Александр ВИН - Когда смерть – копейка… Страница 20

– Чего не спрашиваешь, как вчера на поминках-то было?

– А мне без разницы. Нажрались, небось, все, потом песни орали. Правильно, угадал?

– Почти…

Молчать в такой славный солнечный денёк было тоже хорошо.

Глеб щурился на мелкую светлую пыль, широкими столбиками подымавшуюся от тёплой земли под крышу сарая. Пересилив истому, поглаживая короткий ёжик волос, он продолжил.

– Какой-то умник сказал, что всё в этой жизни на девяносто процентов дерьмо. Еда, машины, телевизионные передачи, книги, женщины, всё…. Думаю, я вовремя понял, что для счастья не нужно рвать жилы, пытаясь достичь всего или иметь эти десять лучших процентов, нужно просто стремиться исключить из своей жизни девять десятых того обыкновенного дерьма, что окружает тебя.

Я не упирался, чтобы получать всё то, что желаю. Я всегда добивался права не делать того, чего мне не хочется. Знаешь, Вадик, какой это кайф – иметь возможность в любой момент, по любому случаю, любому человеку сказать «Нет»!

За последнее время я отказался от всего, чего не хочу делать в принципе, и у меня осталось только то, чем я сейчас занимаюсь. Я не ем той еды, какой мне не хочется, не встречаюсь с теми, кто мне неприятен. Вот и остались у меня: свежий апельсиновый сок, хорошее вино, немного друзей, негромкие женщины, умные книги, спорт, иногда – нужная информация по телевизору.

Кстати, вот уже много-много лет у меня нет начальников. Это так замечательно!

Назар с удивлением слушал непривычно разговорчивого Глеба.

– Я перепробовал кучу занятий. Что-то было интересно, но не приносило дохода. Некоторые дела были денежными, но в эти игры одновременно играли и хамы, и преступники, да и так, просто многие обыкновенные люди. Это не по мне. У меня хорошо получается другое.

Кстати, ошибаться в жизни при этом пришлось больше, чем хотелось бы.

Поначалу, после того, как пришлось бросить море, был просто цирк: учился сам, училась одновременно в университете жена. Родился сын. Из-за квартиры пришлось работать кочегаром, редактором, сантехником, даже случилось как-то быть маленьким, райцентровским, депутатом…

– И вообще, товарищ Вадимка, из всего того классического списка, – Глеб сладко потянулся на своём тёплом, пыльно-уютном лежаке, – мною осталась не освоена только профессия академика.

Однажды весной вылез как-то я из очередного угольного подвала на тёплую, цветущую улицу и ахнул. Просидеть весь отопительный сезон в пяти подряд кочегарках, вкалывать сутками, с одним выходным в неделю, всю зиму.… Зачем?! Подумал: «Нет, Сигизмунд, так не пойдёт. Ведь ты можешь в этой жизни гораздо больше, чем твой вечно нетрезвый напарник по кочегарному делу».

В то время, как раз наудачу, встретил я одного знакомого, механика, один рейс как-то делали вместе в Юго-Восточную Атлантику. Он ещё тогда, на промысле, по глупости вздумал тонуть, в невод с уловом после обеда шлёпнулся, а там, в стае пойманной ставриды, несколько акул в прилове плавало…. Не помню всего точно, но почему-то именно мне пришлось в той ситуации вытаскивать его из-за борта. Потом он вовремя из плавсостава в базовый комитет комсомола вторым секретарём переметнулся. Нормальный по молодости парень был, таким, впрочем, и через годы остался.

– Поговорили тогда с ним приятно, вспомнили юность. – Глеб ещё глубже надвинул козырек кепки на глаза, Вадим заметил, как он улыбнулся чему-то. – Я рассказал ему о заботах, он – про свои дела, про дочек. Вот этот комсомолец и посоветовал мне не заниматься чепухой, не глотать попусту угольную пыль в количестве, пропорциональном зарплатной ведомости.

С его подачи я и начал более подробно знакомиться с тогдашним диким бизнесом, разговаривать с теми из знакомых людей, кто успел в девяностые уже кое-что значительное для себя заработать. Между делом понял, что имею преимущество как раз в том, что у меня нет типовых знаний, что я самоучка, что могу видеть и оценивать на земле то, чего другим человекам, специально образованным, вовек под своими ногами даже и не рассмотреть. Охотникам-эвенкам понимание тайги и её законов дано с детства, а современные пацаны на джипах и в шелковом камуфляже обычно пускают беспомощные сопли в диком лесу.

Видел я, как других экспертов, цивилизованных, годами натаскивают на теорию, приучают думать правильно, как в иностранных учебниках, действовать по шаблону, а настоящей тайги, то есть жизни, эти мальчики-менеджеры так до самой пенсии и по-настоящему и не узна́ют.

Вот так, как-то понемногу, и стали складываться хорошие деловые отношения, мои мысли, знакомства и выводы потихоньку становились нужными для тех, кто имел возможность за них платить.

– Неужто всё так гладко? Пришёл умный Глеб Никитин и глупые бизнесмены стали отдавать ему свои деньги? Так что ли?

– Да, сейчас над этим можно смеяться, Вадик. Ты перебирай сеточку-то, перебирай, не останавливайся. А мне много раз было не до смеху в своей бизнесменской жизни, хотя смеяться, в конце концов, и приходилось. Однажды, на заре перестройки, я вез в Минск партнерам их часть выручки от нашего совместного бизнеса, примерно тысяч пятьдесят долларов. Дело было зимой. Одевался я в дорогу нарочно попроще: джинсы, свитер, старенькая кожаная куртка и хорошие, правда, потертые, горные ботинки. Деньги, естественно, спрятаны были прочно за пазухой. Ну так вот, ночью в поезде у меня, почти «миллионэра» по тем то временам, украли обувку! Комедия – я на минском перроне, нафаршированный гигантскими деньгами и без башмаков! Вру, конечно, я на земле-то тогда ни минуты босиком не стоял. Проводница, добрая тетка, у кого-то из своей паровозной бригады старые рабочие ботинки нашла. Ну, а перед тем, как ехать в офис, на встречу со своими партнерами, я забежал в первый же попавшийся обувной магазин, купил на ноги что-то приличное.

Всякое бывало….

Многое запомнилось, кое-что оставило внутри неплохой след. Кстати, в Белоруссии, в правительственном дачном поселке, тогда ещё совсем не президентском, в Дроздах, под Минском, я с ребятами в такие времена с удовольствием обедал, когда Лукашенко ещё только коровам в колхозе хвосты крутил.

– Ладно, приятель, хорош ностальгировать, да ещё и в отсутствие качественной порнографической продукции!

Капитан Глеб пристукнул кулаком по ручке пыльного кресла, вскочил, потянулся, хлопнул Вадима по спине и дурашливым тенорком затянул: «…Бывали дни счастливые – я по три дня не ел. Не то, что хлеба не было, а просто не хотел…».

– Давай-ка, слушай, помогу тебе чем-нибудь, а то я развалился тут, как народный избранник. Чего делать-то, Вадик, говори. Быстрее на воду выйдем.

– Не, ты трепись, трепись, это ничего, не страшно! Это же для пользы дела – я так внимательнее с сеткой справляюсь. У тебя, Глеб, истории, вообще, атас какие всегда выходят! Что касаемо быстроты, то всё равно нам твоего любимого Азбеляна придётся ждать.

– Ты вот скажи лучше: ты в поездках, ну, в своих самолётах и поездах, тоже так же балаболишь с попутчиками-то?

– На поездах я уже давно как-то не езжу, а в самолётах всегда кроссворды на время разгадываю. Остальные пассажиры обычно собой заняты, им не до меня, а мне общаться просто так тем более ни с кем не хочется.

– А чего-нибудь интересное, кроме перелётов да переговоров твоих, в жизни-то у тебя бывает?

– Да как сказать.… Вот тут на свой день рождения выкроил время, слетал в Москву на концерт Маккартни на Красной площади. Вроде как небольшой юбилей у меня был, плюнул на все эти официозы, венки, подарки и прочее, взял да и улетел.… Сбылась одна из детских мечт – помнишь ведь, как все мы в классе хотели тогда увидеть живых битлов! Вот я и увидел. Правда, одного…

– Деньги, что ли, некуда девать?

– Действительно, Вадик, иногда задумываюсь: «А куда же мне деть все мои несметные деньги?!». Кошельком до сих пор пользоваться не привык, мешка подходящего тоже всё как-то не отыщется. Куда девать-то их, родимых? Ну и рассовываю деньжищи от безысходности по своим многочисленным пустым карманам…

Глеб Никитин захохотал. Глядя на его белозубую улыбку, не смог удержаться от ухмылки и Назар.

– Да ну тебя, дуралея, всё ты на свете опошлишь. Ладно, держи уж ящик, помощничек. Так, так, аккуратней подбору опускай, легче будет на воде с сеткой справляться. Ну, вот и всё, а ты боялась.… Пошли ставить паруса.

Суббота 07.24.

Яхта

Тишина пока ещё пустынного затона поражала. Утренний ветер не успел ещё в полную силу опуститься на воду и поэтому немного рябил только у дальнего берега.

В камышах стояли две серые вопросительные цапли.

– А чего у тебя кранцы за бортом болтаются? Хорошего боцмана на этой яхте нет, который обматерил бы тебя за эти художества по полной программе! Давай-ка, кстати, я с этими поплавками быстренько разберусь.