Татьяна Веденская - Плохие девочки Страница 21

– Ты там была, что ли? – спросила Бася.

Да уж, если Марлена хотела, чтобы о случившемся узнали все и каждый, несмотря на запрет мужа, не было идеи лучше, чем пригласить меня с Басей. Можно было обойтись одной Басей, без меня. «По секрету всему свету» было обеспечено.

– Я приехала потом. Мне Ваня позвонил. Он даже «Скорую» не стал вызывать. Я приехала, а он там, в офисе, совершенно один. Стас даже не помог ему, уехал и бросил его там. Сволочь какая, да?

– Знаешь, такое ощущение, что все это время мы Стаса Дробина вообще не знали. Понимаешь, никогда не могла подумать, что он на такое способен, – призналась я.

– У нашего Стаса просто харизма короче. Вот он и бесится, – изрекла Бася, сопроводив «мудрость» весьма выразительным жестом, демонстрирующим размер мужской «харизмы».

– Ничего про его «харизму» не знаю и знать не хочу, – фыркнула Марлена. – Еще будешь чай?

– Не, чай – это мокрота, – помотала головой Бася.

– У меня есть еще салатик, – предложила гостеприимная Марлена. Бася промолчала, а я тут же согласилась. И кто меня за это осудит? Это же Марленин салатик!

– Ладно, давай и мне! – влезла Бася. – А чаю не надо. Можно кофейку с коньяком. Или без.

– Без коньяка?

– Ну, зачем же так? – усмехнулась Бася. – Без кофе.

– Знаешь, тебе всерьез надо завязывать, – нахмурилась я. В прошлый раз, когда я пила с Басей ее «кофеек», это кончилось провалом в памяти и ночью, полной безумств. И сейчас я боялась, что в Басину воронку может засосать и меня, и Марлену с Тимкой, и даже Ольховского вместе с его сломанной рукой. Кто знает, на что способна наша кинозвезда?

– У меня все по графику. Какой смысл завязывать, когда скоро Рождество! Все равно придется развязывать, – Бася изрекла сию «мудрость», подняв вверх указательный палец.

– Ладно, отстань. Так ты сама его забирала из офиса? – я снова развернулась к Марлене. Бася обиженно замолчала и подошла к стойке бара. Коньяк безмолвно перекочевал из большой Марлениной бутылки в Басину чашку из-под кофе. Марлена выразительно посмотрела на Басю и продолжила:

– Он действительно ведет себя нагло. Вчера позвонил сюда и мне нагрубил. Я ему вообще кто? Никогда он себе такого не позволял. Знаешь, он, как от Саши ушел, как с цепи сорвался. Видимо, решил, что теперь ему уже все можно. Я ему прямо сказала, что хоть это и не мое дело, его поступок я осуждаю, и он должен понимать, что Саша – моя подруга. И разговаривать с ним я не хочу, как и видеть его.

– А он?

– Представляешь, расхохотался и сказал, что мое осуждение он как-нибудь переживет. И потребовал, чтобы я позвала «своего дорогого муженька». Никакого стыда.

– Так и сказал? – ахнула я.

– Именно так. Да еще таким похабным тоном. Словно, знаешь, хотел мне продемонстрировать, насколько ему наплевать на чужое мнение.

– И что дальше? – подгоняла ее Бася. – Как они подрались-то? Из-за чего?

– Так я же не знаю! – обиженно пробормотала Марлена. – Он же мне ничего не сказал. Он поговорил с Дробиным, потом сказал, что ему нужно с ним встретиться по поводу этой вот базы и клиента. Я ему сказала, что с таким аморальным типом надо расставаться. В конце концов, что он, не может без помощника? Он раскричался на меня. И уехал. А через часа четыре или, может, пять позвонил, чтобы я его забрала. Ваня, представляете, даже не хотел ехать в травмопункт. Говорил, что это просто ушиб. А там трещина.

– Так не перелом все-таки? Слава богу! – обрадовалась я.

– Неизвестно еще, что лучше, – внесла свою лепту Бася. – Трещины иногда очень долго и плохо зарастают. Смотря какой разлом, в каком месте.

– Ты думаешь? – моментально помрачнела Марлена.

– Ну, ты и идиотка, – возмутилась я. – Ерунду говоришь. Все заживет. Обязательно. Ты ему потом синяк бодягой помажь. Лучшее средство от отеков! Пара дней – и все будет в порядке. А про травмпункт – мужики все боятся врачей. Пока что-то вообще не отвалится – не пойдут. Герои нашего времени.

– Не в этом дело. Я не понимаю, почему Ванька так не хочет выносить сор из избы. Он даже денег дал травматологу, чтобы тот его принял без карты, без записей. Хотя надо было, наоборот, брать справку и идти в милицию. Я его спрашиваю, а он говорит: не хочу связываться. Это плохо для бизнеса. Я ему говорю, чтобы хотя бы его уволил. Он смотрит на меня и молчит.

– Он у тебя слишком добрый, – сказала Бася так, словно бы доброта была недостатком.

– Ну и хорошо, что добрый. Нормальных мужиков не осталось. Только вон – Тимка мой да Ваня Ольховский.

– Сейчас не это главное. Вопрос – что делать, как всегда, – покачала головой Марлена. – Может быть, мне самой пойти и написать заявление?

– Но твой муж скажет, что он ни с кем не дрался, – возразила Бася. – Скажет, что это он так неудачно на грабли наступил. Три раза. А потом на банановой кожуре поскользнулся и упал. Очнулся – гипс.

– Какой бред, – Марлена убрала со стола чашки, Басину тоже, из-за чего возникла некоторая неловкость, и машинально вытерла со стола. – Значит, оставить все так, как есть?

– Можно пойти и написать краской из баллончиков на двери Сухих, что она блядь, – предложила Бася, невозмутимо вынимая рюмку из серванта.

– Можно. Но это низко, – возразила Марлена. Маневр с рюмкой она комментировать не стала.

– Или проколоть Стасу все шины. Пусть задолбается менять колеса.

– Ты просто извергаешь гениальные идеи, – фыркнула я. – А потом он придет и проколет все шины ни в чем не повинному Ваньке? Нет уж, давайте обойдемся без уголовщины.

– Давайте, – кивнула Марлена.

Мы замолчали, потому что было совершенно непонятно, что же тогда можно сделать. Без уголовщины было нелегко. Возникла пауза. Я обдумывала в голове вариант «взять кредит на имя Стаса и передать его по-тихому в пользу Карасика», но это было тоже не совсем законно – раз, и трудновыполнимо – два. Бася тихо пила коньяк. Марлена смотрела на огонь в камине. И тут у меня зазвонил телефон. Веселое, круглое симпатичное лицо Карасика возникло на экранчике. Она звонила мне – сама звонила. Уже прогресс. Наверное, она все-таки начинает приходить в себя.

– Сашка? Привет! – я постаралась звучать максимально по-новогоднему и оптимистично.

– Галочка? Слушай, можно я к тебе мальчишек завезу? – сразу перешла к делу она. Голос бесцветный, усталый и какой-то злой. Раздраженный.

– Сейчас? – опешила я. Ее мальчики – это плохо. От ее мальчиков я до сих пор еще не отдохнула после новогодней вечеринки. Еще отмываю краску со шкафа, а занавеску в ванной уже не восстановить.

– Да, сейчас, – она говорила коротко, обрывочно.

– Ну… даже не знаю, я вообще-то не дома. А тебе очень надо? – я колебалась. Все-таки какая я буду после этого подруга, если ей откажу. И потом, можно придумать варианты. У меня один как раз появился в мозгу.

– Очень. Мне очень надо, – сухо подтвердила она.

– Тогда привози их к Марлене. Мы с Басей тут. Я потом с ними домой вернусь, – сказала я. План был такой – как можно дольше оставаться у Марлены. У нее дома почему-то любые, даже самые избалованные дети вели себя очень, очень прилично. Даже дети-Карасики.

– У Марлены! – ее голос как-то дернулся и нервически взлетел сначала вверх, а потом вниз, к басам. – А почему ты там?

– Ты не представляешь. Ты только держись. Ты сидишь? Твой муж, ну, то есть твой бывший муж сошел с ума. Он подрался с Ваней Ольховским. Совсем свихнулся после того, как вы расстались. Наверное, пьет, – я понимала, что несу бред. Не надо было вообще ей этого говорить. Конечно, было ясно, что она расстроится. Кто бы на ее месте не расстроился! Вот она и расстроилась. И разрыдалась. Я сидела и слушала, как она рыдает в трубку и не может произнести ни одного членораздельного слова.

– Ты прости меня. Я дура, Сашка. Ты приезжай поскорее. Мы тебя салатиком накормим. И больше ни слова не скажем. И с детьми твоими посидим. Да, Марлен? – я перевела взгляд на Марлену, которая слышала весь разговор и активно кивала. – Вот, Марлена кивает. Мы ждем тебя. Давай, одевай мальчишек, бери такси и дуй к нам.

– К Ольховским я не поеду! – вдруг неожиданно грубо и резко рявкнула она. – Ты можешь приехать ко мне?

– Могу, конечно, – расстроенно протянула я. – Но почему…

– Я все тебе объясню. Не могу я так больше. Галь, приезжай скорей. Никаких моих сил больше нет это все терпеть.

– Я все понимаю. Я уже еду. Ты только там держись! – сказала я, и Карасик тут же исчезла из моего телефона. Я растерянно перевела взгляд с Марлены на пьющую Басю.

– В жизни я не люблю три вещи: чай без сахара, машины с ручной коробкой и свихнувшихся подруг, – пробормотала Бася. Марлена стояла белая от ярости и обиды и молча смотрела в окно. Я совершенно не представляла, что ей сказать. Я вообще решила, что выскажу Карасику все, что я думаю о ее диком, возмутительном поведении в отношении девочек. И в особенности в отношении Марлены. Как она может так себя вести?