Николай Семченко - Одиночество шамана Страница 23

— И что из этого следует? – спросил Андрей, уже начавший терять терпение. Лекция Марго не произвела на него особого впечатления. Во всём, как он считал, должен быть смысл, а во всех этих расчётах он его не увидел.

– А то, что согласно расчетам три солнца снова появятся в небе примерно в 4100 году, как и в «прошлый» раз – это, напомню, случилось в 1500 году до нашей эры, – сказала Марго. – Это будет нечто, кошмар Земли и ужас Вселенной!

– Нам-то что с того? – равнодушно пожал плечами Андрей. – К тому времени люди что-нибудь придумают, чтобы выжить в этом катаклизме. Стоит ли нам волноваться за них?

– А что, если нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а есть просто время? – усмехнулась Марго. – Что если оно одномоментно? И люди для своего удобства разделили его на части? В таком случае мы можем жить сразу и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Может быть, тот же Нострадамус никаким пророком вовсе не был – просто он знал, как соединить пространство и время. Потому 4100—й год – это и год нынешний…

Андрей почувствовал лёгкую дурноту. Его вообще мало интересовали всякие новомодные теории и завиральные идеи, которые, видимо, нравились Марго. Что-то такое он слышал о гипотезе одномоментного времени, но разбираться в этом не захотел. Мало ли что могут выдумать досужие умы!

Марго, однако, продолжала с воодушевлением вещать о том, что многие люди напоминают лошадей в шорах: видят только то, что им следует видеть. А может, лучше сравнение с домашней кошкой, которая провела свою жизнь в стенах хозяйской квартиры? Попробуйте вынести её на улицу – она же с ума сойдёт! Потому что, оказывается, за пределами привычного мира существует другая реальность, и она ошеломляет разнообразием красок, ароматов, звуков. Кошка же уверена, что настоящий мир – это тот, где у неё есть кормушка, поилка, мягкий коврик для спанья, любящий хозяин, тёплая батарея. Всё, что за пределами её понимания, ей, в общем-то, не нужно. Но в том, внешнем, мире порой случаются мало приятные вещи: например, на водопроводе авария – и нет у кошки свежей воды из-под крана, или хозяина увольняют с работы – и нет у неё вкусненькой рыбки или какого-нибудь «Китикэта», а ещё хуже, когда гости приносят на своей обуви каких-нибудь зловредных вирусов-вредиусов или микробов – обеспечено кошке недомогание. Мир, о котором она и знать не знает, порой властно и неожиданно влияет на её жизнь.

– Стоп! – поднял руку Андрей. – У меня голова уже кругом идёт. И я, честно, не пойму, зачем вы мне всё это рассказываете. Меня все эти космические дела мало интересуют.

– Неужели вы и вправду такой приземлённый, Андрей?

– Мне нравится ощущать под ногами землю. Разве это плохо?

– Многие думают, что стоят на земле, но что находится под ней – об этом мало кто задумывается, – Марго усмехнулась. – А что, если там – другое время? Время, которое законсервировалось…

– Ага! – саркастически кивнул Андрей. – Берешь консервную баночку, вскрываешь её, а там – спрессованное время, – он чуть было не рассмеялся. – Впрочем, нет! Зачем спрессованное? Пусть оно будет натуральным, без всяких добавок.

– Ах, да что вы, молодой человек, знаете о времени? – Марго резко вскинула голову. – Ничего вы о нём не знаете! Время для вас – это циферблат часов, не более того. Смейтесь сколько хотите. Всё равно вы и понятия не имеете о времени.

– А вы?

– А мне виденье было, и я кое-что знаю, – женщина понизила голос. – До того, как Землю осветили три солнца, жили другие люди. Не такие, как мы. Они многое умели и могли. Эти люди остались в своём времени, параллельном нашему. Они не захотели жить вместе с нами, тем более, что человек, возможно, – их творенье.

Андрей подумал, что Марго, конечно же, сумасшедшая. Её идея-фикс была по-детски наивной и напоминала сказку. Такая симпатичная, интересная женщина и, надо же, больна, как минимум, на полголовы.

– Спасибо, что хоть не на всю голову, – немедленно отозвалась Марго.

– Извините, – Андрей смутился. Эта женщина ещё раз подтвердила свою способность угадывать чужие мысли.

– Не хотел вас обидеть, – повиноватился Андрей. – Но, знаете ли, всё, что вы говорите, как-то слишком необычно…

Марго замолчала, обиженно шмыгнула носом, выудила из сумочки пачку сигарет и снова закурила. Весь её вид являл собой иллюстрацию понятия «оскорбленная добродетель» или, что больше подходило к ситуации, – «утраченные иллюзии». Андрею, однако, показалось, что Марго попыталась соединить и то, и другое. Чтобы проверить, какой эффект это произвело на собеседника, она исподлобья взглянула на него – Андрей перехватил её пытливый взор. Она смутилась и, затянувшись слишком глубоко сигаретным дымом, закашлялась.

– Не обижайтесь, – Андрей постарался улыбнуться как можно обаятельнее. – Я предпочитаю конкретность, и в разговоре – тоже. Наверное, это плохо. Не спорю. Но, ради Бога, скажите, наконец, что вы хотите от меня?

Марго, прокашлявшись, метнула в него быстрый гневный взгляд, снова глубоко затянулась сигаретой, на этот раз удачнее: ей даже удалось выпустить дым изящными тонкими колечками, после чего дама небрежно бросила окурок себе под ноги и растоптала его.

Она делала это тщательно и сосредоточенно, будто занятия важнее не существовало, – так углубляется всебя человек, методично перебирающий чётки, бормочущий какую-нибудь мантру или рисующий на бумаге кружочки, квадратики, чёртиков – что угодно, лишь бы отвлечься и подумать о чём-то своём. Перемена настроения Марго была так разительна, что Андрей почувствовал себя виноватым. Ему даже стало жалко эту странную женщину, которая старалась расположить его к себе, но всё напрасно. Он в самом деле не понимал, зачем она позвонила ему и чего хочет.

– Не думала, что вы, Андрюша, такой скучный, – Марго покачала головой и с сожалением посмотрела на него. – Вам многое дано, но, кажется, вы и сам этого не то чтобы не понимаете, а даже и не хотите понять. Напрасно били сегодня барабаны. Вы слышали лишь звуки – языка не поняли. Мне жаль вас, и себя – тоже. Адьё, милорд!

Её прощальный жест напомнил Андрею финальную сцену фильма «Кабаре», когда Лайза Минелли, восхитительная большеглазая малышка Лайза, подняла руку вверх и, не оборачиваясь, пошла и пошла, и пошла прочь от мужчины, который стал ей не нужным, а, может, и нужен, но, увы, – не сложилось, и надо уходить, изображая независимость и полную самодостаточность. Но во взмахе руки Марго всё же чувствовалось отчаяние: весело растопыренные пальцы задрожали и сжались. Она замедлила шаг, явно ожидая, что Андрей бросится за ней. Он и бросился.

– Не говорите мне сейчас ничего, – не оборачиваясь, молвила Марго и протянула ему невесть откуда взявшуюся в её руке визитку. – Вот, мой телефон. Скоро, совсем скоро я понадоблюсь вам. Тогда и поговорим, – она замолчала и вдруг рассмеялась: Конкретно поговорим. Как вы любите. Сейчас – ничего. Молчите! Ах, оставьте меня…

Вообще-то он даже и не думал задерживать её. Ему просто стало неудобно, что Марго из-за него расстроилась – вот и вся причина, по которой он кинулся вдогонку за этой странной женщиной. Хотя, по правде сказать, Андрея всё-таки сжигало жгучее любопытство, зачем всё-таки она нашла его, к чему были все эти разговоры о каких-то планетах, таинственных тоннелях, посвященных и прочих вещах, о которых сам он никогда серьёзно не задумывался. Если о чём-то подобном Андрей читал в газетах или журналах, то, случалось, недоумённо пожимал плечами: «Чего только люди не выдумывают!» А Марго, похоже, не выдумывала. Она знала что-то такое, чего он не знал.

– Хорошо, – сказал он в спину стремительно удаляющейся Марго. – Я вам позвоню. Или вы – мне. Поговорим, да?

Марго снова коротко взметнула руку и быстро, но выразительно пошевелила пальцами:

– Адьё, милорд!

8

Он лежал навзничь на мягкой подстилке из травы, которая остро пахла горькой полынью, сладким чабрецом и солнечной ромашкой – их ароматы смешивал лёгкий свежий ветерок. Высоко в сияющей лазури неба степенно двигался караван курчавых облаков. Андрей смотрел на них отрешённо, ни о чём не думая. Ему нравилось мягкие прикосновения влажных листьев какого-то высокого растения, которое покачивал ветерок. По обнажённому телу торопливо бегало несколько муравьёв – они щекотали его проворными лапками и усиками, но Андрею было лень пошевелиться, чтобы согнать их с себя.

Мимо летела бабочка-капустница, и вдруг, изменив направление, затрепетала над плечом Андрея и, видимо, решив, что человек для неё не опасен, опустилась на плечо. У неё были жесткие цепкие лапки, и Андрей чуть было не согнал её, но бабочка так доверчиво сидела на нём, медлительно взмахивая крылышками, что он решил: пусть отдохнёт летунья, к тому же она, оказывается, не такая уж и невзрачная – светились яркие бусинки глаз, черные прожилки на крылышках складывались в затейливый узор, хоботок кокетливо тронул родинку на плече, и он улыбнулся. Это было похоже на жест кота, который осторожной лапкой пробует первый снег.