Михаил Лифшиц - Обналичка и другие операции Страница 20

Светлана нашла, наконец, ключ, открыла калитку, ступила одной ногой через порог и, стоя так — одна нога в запрещенном пространстве, другая — в разрешенном, сказала товарищам:

— Ребята! Я читала, как одна знаменитая московская семья в семнадцатом году запаслась мукой и постным маслом. Когда на улицах начали стрелять, они заперлись в своей квартире, не выходили несколько дней и жарили оладьи. Вот автор книги всю жизнь потом жалел, стыдился, что кроме оладий, про революцию ничего не помнит. Такое дело мимо прошло! А ведь он был тогда ребенком! А мы с вами — взрослые уже. Давайте, хоть одним глазком глянем на историческое событие!

— Ладно, пойдем, посмотрим… — ребята поддались на агитацию.

Группа прошла в калитку, которую придерживала Светлана. Светлана закрыла калитку на ключ, так велел комендант. О том, что произошло дальше, рассказал директору предприятия его заместитель по режиму Игорь Петрович Аверин.

Заместитель директора по режиму пришел с докладом о гибели Светы к Юрию Иннокентьевичу. Перед этим он позвонил директору и попросил его принять и выслушать.

— Я намерен вам нарисовать объективную картину того, что произошло. Суть дела, так сказать.

— Что вы называете «делом»? Гибель девушки? — с раздражением ответил директор. — Я и так все знаю.

— Сомневаюсь, что вам известны все обстоятельства… дела. Выслушайте меня, Юрий Иннокентьевич. От того, как мы с вами поговорим, зависят наши дальнейшие действия. Если мы поймем друг друга, это будет полезно для всех,… кроме погибшей девушки, разумеется.

— Ладно, извините. Приходите сейчас.

Вот, что Игорь Петрович поведал директору.

— Было так. 4 октября около 10 часов утра группа молодых людей, шесть человек, три девушки и трое юношей, пять конструкторов и Калмыков, взяли у дежурного ключ от чердачного помещения. Забрались на чердак, вылезли на крышу, чтобы посмотреть непосредственно на происходящее на Калининском мосту. Маслакова была инициатором экскурсии. Как только ребята вылезли из будки, через которую выходят на крышу, тут же попали под огонь: они увидели, что в кирпичную стенку будки ударила пуля. И сообразили, что это действительно была пуля. Крыша находилась под наблюдением снайперов, имевших приказ не допустить обстрела танков на Калининском мосту с крыш окрестных зданий. Ребята испугались и спрятались. Решили вернуться и не рисковать. Маслакова сказала, что должна хоть разочек взглянуть. Как только она выглянула, получила пулю в голову. Мгновенная смерть. Остальные оттащили мертвую девушку на чердак. Не поняли сразу, что Маслакова убита, думали, что в реальной жизни так не бывает. Перепугались ужасно — что всем за это будет. Два парня сказали, что у них много работы, и им нужно идти. Калмыков вытащил из кармана ветровки мертвой девушки ключи от калитки и вывел этих двух трусов с крыши. Парни ушли к себе и спрятались за кульманы. Сам Калмыков побежал в медпункт за помощью, а девушки остались около тела. Медсестра из медпункта позвонила мне. Наши приехали и забрали труп.

— Как Калмыков затесался в эту компанию? — спросил директор.

— Он, когда материалы для доклада готовил, сидел у них в КБ, плакаты рисовал, и познакомился с конструкторами. С погибшей у него был роман. У Маслаковой обнаружили беременность — три недели, возможно, сама еще не знала. Калмыков рассказал мне, как и для чего полезли на крышу, от своего участия в экскурсии не отказывался, от любви своей тоже не отказывался. Девушку погибшую не бросил, при беседе не ерзал, не юлил, в отличие от двух других парней. Про беременность мы ему не стали говорить. Не нужно еще больше драматизировать ситуацию. Поступило указание: дело спустить на тормозах, не афишировать подробности, ведь, фактически, это было убийство по неосторожности. Снайперу тоже не сказали, что он убил человека: согнал посторонних с крыши, и молодец.

— Как расползается ваше «дело»! Калмыков, снайпер…

— Неясно, что их объединило, Калмыкова и Маслакову. Он — мажор, сын большого человека, сюда попал случайно, — заместитель поднял глаза на директора и поправился. — Почти случайно. Она — из семьи железнодорожных рабочих. Ее родители до сих пор в полосе отчуждения картошку сажают, с того и живут. Она была заботливая дочка. Родителей почитала, но путь себе наметила вопреки их пожеланиям, не слушала советов отсталых родителей. Окончила дневной институт, в бригаде своей работала хорошо, считалась перспективным конструктором. Не особо красивая, но добрая и надежная. Упорная, и для себя все сама решала.

— Одна она у родителей? — спросил директор.

— Старший брат еще есть, женатый, в Долгопрудном работает на заводе слесарем-сборщиком.

— Да, жалко девочку… — сказал директор, увлекшийся рассказом. — Я, действительно, не так все себе представлял…

— Уголовного дела решили не заводить, все проведем, как несчастный случай. Прошу у вас разрешения в этом ключе провести служебное расследование. Бездельника, который ключ ребятам передал, предлагаю уволить. Приказ, выговоры и прочее — я подготовлю предложения. Прошу еще изыскать средства, родителям передать и похоронить за счет предприятия. Жалко девчонку, из-за озорства погибла.

— Да, да…. Готовьте ваши предложения.

Артур сидел вечером один в офисе «Импульса» и выл, как старый вдовец… даже, как старая баба, роняя слезы и произнося некоторые слова вслух.

— Светик мой бедненький! Как же так случилось?! Мне в голову не пришло, что там опасно, а то я бы… я бы не пустил, я бы загородил… Светочка, солнышко, любимая моя, на кого ж ты меня покинула?! Я без тебя не могу, я привык к тебе. Умница моя, ничего я не успел для тебя сделать, все боялся чего-то, а надо было все бросить и к тебе прилепиться… и чужих не подпускать. Тогда, в июле, поехали «на шашлыки», два школьных товарища с подружками и мы со Светкой. Девчонки отошли, а мне один говорит: «Светлана твоя какая-то малоэффектная», а другой: «Артурчик, ты чего такую некрасивую привел?» Много они видят! Я им: «Вам, козлам, не понять!» Ну, они сообразили, что я серьезно говорю, и не стали эту тему развивать. Тогда хоть защитил Светочку… Какой же человек хороший ни за что пропал! Какая же сволочь велела по людям стрелять! Негодяи, негодяи!.. Убийцы! Светик, родненькая, никогда больше мне такое сокровище не найти…

Поплачем и мы, повоем вместе с Артуром над нашей Светочкой! Растоптали, вырвали, выбросили бедную травиночку. Схоронили бедняжку. Родне объяснили, что несчастный случай, что-то там выстрелило на испытаниях, а что выстрелило — нельзя говорить, государственная тайна. А Светлана вышла из укрытия. Дали родителям «материальную помощь» и похоронили за счет института. Отец был польщен, что на похороны приехал заместитель директора института на черной «Волге», и что для родни выделили институтский автобус. Мать слегла, когда узнала о гибели дочери, но к похоронам поднялась, пошла. Брат Светочкин с женой от матери не отходили, а сынишку своего пятилетнего не взяли на похороны, оставили у друзей.

Ведь до 26 лет не дожила девочка! Всю жизнь свою она трудилась, старалась, каждая съеденная ей крошка хлеба, каждое надетое платьице были ею заработаны. Каждая мысль в ее бедной головке была выношена, каждый ее поступок диктовался честными и благородными побуждениями. Все только по заслугам, и ничего сверху.

А тут мелькнула удача. Полюбила парня. И парень к ней привязался, хорошо было Артуру со Светочкой. Как будто лихой кавалерист, смелый, легкомысленный и богатый, стал на постой в теплом, уютном и гостеприимном доме. И «постой» затянулся бы надолго, женился бы Артур на Светлане. Где бы он нашел такую девушку среди генеральских дочек?!

Какая поездка у них с Артуром получилась хорошая! Молодая любовь, великолепие Крыма! И ребеночек ведь мог быть, зачатый в любви в каморке бабы Зины. И ничего не получилось! Погибла Светлана!

Из-за чего и кто ее убил? Кто стрелял из танковых орудий по белому зданию на набережной Москвы-реки, кто поджигал снарядами внутренние помещения, кто пожарами коптил фасад? Разве в «Белом доме» укрылись захватчики или террористы? Нет, там сидели их же бывшие товарищи, друзья и заместители, с которыми недавно поссорились.

Кто, в соответствии с положениями тактики уличных боев, рассадил снайперов по крышам зданий? Для чего? Чтобы они убивали вражеских солдат с противотанковыми гранатометами? Так, может быть, и положено при уличных боях, когда идущий по улице танк особенно уязвим. Но убивали-то они не истребителей танков, а любопытных людей, желавших посмотреть, и случайных горожан, подошедших к окнам?

Это наши руководители боролись за власть. Они, волею случая заняли командные вершины, оттолкнув конкурентов. Они не имели понятия, как управлять огромной страной, но старались не пустить наверх других. Не политика, а игра в «царя горы». Дрались ни за свои идеи, ни за свои программы, которых не было. Они защищались и нападали, изображали государственных деятелей, воровали и совершали действительно государственные преступления. Стремились не выпустить власть из рук до самой смерти. А если слабели и упускали власть, то проталкивали на свое место преемника, который пообещал бы не отнимать у предшественника наворованное, не сажать его в тюрьму и не отстранять детей от должностей.