Галина Артемьева - Кто косит травы по ночам Страница 23

Реакции на ситуацию – на грани идиотизма.

При этом грамотой владеет, пишет без ошибок, запятые ставит, где положено.

Вполне возможно, считается хорошей ученицей.

Через четыре года сможет на законном основании выйти замуж и родить себе подобного.

Чему учить потомство будет?

Этот вопрос не стоит как таковой. Все средства массовой информации (и ее журнал-кормилец) пишут только о радостях секса, об оргазмах, об использовании мужчин во всех отношениях, словно мужчины не люди, а особая порода существ, только и годящихся для эксплуатации их женщинами, – они должны быть источниками телесных радостей, автоматами по изготовлению или добыванию денег, неважно, какими путями, – их проблема, и защитниками хрупкого женского мирка, который весь соткан из множества желаний и их удовлетворения. Низведение человеческих устремлений до уровня скотских.

Впрочем, каких же скотских? Скоты занимаются э т и м лишь в определенный период, не главное это в их существовании. Так – одна из функций организма, возводимая у человечества в доблесть.

Как этому противостоять? Как от этого укрыться?

Девочку из случайно найденного ими старинного дневника ничто не отвлекало от внутреннего роста – ни телевидение, ни радио, ни компьютер.

Ее, Надины, дети вряд ли способны к такому вдумчивому и детальному видению мира. У того ребенка совершенно иная степень зрелости. Человек взрослел сам в себе, его внимание не разбазаривалось на безумные фрагменты, навязываемые недобрым, алчным внешним миром, жаждущим поживиться любым клочком чужой души.

Она вновь обратилась к старенькой тетрадке. Вояж предпринят всерьез и надолго.

Швейцария, Северная Италия, снова Швейцария. Интересно было бы проехать по их маршруту, найти те отели, в Швейцарии наверняка все сохранилось, сравнить интерьеры, сделать фоторепортаж «Тогда и сейчас». Части из дневника перемежать с собственными впечатлениями. Или побудить вести путевые дневники собственных сыновей. Пусть поучатся.

Закончилась первая тетрадка.

Незаметно пролетела светлая часть короткого ноябрьского дня. Дождь не утихал. Надя решила все-таки выйти из дома, размяться немного. Нужно отыскать в машине подзаряжалку, потом приготовить нормальный обед (или, скорее, ужин). Потом она еще подтопит печки, примет душ. Завтра с утра обязательно надо будет посмотреть, что там, на втором этаже.

Она надела высокие резиновые сапоги и плащ-палатку, накинула капюшон. Превратилась в человека без пола и возраста.

Ходячий стог.Топ-топ-топ.Плюх-плюх-плюх.Чмяк-чмяк-чмяк.Вокруг одна вода.

Открыла машину, забралась внутрь. Очутившись на привычном водительском месте, вдруг подумала: «А не газануть ли прямо сейчас в город? Вот так, ничего не собирая, не запирая, как есть сейчас, вставить ключ зажигания, ф-р-р-р-р – и поехали домой».

Увы! Разум, как всегда, обуздал ее порыв.

Подзаряжалки нигде не было. Неужели все-таки дома забыла?

А как же уверенность, что взяла, что проверила и перепроверила? Как-то все же раньше не жаловалась она на патологическую рассеянность и забывчивость такого рода, что вот, мнится, упаковала в багаж какую-то вещь, а вещи-то и нет. Тем не менее факт оставался фактом: необходимейшая деталь существования современного человека была самым глупым образом забыта в Москве.

Связь с внешним миром обрывалась.

Собственно, она сама рвалась остаться в одиночестве. Только мужа и мальчишек хотела слышать. И теперь самое главное в ее жизни становится временно недоступным.

Ладно, пару дней придется перетерпеть, а потом уж – все. Неделю она здесь не высидит, это точно. Испытала себя, и для первого раза достаточно.

Дом встречал светом и теплом. Второй день она здесь, и все уже обжито, уютно. Одиночество только тяготит, а вообще лучшего места не придумаешь, если захочешь душой согреться.

Надя принялась за хозяйственные дела, готовку, все время думая о дневнике, о прежнем укладе жизни, уничтоженном полностью, под корень. Счастливый Шарль, он может говорить: «Этими виноградниками наша семья владеет четыре века».

А у нас все так разгладили-разутюжили, что никаких представлений о времени дальше прадедов у большинства просто не имеется.

Перед сном она вновь взялась за дневники.

Новая тетрадь, кожаная, с замочком и золотым обрезом, начиналась с драматического момента.

Отец Сашеньки принимает решение плыть морем из Франции в Англию, чтобы закупить там самое современное сельскохозяйственное оборудование для работы на своих российских угодьях. Он предполагает обучить крестьян пользоваться умными машинами, облегчить и интенсифицировать их труд, заставить их, по его выражению, иметь качественно иные притязания к жизни.

На семейном совете принимается решение: отец с матерью и младшим сыном Валерианом возвращаются по завершении лондонских дел на родину. Девочек оставляют учиться в великолепном девичьем пансионе, дающем фундаментальное образование. Учреждение с солидной репутацией.

Мать, выпускница Смольного, настояла. Она, бывшая институтка, критически относится к женским учебным заведениям России. «Институт у нас – тюрьма. За все годы не видели живой природы».

Одна из ее соучениц, уже выйдя замуж и приехав в имение мужа, при виде коровы упала в обморок. Идиотские «обожания» младшими старших учениц или педагогов – ах, ангел! ангел!

Тупая зубрежка. Иностранный язык – хорошо, если была предварительно отменно подготовлена, будут ставить высший балл. Если же нет – ничего от учителя не добьешься. Нет-нет! Девочки должны получить европейское образование – грядут иные времена.

А ведь начинается 1914 год!

Правда, до лета, а стало быть, до начала той роковой для России войны, еще далеко.

Наде очень и очень хочется, чтобы вся семья осталась в Англии.

Зачем разлучаться? Маленькие девочки, одни, в чужой стране. Зачем это? Но девочки не боятся. Они полны энтузиазма. С английским у них лучше, чем с немецким, который, впрочем, за время путешествия значительно обогатился. Кроме того, наладив дела в имении, глава семейства планирует надолго поселиться в приятной для себя стране. Мисс Фармер назначается управляющей – она должна приглядывать за домом, навещать девочек, встречать их во время каникул.

Несколько месяцев уходит на устройство дел. Дом ремонтируется и обставляется.

Девочки тем временем учатся в пансионе. В дневнике целые фрагменты пишутся по-английски, почерк из детского превращается в беглый, непринужденный, взрослый. Разбирать его становится все сложнее, тем более Надин английский гораздо скуднее, чем у хозяйки дневника.

Однако самое основное обозначается весьма четко: девочка обладает сильной волей. Она скучает по родителям и семейному укладу и объясняет самой себе, как с этим справиться – необходимо побороть зависимость. Ведь в любом случае она не жила бы всю оставшуюся жизнь с мамой и папой, значит, надо привыкать одной, воспитывать характер. Тогда родителям не будет передаваться ее тоска. Она должна готовиться стать опорой.

Свободное летнее время девочки проводят в Лондоне с мисс Фармер.

Вот-вот должен навестить их отец. А вдруг будет сюрприз? Вдруг они вместе приедут? Очень хочется увидеть маму, невыносимо.

Так подкатывается август 1914-го.

Война. Все планы рушатся. Им велено учиться и ждать. Папа приедет при первой возможности, но не сейчас.

1915-й, 1916-й…

Девочки все больше срастаются с окружающей средой. Дневник ведется только по-английски. В нем – подробности быта, портреты учителей, подруг, мечты, тревоги, ожидания. Ни слова по-русски на протяжении почти трех лет.

И вдруг – февраль 1917-го: «В России свергнуто самодержавие! Император отрекся от престола! Я не знаю, что теперь будет, хорошо ли это или плохо. Но государь – помазанник Божий! Имеет ли кто-то право идти против воли Бога?»

Написано по-русски, крупно, во весь тетрадный лист.

И дальше – только родной язык и русская судьба.

Девочки доучиваются до лета. Тревога за семью все больше овладевает ими. Они не в силах оставаться долее в неведении и одиночестве. Наконец принимается решение отправиться к своим.

Александре – четырнадцать. Она чувствует себя абсолютно самостоятельной и способной отправиться в далекое путешествие, чтобы быть вместе с семьей в трудные времена.

Мисс Фармер остается сторожить дом. Надежный лондонский банк оберегает весомый семейный вклад. Все это остается навсегда позади.

Они плывут в родной Санкт-Петербург, вернее, с 1914 года – Петроград (им трудно привыкнуть и не нравится переименование).

Корабль отходит из Абердина в Швецию, оттуда – на родину. Судно сопровождается двумя английскими миноносцами, так как возможны атаки немцев.

Девочки удивлены: как много русских плывет вместе с ними! Они и не подозревали, что в Англии такое их количество. Так называемые деловые люди – купцы, причем есть несколько довольно дикого вида. Закупали в Англии машины, как отец когда-то, собираются ворочать дела дома.