Ирина Шанина - Девятый год черной луны Страница 21

Я восхитилась, – всю эту чушь Станиславовна произнесла с абсолютно серьезным лицом. Женщина еще раз кивнула, положила приобретенные товары в сумку, попрощалась и пошла к выходу.

– Через неделю ждем вас снова, – крикнула ей в спину Людмила Станиславовна.

Посетительница ушла, мы остались вдвоем. Людмила Станиславовна опять заулыбалась, а я вдруг поняла, как сильно она мне не нравится. В животе начал привычно сворачиваться «гневный шар протеста». Станиславовна, похоже, ничего подобного в отношении меня не испытывала. Приятно улыбаясь, она попыталась завязать светскую беседу.

– Работы очень много…

– Да? – вежливо отметилась я.

Мы помолчали, после чего я сухо поинтересовалась:

– Так сколько там Ксении причитается?

Станиславовна, продолжая улыбаться и не сводя с меня выпученных глаз, выдвинула ящик стола и достала ведомость.

– Вот, Ксенечка в этом месяце отработала десять дней, – она произнесла это, не заглядывая в ведомость, – так что получите пятнадцать тысяч.

Я взяла деньги:

– Где-то нужно расписаться?

– Да, вот здесь, напротив Ксенечкиной фамилии, – Людмила Станиславовна продолжала изучать мое лицо с любопытством ученого, заглянувшего в микроскоп и открывшего новый вид бактерий. Свой интерес ко мне она не озвучила, зато спросила, не собираюсь ли я в ближайшее время навестить Ксенечку. В ее голосе звучало плохо скрываемое любопытство. Будь ее воля, она бы уже ломанулась к Ксении в больницу, уболтала бы медсестер, проникла бы в палату, а вечером подробно обсудила все с соседками по подъезду. Знаю я этих тетушек доброжелательниц. Сочувствие у них, как правило, напускное, их привлекает чужое горе, они от него заряжаются…

– Не собираюсь, – грубо, чтобы прервать дальнейшие расспросы, ответила я, – она в реанимации, к ней все равно не пускают, даже если я встану под окнами, Ксении от этого ни горячо ни холодно.

– Надо же, какая вы нечуткая, оказывается, – деланно удивилась Людмила Станиславовна, и, скорбно поджав губы, добавила, – а я то думала, что вы лучшая подруга Ксении…

Так мы и стояли: начинающая закипать я и Людмила Станиславовна – живое воплощение мировой скорби. Через минуту мое терпение лопнуло. Мало того, что эта чума болотная настырно лезет в дела и отношения, которые ее никаким боком не касаются, так она еще навешивает ярлыки. Гневный шар рвался наружу, я перестала сдерживаться и мысленно швырнула его в лоб собеседницы, как раз между выпученными рыбьими глазами. Людмила Станиславовна охнула, перестала улыбаться, отчего лицо ее приняло хищное выражение. Она по-прежнему напоминала рыбу, только теперь рыбу хищную – барракуду.

– Я чувствовала, что вы Ксении не подруга, – злобно прошипела она, – давно чувствовала, и ей сколько раз говорила. Она не верила мне… Теперь-то я вижу, что не ошиблась!

– До свидания, спасибо за заботу о Ксении. Как только она поправится, она сразу позвонит, – скороговоркой произнесла я и повернулась, чтобы уйти.

Станиславовна начала что-то бормотать себе под нос, очень тихо, но в комнате кроме нас никого не было, поэтому до меня долетело слово «нахалка».

– До сви-да-ни-я, – отчетливо произнесла я, не оборачиваясь, и толкнула дверь.

Последние слова, услышанные мной, когда я уже сбегала по лестнице, были «до скорой встречи».

После душной, пропахшей ладаном, атмосферы Центра «настоящей практической магии» загазованный воздух Большой Бронной улицы показался мне необычайно свежим. Я жадно сделала несколько глубоких вдохов, что в большом городе делать не рекомендуется.

Какая противная тетка. Теперь понятно, почему Ксения вела себя так странно в последнее время. Наверняка эта Людмила Станиславовна ей весь мозг вынесла. Небось, говорила, что порча на Ксеньке, что напускает эту порчу лучшая подруга. Что ж, нормальный цыганский репертуар. Жаль, конечно, что Ксения на это повелась. Надеюсь, после больницы она придет в норму, хотя эта старая чума вполне может ей внушить, что и в больницу она из-за меня попала. Я перевела дух и попыталась найти позитив, – в конце концов, больше я эту неприятную Людмилу Станиславовну никогда не увижу.

Я взглянула на часы, пора ехать домой. А куда? На квартиру Ксении или все же заскочить к себе? Домашних животных у меня нет, но есть цветы, которые не поливались уже два дня. Правда я, будучи человеком ленивым, выращиваю суккуленты, но даже им время от времени требуется полив. Нет, пожалуй, сегодня я к себе не успею, скоро забирать Сережу из садика.

К моему великому удивлению на лестничной клетке около лифта было чисто. Вчерашнюю землю я вынесла в пакете до мусорки. А тот нехороший человек, который завел привычку вытряхивать коврик или счищать грязь с ботинок около Ксенькиной двери, сегодня не успел это сделать.

На дисплее автоответчика мигала цифра четыре, стало быть, в мое отсутствие в квартиру Ксении звонили четыре раза. Два респондента не пожелали оставить сообщения, третий звонок оказался из больницы. Дежурная медсестра сообщила, что Ксения пришла в себя сегодня утром и, к большому удивлению врачей, в первую очередь спросила обо мне. Если я очень хочу, то могу подъехать, но мне стоит поторопиться, потому что к ней уже выехала полиция. Я поняла намек дежурной: после разговора с представителями власти Ксюха опять может впасть в кому. Я нажала на кнопку «детали», – из больницы звонили два часа назад. Черт, как же долго я, оказывается, проторчала в этом магическом центре. Я заметалась по квартире… Так, в больницу я не успеваю, точнее, – успеваю, но тогда не смогу забрать Сережу, времени практически не осталось. Господи, как же выкручиваются матери одиночки в таких форс-мажорных ситуациях? Наверное, положение может спасти звонок другу. Кого можно дернуть? Бубна? Это вряд ли, наш король российского креатива не будет отрывать задницу от кресла, чтобы забрать из детского садика незнакомого мальчика. Маринка? Вот Маринке можно позвонить, она не откажет. Я набрала ее номер, абонент был недоступен. Я позвонила в редакцию, где смешливая Маринкина коллега сказала, что она выехала на интервью, будет не скоро, и телефон у нее отключен. Она всегда так делает, когда берет интервью. А если позвонить Андрею Горошко? В самом деле, почему бы и нет? Я, правда, не знаю, где он работает и работает ли вообще. Он тщательно это скрывает. Но попытка не пытка, все равно других вариантов нет. Я набрала номер Андрея, он ответил очень быстро. Когда я объяснила ситуацию, Горошко сказал, что нет проблем, он готов подъехать за Сережей, но отдадут ли ему мальчика. Я поинтересовалась, на какую фамилию сейчас у него паспорт, узнала, что он по-прежнему Вокенаар и возвращаться на свою «девичью» фамилию не собирается.

– Я предупрежу в садике, что за Сережей придет господин с такой редкой фамилией. В случае чего покажешь им паспорт.

Андрей не обиделся, сказал, что это не вопрос, и хорошо, что я об этом предупредила, он прямо сейчас положит паспорт во внутренний карман куртки. Итак, вопрос решился, теперь только надо забежать в детский сад, а потом сразу в больницу – навестить Ксюху.

Я выбежала из подъезда, на ходу застегивая куртку. Эх, а идти-то придется через парк. Если пойду окружным путем, я просто не успею.

По тропинке я шла очень быстро, стараясь не смотреть по сторонам, и все время повторяла как мантру «эксгибиционисты на людей не нападают», тип, который прятался в кустах, это не тот человек, который ударил Ксению чем-то тяжелым по голове. Вот и знакомый поворот, кусты. Всю дорогу до поворота я предупреждала себя «не поворачивать голову в сторону кустов, не оборачиваться, не смотреть туда». Конечно же, я посмотрела, и, конечно же, он был там, неприятный, бледное лицо с какими-то размытыми чертами. Неприметный. Сними он свое черное пальто, и я вовек его не узнаю. Заметив, что я обернулась, он хмыкнул и привычным движением распахнул полы. Я прибавила шагу, а метров через пять перешла на бег, он засмеялся мне вслед, видимо, был доволен произведенным эффектом. Я разозлилась, но тут же решила, что фиг с ним, не стоит на это тратить свои нервы. Правда, странное время он выбрал для развлечения. С другой стороны, сегодня тепло, зачем уходить оттуда, где ты получаешь массу удовольствия. Странно здесь, скорее, другое, – никто из местных жителей не сообщил в полицию, и я не буду сообщать. В конце концов, я в этом районе, временно. Пусть сами разбираются со своими придурками.

Через десять минут я добежала до детского садика, вызвала женщину Зинаиду, сурово объявила ей, что за Сережей придет мистер Вокенаар и даже написала заявление на имя заведующей. Зинаида попыталась было протестовать, я резко ее обрубила, сказав, что еду на встречу с Максим Максимычем. Я соврала, но неожиданно это оказалось правдой.

Когда я подъехала в больницу, он был первым, кого я встретила на лестнице.

– А вы куда? – живо заинтересовался Максимыч.

– Ксению навестить.