Игорь Соколов - Двоеженец Страница 23

– Да уж, батенька, у вас тут, видно, хан Мамай побывал, – поприветствовал меня сочувственной улыбкой профессор Вольперт.

– Наверное, это так, – я протер свои очки платком и внимательно поглядел на профессора.

– Между прочим, – понизил свой голос профессор, – вам угрожает вполне реальная опасность. Сегодня, то есть вчера, а в общем-то и вчера, и сегодня сюда приходили двое мужчин, одетых во все черное, и интересовались, где вас можно найти! Я так был напуган, что дал им адрес вашего морга, то есть вашей работы! – на минуту Вольперт замолчал и сделал несколько приседаний, потом вытер своей же шляпой пот на лбу и продолжил речь.

– Самое скверное, – сказал он, что в нашей жизни даже и не знаешь, откуда ждать эту самую опасность, а потом все люди так сильно перемешаны, что нет никакой определенной методики, по которой возможно было бы узнать своего врага! Однако вот эти двое до того вас ненавидели, что от невозможности вас поймать разворотили всю вашу квартиру, а потом заплевали весь наш подъезд.

Правда, я тут же вызвал уборщицу, и она подъезд вычистила, а вот вашу квартиру чистить наотрез отказалась, говорит, что ей за это денег не платят! И вообще я думаю, что если вы где-нибудь спрячетесь, то с вами может приключиться очень пренеприятнейшая история!

– Профессор, а вы не можете меня спрятать в своей квартире? – перебил его я, – а то вдруг они вернутся!

– Хорошо, хорошо, – Вольперт кивнул мне головой, и мы, торопливо перешагивая через разбитую мебель, скрылись в его квартире.

Квартира Вольперта поразила меня своим черным цветом. Все стены, даже потолки были заклеены черными обоями, из-за чего пространство вокруг страшно сужалось и создавалось впечатление абсолютно замкнутого пространства.

– А это зачем?! – оторопело пробормотал я.

– А затем, – усмехнулся в маленькие черные усики Вольперт, – чтобы вы конкретно задали мне этот вопрос!

И я подумал, что профессор не такой уж и дурак! Если хранит в своей памяти такие интересные ответы!

– Все-таки, профессор, черный цвет очень подавляет, – сказал я, не в силах избавиться от тягостного ощущения.

– Согласен, – приподнялся на цыпочках профессор Вольперт, – однако черный цвет и помогает! Во всяком случае, он говорит о безупречном качестве материи – уплотняться до бесконечности и при этом все проглатывать в себя! Иными словами, черный цвет – это весь мир, только вывернутый наизнанку! И вообще мне кажется, что вся материя произошла из черного цвета, недаром мать и тьма одно и то же, весь мир, мой друг, произошел от темноты!

– Однако мне почему-то кажется, что черный цвет больше всего присутствует в детских страшилках, там и черная комната, и черный гроб, и прочая пакость, – сам не зная почему, заговорил я.

Вольперт как будто удивился моей фразе, а затем подтолкнул меня к двери в соседнюю комнату и открыл ее.

– Зайдите, зайдите, не бойтесь, и вы сами убедитесь в собственной ошибке!

Я вошел. Посреди черной комнаты стоял черный стол, на котором лежал черный гроб, в гробу лежала прекрасная девушка, а на ней ничего не было, абсолютно ничего, что бы скрывало ее прекрасное тело.

– Проснись, Сирена, к нам пришли, – едва заметно улыбнулся Вольперт, прикасаясь губами до ее курчавого лобка.

Ее черные волосы прикрывали собой часть гробового изголовья, свисая вниз со стола до самого пола, выложенного черными квадратами мраморных плит. По краям гроба горели две свечи в длинных черных вытянутых подсвечниках.

В полумраке они казались вытянувшимися к огню змеями.

– Я не верю, – прошептала Сирена, не раскрывая глаз, прикрытых длинными черными ресницами, вздрагивающими от ее же собственного голоса.

Они дрожали, как большие тропические бабочки на диковинных загадочных цветках…

– Сирена, моя пациентка, – оживился профессор, – она думает, что она уже умерла, а поэтому не хочет вылезать из гроба! Раньше я делал ей инъекции аминазина с бромом, а сейчас даже не знаю, что сделать для моей бедненькой бедняжки. Барбитураты могут уничтожить ее мозг, и тогда она не сможет со мной общаться! В общем, ее болезнь – это сон, а сон как иллюзия Смерти!

– Вы все врете, – прошептала Сирена, не раскрывая глаз.

– Я даже уже не знаю, как ее лечить, – тяжело вздохнул профессор.

Я в это время ущипнул себя за одно место, чтобы ощутить, что это все еще реальность, но даже не почувствовал никакой боли.

– Честно говоря, я так уже устал, что мне на все наплевать! – неожиданно заявил я профессору, – мне бы просто хотелось на время у вас остановиться! Ну, хотя бы одну Вечность переспать!

– Тогда ложитесь ко мне, – прошептала из гроба Сирена и даже вытянула ко мне свои тонкие длинные руки.

– Не слушайте ее, она больная, – закричал Вольперт, потянув меня за рукав, и мы вышли из комнаты в его кабинет, который хоть чуть-чуть успокоил меня и привел мои мысли в порядок.

В кабинете у него все было как у обыкновенного психиатра: белый потолок, стены, заставленные книжными стеллажами, письменный стол с настольной лампой и муляжом человеческой головы со вскрытым левым полушарием, в котором наглядно извивались сероватые мозги, ужасно похожие на голодных скучающих змей.

– Присаживайтесь, – предложил мне профессор, и мы присели в кресла.

– А здесь очень даже неплохо, – сказал я, осматриваясь по сторонам.

– Во всяком случае спокойно, – прошептал мне на ухо профессор, – а что в наше время может быть лучше спокойствия?!

– Для меня это самое главное, – ответил я серьезно, снова ощупывая рукоятку пистолет.

– Расскажите что-нибудь о себе, – предложил Вольперт, – к примеру, кто вас так отчаянно преследует?! Неужели мафия?!

– Знаете, профессор, я и сам, честно говоря, не знаю, кто меня так преследует, и ладно бы по закону или там из какой-нибудь мести, а то просто так, по какому-то непонятному и глупому невежеству! Однако у меня есть в запасе еще одна версия! Я думаю, что меня кто-то с кем-то перепутал или перепутали! Знаете, бывают ведь люди, очень похожие чем-то!

– Перепутали?! – переспросил, хмурясь, Вольперт.

– Вот, именно перепутали с кем-нибудь, а теперь преследуют, черт их возьми!

– М-да! – почесал свой затылок Вольперт, – вот незадача-то! И на кого вы, интересно, так похожи?! – неожиданно Вольперт укусил себя за локоть, чему я очень удивился.

– А не кажется ли вам, что все люди творят вокруг одно зло?! – Вольперт заулыбался как мудрец, нашедший свою истину.

– В общем-то, да, я согласен, что все они гады и счастью чужому не будут по-доброму рады!

В ответ на мое прзнание Вольперт так громко рассмеялся, что я уже стал от обиды кусать губы и чуть не расплакался.

– Ну, что вы, – удивился Вольперт, мы ведь друг друга прекрасно понимаем! Это другие ничего не хотят понимать, оттого у них и бывают разные неполадки с мозгами! И вообще,

как психиатр я вам скажу по секрету, что треть мира нужно просто изолировать!

Профессор, а вы не могли бы меня куда-нибудь спрятать, причем так, чтоб больше не доставать оттуда? И потом, знаете, у меня ведь тоже что-то с головой!

– Я так и знал, – обрадовался Вольперт, – мне еще вчера сердце подсказало, что вы решили отучиться от людей.

– Может, отлучиться?! – переспросил я.

– Нет, нет, отучиться, – радостно потер руки Вольперт и снисходительно похлопал по плечу, а я не стерпел и укусил его за палец.

И вообще мне с ним стало как-то скучно и делать было нечего!

Кричал Вольперт совсем недолго, каких-то четыре секунды, однако от его крика и Сирена встала из гроба, и какой-то верзила в черном плаще вбежал в кабинет, скрутил руки и тут же, как-то хитро изогнувшись, вкатил мне в левую ягодицу какой-то странный укол, от которого сначала меня пробрала жуткая дрожь, а потом полностью растворилось сознание. Просто оно куда-то улетучилось, и все!

Потом помню, что я шел по белой пустыне, а рядом со мной шел профессор Вольперт в черном плаще, который вез за собой на санях черный гроб с обнаженной Сиреной, а на ее кудрявом черном оазисе алела большая роза с раскрытыми лепестками, чьи лепестки, как волоски на лобке, извивались тонкими змейками.

– Это враги твои, – прошептал мне Вольперт, и я вдруг увидел, что надо мной висят голые мертвые тела красивых женщин с распущенными волосами, а из-под ресниц у них вытекают крошечные слезы, падающие каплями мне на лицо…

– Это же мои спящие красавицы, – прошептал я, а потом уже закричал, – это мои красавицы, что вы с ними сделали, профессор?! Почему вы все швыряете на ветер?!

– Простите, но я не лечу бесплатно, – засмеялся в ответ профессор, и я проснулся и опять увидел профессора.

– Да уж не мерещитесь ли вы мне?!

– Простите, – склонился надо мной профессор Вольперт, – но мне почему-то показалось, что у вас шизофрения, отягченная некрофилией очень сложного генеза!