Андрей Синельников - Пора меж волка и собаки Страница 20

– По старому канону, значит, – уточнил Барма.

– По старому, и Храм не один ставь, а восемь. Восьмериком их поставь вкруг главного, – она склонила голову на бок и в глазах ее озорно промелькнула хитринка.

– А главный-то кому? – так же склонив голову, поинтересовался Барма.

– А главный Богородице! Покрову ее! – не задумываясь, сказала советчица.

– Главный значится Покрову Богородице, – уточнил, подходя и вытирая руки, Постник, – Это значит алтарь? А восьмерик из других восьми храмов – это значит требище…

– Сколь казны возьмем – столь и требище. Считай Мастер. Московская, Казанская, Владимирская, Киевская, Новгородская, Астраханская, Сибирская и Литовская…

– Постой, постой советчица. Ты что чтешь? Почитай половина не наша! – возразил Постник.

– Ты строй. Потом считать будем, – невозмутимо ответила Малка, – Вокруг него на двенадцать сторон гульбище, как крест на двенадцать углов, по числу земель, что под великим царем лежат…или лежать будут.

– Так то Небесный град Иерусалим! – хором сказали Мастера.

– Али Храм Артемиды – Матери, – хитро добавила незнакомка, – Али Престол в Храме огромном, коим Дом сей – Москва испокон веку должна быть!

– Прости нас Сиятельная, – преклонил колено Барма, – Не спознали сразу, жрицу Артемидову.

– Встань! Не свети! Сожгут, того гляди, прям здесь на Торгу, али на Болоте через реку. Встань Мастер! Стройте, так, как сказано. Материалу нового – камня огнем обожженного, красного как бы от Богов огонь впитавшего, дам. Делать научу. А оторочку из белого.

– Раньше черно-белый колер был Сиятельная? – спросил Басма, – По Босеану, по поясу Симонову. По Яви и Нави.

– А теперь красно-белый будет по колеру Аринии, по огню костровому и по чистоте душевной. Понял? И чтоб выше всех в этом месте взлетел. Выше Ивановой колокольни, понял?

– Сделаем. Будет выше всего в этом городе. – Барма уже не спорил и Постник тоже.

– Никаких росписей. Купола под суровую шапку воинскую – под шелом. У крыльца, чтоб никаких икон, даже идолов пусть не ставят. Один узор лесной – Матери Лесов. Все! Сделайте шкатулку резную, чтоб взор радовала. Это мой последний Храм, что я на этой земле ставлю. Да и о вас слава будет выше колоколен Храма этого.

– Сделаем сестра. Глаз не оторвешь! Обещаем. Такой Храм будет, что не стыдно будет имена свои на нем написать.

– Ну, дай вам Богородица покров свой, над делом этим. Прощевайте Мастера, – она неожиданно расцеловала их троекратно, как бы вдохнув в них веру в себя и в дело свое, – Быть тебе, зодчий великий Постник в Доме Иакова, – повернулась и погладила по голове Мастера главного, – А тебе Барма, человеком бессмертным – Посвященным. Мое вам обещание!

– Благодарствуем Лучезарная за вдохновение, – поклонились зодчие, поправили опояски на лбу и пошли ставить Храм над Москвой – рекой, на алатырь-камне, на Красной площади новой столицы государства единого.

Глава 9

Притворство

Беда принуждает ко лжи даже честных.

Еще долго не мирные ордынские ватаги, под предводительством не склонивших голову воевод и вожаков, мотались по волжским, ногайским, луговым и горным землям, но сила воинских родов уже была сломлена. Закат Орды, начавшийся при Дмитрии Донском, при Иване Васильевиче завершился полностью. Солнце, блестевшее на прапорах внуков Дажьбожих, и игравшее волосами их боевых бунчуков, закатилось. Потрепали дружины государевы, застрявшие в глубоких снегах под Свияжском, но никто уже на это и внимания не обратил. Накатила Черная смерть на Псков и Новгород, но отгородились засеками, да карантинными постами и выстояли. Государство под жесткой рукой стало силу набирать. Теперь настала пора и измену внутри самого двора пощупать. Вывести на чистую воду ту рыбку хищную, что под корягами, да в иле пряталась.

Конец ознакомительного фрагмента.