Маша Трауб - Соня и Александра Страница 22

В Соне же, напротив, раздражала сосредоточенность на одном занятии, что бы она ни делала – красила ли ногти или жарила яичницу. В этом смысле она была похожа на него, и Владимир, глядя на Соню, которая сидела, глядя в одну точку, и ждала, когда высохнет лак, раздражался. Она просто выводила его из себя, когда стояла над яичницей и буравила взглядом сковородку.

– Быстрее она не приготовится, – как-то пошутил Владимир. Соня шутки не поняла.

Он встал и пошел на террасу, откуда открывался вид на пляж и море. Там стало даже прохладно. Море шумело. Стало уже так темно, что невозможно было разглядеть ни лодку, так любимую Дмитрием, ни волны. Только услышать. И от этой темноты хаотично горевшие вдалеке фонари, словно натыканные волей осветителя-безумца, светили чересчур ярко. Дорога была не освещена, зато на заросшем бурьяном поле стоял одинокий фонарь, бросая тень на кустарники-чудовища, репейник, похожий на монстра, и оливковые деревья, казавшиеся живыми существами – со скрюченными ногами, длинными руками. Наверняка у местных детей есть страшилки про этот пустырь.

Владимир посмотрел налево, туда, где стоял недостроенный дом, застывший на финальной стадии – красивая бездушная коробка с черными пустыми окнами, казавшимися бойницами. Где-то за домом горел еще один фонарь, освещая пустые и оттого страшные внутренности никому не нужного жилища. И там, рядом с домом он увидел фигуру старика, который карабкался во тьму, наверх, где уже не было ни дороги, ни света. Это был тот самый пожилой мужчина с палкой, плохо слышавший, бродивший по округе. И вот сейчас он легко шел наверх. Туда, где не было ни домов, ни других строений. Он шел, освещенный последним фонарем, который приткнулся где-то сбоку – между обрывом, крошечной дорогой и бесхозным полем. Шел своей дорогой, съев крошечный кусочек пиццы и послав воздушный поцелуй Ирэне. Владимиру показалось, что мужчина уходил в черное небо.

Владимир вернулся к столу, стараясь избавиться от увиденной картины, которая его потрясла. Куда шел старик? Как он взбирался в гору? И как находил путь в этой кромешной тьме?

– Кто этот мужчина с палкой, вы не знаете? – спросил он у Давида.

– Хранитель этого места, – ответил тот. Давиду льстило внимание и то, что он может рассказать больше, чем знают все остальные.

– Что значит хранитель? – Владимир не верил в хранителей, целителей, прорицателей и прочих «-лей».

– Он обходит окрестности. Гуляет. Заходит, куда хочет. Его везде кормят. Говорят, что он был здесь всегда, что это – его земля. И пока он ходит, все будет хорошо. Такая легенда. В нее все верят. Поэтому он всегда желанный гость. Если он появился здесь – значит, добрый знак, беда обойдет это место стороной. Если не появляется – плохо. Очень плохо. Ну, не хотите называть его хранителем, называйте домовым. Поэтому его подкармливают, ублажают и просят о помощи. Сохранить и уберечь, разрешить конфликт, помирить, дать силу и спокойствие. Но его нельзя вызвать специально. Он приходит только туда, где нужна его помощь. Ирэна наверняка успокоилась. Мужчина сюда уже несколько месяцев не заходил. А сейчас по два раза на дню проходит.

– А что может случиться? – спросила Соня, увлеченная новой историей.

– Все может. Говорят, что несколько лет назад этот старик пропал. То ли заболел, то ли еще что-то. И вода ушла. Море ушло. Вы же видели ступеньки. Раньше с них можно было прыгнуть в воду. А потом вода отступила. И больше не вернулась.

– Но ведь это хорошо, разве нет? Пляж появился. В конце концов, этому явлению можно найти научное объяснение – роза ветров, течения, отливы, приливы, глобальное потепление или что там еще может происходить. – Владимир не собирался верить в домовых в обличие старика.

– Никто не знает, что хорошо, а что плохо. Но пока старик здесь, беды не будет, – ответил Давид, давая понять, что просто пересказывает местное пророчество.

– И кто в это верит? – спросил Владимир.

– Все верят.

Владимир хмыкнул, но промолчал. Соня, как зачарованная, смотрела на Давида, словно он рассказывал ей сказку на ночь – увлекательную и страшную одновременно.

– Я устал, пойду спать, – сказал Владимир Соне.

– Я тоже пойду, наверное, – Соня выглядела уставшей.

В этот момент из кухни вылетел Макс, и, как будто специально, музыкант-саксофонист взял последнюю ноту. Так что повара услышали все.

– Все, я ухожу! Прямо сейчас! – кричал Макс.

Ирэна, приходя в себя после редких минут спокойствия и удовлетворения, нехотя, очень нехотя повернулась.

– Что опять случилось? – спросила она.

Владимир обнаружил, что на краю поляны, стараясь оставаться незамеченной, стояла хозяйка. Успела переодеться. Хозяйка застыла и наблюдала за происходящим.

– Елена! – кричал Макс, сдирая с себя фартук. – Она требует, чтобы я написал таблички или как она их там называет. Рецепты. Чтобы любой повар мог приготовить мои блюда. Она не понимает, что все рецепты у меня здесь! – Макс постучал пальцем по лбу. – Я не могу писать рецепты, таблички, справочники. Как я могу знать, сколько класть базилика? Кто-нибудь знает, сколько нужно класть базилика? Никто не знает. Это зависит от настроения, от чувства. Я повар, а не «Макдональдс»! Мои рецепты умрут вместе со мной! Все, я уезжаю, и не уговаривайте меня остаться! Я открою собственный ресторан! Чтобы какая-то соплячка указывала мне, что делать на моей, моей кухне! Я работал в лучшем ресторане, когда она сидела на горшке, и я варил ей кашу! И теперь она смеет мне указывать!

– Хочешь – уходи, – обреченно проговорила Ирэна. – Если тебе так будет лучше. Мне тоже все надоело. И вы все мне надоели. Делайте что хотите.

Ирэна встала и ушла, не замечая ни опешившего Макса, ни Константина, который уже наливал виски в два стакана – себе и повару, ни злорадно улыбавшуюся хозяйку.

– Увольняйтесь, только отработайте две недели, положенный срок! – Из кухни появилась не менее разъяренная Елена.

– Кому положенный? Мне положенный? Тобой положенный? – Макс хлебнул из стакана, услужливо поданного Константином.

– Рабочий день еще не закончился! Стоимость виски я вычту из вашей зарплаты! – крикнула Елена.

Константин тут же спрятал бутылку за спину.

– В твоем возрасте, дорогая моя, подобная категоричность уже кажется странной. У тебя от нее появятся преждевременные морщины. И это все потому, что ты до сих пор не замужем. Был бы с тобой мужчина, была бы мягче и терпимее, – гордо заявил Макс, демонстративно забрал у Константина бутылку и налил себе еще виски.

– Господи, лучше бы я не приезжала! – Елена вдруг отступила, и было видно, что она на грани срыва, вот-вот расплачется. – Уже повар советует мне, как жить дальше. Почему никто не оставит меня в покое?

Елена ушла на кухню, прихватив из бара бутылку вина.

Макс огляделся и подсел к столику Сони, Владимира и Давида – там оставались два свободных стула. И повару требовались собеседники. Или зрители. Константин, замешкавшись на минуту, не зная, куда кидаться – к Максу или к сестре, предпочел повара. Не только из мужской солидарности, но еще из-за того, что Макс не выпускал из рук бутылку виски.

– Меня никто не понимает. Здесь меня не ценят. Не уважают. Здесь мне не место. Я хочу уехать и начать новую жизнь. Вы меня понимаете? – Макс налил себе и Константину виски и с нежностью посмотрел на Соню.

– Новую жизнь? Но ведь вы уже не так молоды, – сказала в кои-то веки искренне Соня.

Владимир оценил эту искренность, а повар обиделся.

– Женщины сегодня сошли с ума. Как сговорились. С цепи сорвались. Что сегодня, магнитная буря? Полнолуние? Неблагоприятный по звездам день? Или всем не хватает мужского внимания? – Макс многозначительно посмотрел на Владимира. – Если бы некоторые не плавали не пойми где, а уделяли больше внимания своим женщинам, то они бы не орали тут, как резаные. Истерички!

– Я тоже хочу уехать, – сказал Константин, и Макс тут же переключился.

– Так давай уедем вместе. Прямо сейчас. Надо вырываться из этого болота! Или они нас сведут с ума!

– Я уже выпил. За руль нельзя, – Константин сумрачно налил себе еще.

– Тогда мы сядем на велосипеды и уедем! – Макс был готов к подвигам. – Ты будешь свидетелем на моей свадьбе! И мы откроем новый ресторан! Я тебе говорил, что моя невеста – богатая вдова? Она мне не откажет в средствах. Ведь она так любит мои десерты! Ты не представляешь, как она красиво ест! И ты станешь управляющим моего ресторана!

– Мама расстроится, – сказал Константин тихо.

– Покрасит ворота и успокоится, – фыркнул повар, – Подумай, у Дмитрия хоть лодка есть, а у нас ничего нет! Хотя его тоже жалко.

– Елена всех тут изведет. Хоть бы она замуж вышла, тогда бы мама оставила меня в покое, и все бы решилось. Но ее мужу я не завидую.

– А я себе не завидую. Меня ждет женщина моей мечты, а я тут сижу! Такая женщина! И одна! Вот с кем она сейчас? С кем? Дай мне телефон, я ей позвоню!