – соврал он, стыдливо опуская глаза. – Я, пожалуй, пойду. Сейчас дождь начнется!

Аптекарь ежедневно наблюдал за странной женщиной. Что его тянуло к ней, он и сам не знал. Возможно, красивое тело, а может быть, неподдающаяся объяснению мысль о своей причастности к ее грехам.

Погода в последние дни окончательно испортилась. Все чаще моросил дождь. Отдыхающие разъезжались, покидая Крым. Урусов тоже бы последовал их примеру – необходимые травы были собраны. Более того, он в домашних условиях изготовил новое лекарство от головной боли, но кормящая птиц женщина удерживала его в опустевшем курортном городке. Он ловил себя на мысли, что стал вуайеристом, весьма стыдился этого, но поделать ничего не мог. Как-то, прячась за прибрежными кустами, Урусов привычно вытащил из кармана театральный бинокль и приготовился наблюдать за необычной кормежкой.

В то утро все было не так – природа замерла, словно в предчувствии беды. Серое море, лениво распластавшись до горизонта, не подавало признаков жизни. Одинокая женщина на берегу напрасно ждала птиц. Сложив ладони, она склонила голову. «Никак молится!» – аптекарь наблюдал, как она поднялась и воздела вверх руки. Внезапно ослепительно-голубая молния вонзилась в миниатюрную фигуру, выгнула ее дугой. Громыхнуло так, что Урусов непроизвольно втянул голову в плечи, на мгновение упустив из виду происходящее на берегу. Когда он снова поднес к глазам бинокль, то вздрогнул от изумления – женщина превратилась в огромную чайку, взмахнула крыльями и полетела вдаль.

Серафим Аристархович присел на кровати. Взял со стола пузырек и высыпал на ладонь собственноручно изготовленные пилюли: «Неужели привиделось? Так отчетливо и ярко, будто наяву!»

Аптекарь ломал голову: кому и от чего рекомендовать оригинальное по влиянию на разум средство. По возвращении домой, ему представился удобный случай.

IV

Поздним вечером в доме промышленника Еремеева собрались гости. Не сказать, что для этого был особый повод. Просто компания успешных предпринимателей решила устроить посиделки. После ничего не значащих фраз о погоде и о бросившейся под паровоз немой дурочке, Петр Филиппович Волокушин – выбритый щеголь, любимец женщин и душа любой компании, как бы невзначай, обронил:

– Готовлю к выпуску новую продукцию, господа! Предвижу покупательский бум.

Заявление Волокушина оживило вялотекущий разговор.

– Что же вы затеяли, любезный? – поинтересовался старичок с клинообразной бородкой морковного цвета.

– Я, Юлий Соломонович, галоши для сна выпущу! Да-да, не удивляйтесь. Именно для сна! Ноги надобно защищать не только от уличной слякоти, но и от грибка, который, возможно, обитает между пальцев на ступнях любимой супруги. – Волокушин свысока посмотрел на собеседника.

– Петр Филиппович, а вы в сапогах и пальто спать не пробовали? Вдруг у супруги помимо грибков еще лишаи имеются? – хихикнул старикашка, доставая из кармана чеканный серебряный портсигар. – Пришел домой, да как был в обувке и одежке, так и брякнулся в койку. Только картуз снять надо – неудобно, знаете ли – козырек в подушку упирается, да и голова преет. А вообще, прелесть! Какая экономия времени! Утром не надо по полчаса перед зеркалом вертеться. Вылез из-под одеяла, откушал чайку с ватрушками и бегом на фабрику, сумасбродные задумки реализовывать.

Старичок сморщил физиономию и захихикал. Смех напоминал радостную трель канарейки, с чьей клетки сдернули покрывало.

– Завидуете, господин Гауш? Вот в вас желчь и бродит!

Волокушин наполнил рюмку коньяком.

Юлий Соломонович закурил. Не без ехидства ответил:

– Отнюдь. Как можно? Искренне рад за вас! Могу дать дельную рекомендацию: приступайте к выпуску галош для усопших. Представляете, какая выгода? Смертность нынче опережает рождаемость. И вам хорошо, и покойникам благодать – мало ли, куда их занесет после смерти, а в калошах от Волокушина не страшны ни хляби небесные, ни сковородка раскаленная. Подошву толще сделайте, чтоб износу не было.

Хозяин дома Илья Сергеевич Еремеев, не желая обострять обстановку, перевел разговор в другое русло:

– Юлий Соломонович, вы так часто дымите, совершенно не заботясь о здоровье, – сказал он и разогнал руками сизые облака, нависшие над столом.

– Не беспокойтесь! Я пользуюсь исключительно продукцией Катыка. Гильзы снабжены фильтром, препятствующим попаданию никотина в организм. Новорожденным можно курить – никакого вреда. Папиросы фабрикуются без прикосновения рук и абсолютно гигиеничны! Так что, я – за здоровый образ жизни. По утрам приседаю, у меня даже гантели имеются! – Гауш выпятил хилую грудь, желая продемонстрировать отличную спортивную форму.

Еремеев восхищенно оттопырил нижнюю губу и закивал.

– Не знал, простите великодушно! А как обстоят ваши производственные дела?

– Да как они могут обстоять? Выкинул на прилавки последний сорт шоколада – «Черная радость». Не шоколад, а радость Бога! Учащаяся молодежь упаковками скупает для повышения мозговой активности. Мало того, ни в одном приличном доме трапеза не заканчивается без этой самой радости. Прибыль на глазах растет, деньги девать некуда. Скоро сорить ими начну. Куплю мотоциклет, может, и на автомобиль раскошелюсь. – Юлий Соломонович искоса взглянул на расстроенного этой новостью Волокушина. – Позвольте, в свою очередь, поинтересоваться вашими успехами, Илья Сергеевич.

– Что вам сказать? – с еле уловимым чувством превосходства начал Еремеев. – Чехлы для обуви и лакомства, конечно, необходимы человечеству, но и без искусства прожить невозможно! Душа требует услады. Не хлебом единым, как говорится. Моя фабрика приступила к выпуску потрясающих граммофонов. Изумительное качество звучания! А внешний вид?! Красное дерево, позолоченный раструб! Не выходя из дома, наслаждаться пением лучших исполнителей – это, я вам замечу, не в блестящих галошах шоколад упаковками жрать, – покачиваясь с пятки на носок, Еремеев, довольный произведенным эффектом, крякнул: – Семья императора заинтересовалась, так-то!

Мужчина в костюме английского покроя, до этого безмолвно сидевший на диване, присоединился к беседе.

– Оглянитесь на дела свои, все суета и томление духа. Только прибыль в голове.

Он достал из-за пазухи пузырек и высыпал на столешницу пилюли. Волокушин взял одну, поднес к глазам и ради любопытства попытался раздавить ее пальцами.

– Что есть сие, Серафим Аристархович? Средство Макропулуса? Ваша фармацевтическая компания добилась фантастических результатов? – Волокушин игриво подмигнул приятелям.

– Что вы, сударь?! Я не всемогущ! Но поверьте на слово, принимая эти пилюли, вам станут не нужны ни шоколад, ни галоши, ни задушевные песнопения известных шансонье. Даже непристойные ласки куртизанок отойдут на второй план, а возможно, и вовсе потеряют привлекательность. В этих маленьких шариках прячется сказочное блаженство, несравнимое ни с чем. Небесная эйфория! Попробуйте принять их на ночь – и все ваши тайные грезы померкнут перед яркостью и реальностью видений. Если же принять пилюлю днем, то окружающий мир преобразится, став более живописным. Вы услышите виртуозные птичьи трели, перестанете замечать погрешности, коими изобилует бытие. Сознание выйдет за границы, очерченные разумом, да что там… Отведайте. Я думаю, нареканий не будет. За этими пилюлями будущее. Миллионы людей воспользуются ими, дабы убежать от кошмарной реальности. Берите, не гнушайтесь!

– Шутить изволите, Серафим Аристархович? Нечто подобное мне священник обещал после смерти, когда я на его приход кругленькую сумму пожаловал. Надеюсь, не отравить нас решили. – Саркастическая улыбка сползла с лица Волокушина.

– Разве я похож на душегуба? – обиделся Урусов; когда пилюли утонули в карманах фабрикантов, он извинился: – Мне надо идти, не обессудьте. Обязательно примите на сон грядущий эликсир счастья – и вы проснетесь другими людьми!