Олег Рой - Ключи от темного мира Страница 24

Олегу показалось, что он прикоснулся к самому краю какой-то тайны. Вот только стоит ли копать ее прямо сейчас, когда у него и своих забот более чем достаточно? Каковы шансы, что эта тайна связана с тем, чем Волков занимается сейчас? Не очень большие. Это только в книгах все подбирается один к одному – в жизни полно разрозненных фактов, действительно случайных и независимых.

Спустя некоторое время, когда по коридору процокали Иринины каблучки, он выбрался из укрытия, положил на место папку, которую так и прижимал к груди все это время, и вернулся к сканеру.

Время шло, и больше никаких сюрпризов не было.

Тема пока что молчал, и Олег его не беспокоил – на приятеля можно положиться: позвонит, когда ему будет что сказать.

Отчасти из чувства общей паранойи, отчасти для того, чтобы себя занять, Волков собрал некоторые сведения о заезжем психиатре.

Его звали Чернов Андрей Михайлович, сорок два года, не женат. Заведует кафедрой психологии, имеет опубликованные научные труды и солидную репутацию в своей области, считается одним из лучших специалистов в России. Есть собственность – двухкомнатная квартира на окраине Москвы. Ничего примечательного, типичный кабинетный ученый.

Олег, открыв фотографию Чернова, найденную в Интернете, долго вглядывался в его лицо. Моложавый импозантный мужчина, интеллигент с высоким чистым лбом, прямым носом, серьезными глазами и доброжелательной, прямо-таки профессиональной улыбкой полноватых мягких губ. Взглянешь – и даже не заподозришь в нем жесткость и властность. Хотя это, наверное, нормально. Как раз такие люди умеют хорошо носить маски и прятать свою сущность глубоко внутри. Кстати, на фото он в очках, а в Валдае ходит без них. Может, подкорректировал зрение перед свадьбой.

Чернов вел довольно активную деловую жизнь, выступал на симпозиумах и конференциях, в том числе за рубежом, упоминался в прессе, иногда комментировал сложные случаи.

Имени Ирины рядом с ним не упоминалось, но это ничего не значило – об ассистентках пресса обычно не писала.

Олег попытался отыскать связь между психиатром и Игорем – вдруг учились вместе или что-то такое, но не обнаружил. Об Ирине было известно слишком мало, а на поиск с ее именем выдалась пустая страница. Повторный запрос – тот же результат. Но стоит ли толковать это, что такой женщины нет, – еще вопрос. Задуматься над этим определенно стоит.

А внутреннее беспокойство все не оставляло.

Девочка пришла в себя, и это главное.

Вокруг Насти тут же собрались врачи, поднялась суматоха.

Алиса стояла в коридоре, привалившись к стене, и чувствовала себя невероятно слабой. Ее шатало буквально от каждого сотрясения воздуха, от малейшего сквозняка.

«Чудо! Чудо!» – звучало вокруг, но никто не мог знать, чего ей стоило это чудо.

– Кошмар! – к Алисе подбежала Юля. – Ты просто зеленая. Тебе нужно немедленно лечь!

Сил возражать или сопротивляться не было, поэтому Алиса позволила оттащить себя в пустую палату. Юля заботливо уложила подругу на заправленную койку, подсунула под голову подушку.

– Я вкачаю в тебя немного энергии, потому что ты сейчас просто на грани, – сказала Красицкая, проводя ладонями над грудью и животом Алисы, – но тебе жизненно необходимо банально выспаться. Я имею в виду не эти твои хождения, от которых один вред, а нормальный здоровый сон.

Алиса не ответила – даже говорить было трудно, но глаза упорно не закрывались. Ей недоставало сил даже для того, чтобы заснуть.

– Сейчас усыплю тебя, – Юля поняла проблему и без слов. – Посмотри на меня… все будет хорошо…

И Панова рухнула в мягкую, словно полную пуха, бездну. Чувство плавного падения сменилось пустотой, будто выключили экран телевизора.

Пришла в себя она уже поздним вечером, в номере гостиницы.

– Ну и горазда ты спать! – заметила Юля, подсовывая подруге чашку с крепким сладким чаем и бутерброды.

Глядя на все это, Алиса поняла, что голодна как волк.

– Ешь, ешь, – одобрительно кивала Красицкая. – Ну ты вообще герой! Вытащила девочку из такой дыры! Никто не верил, что она когда-нибудь очнется. А ведь получилось. Мы узнавали о ней. Она тоже сейчас спит. Но уже просто спит. Пришла в себя, значит, потихоньку выздоровеет. Ей сейчас надо мышечный тонус восстанавливать и так далее. Доктора говорят, что это чудо, но девочка будет жить.

– А как я сюда попала? – спросила Алиса, жадно откусывая от бутерброда. Хлеб был восхитительно мягким, ветчина пахла невероятно аппетитно, а лежащие сверху тонкий кусок сыра, горчица, помидор и похожий на цветок кружочек зеленого перца окончательно превращали банальный бутерброд в пищу богов.

– Ты спала так крепко, что если бы вокруг начались военные действия, ничего бы не услышала, – усмехнулась Юля, с явным удовольствием наблюдая за подругой. – Тебя Игорь на руках принес. Сказал нам, что ты совершила невозможное.

Алиса слегка покраснела, как случалось с ней гораздо чаще, чем хотелось бы самой девушке.

– В общем, высший балл по практике, считай, у тебя в кармане… и лояльность местного начальника, – добавила Юля после небольшой паузы и вдруг спросила: – Тебе нравится Игорь?

Алиса едва не подавилась своим бутербродом и закашлялась, радуясь, что это дает ей возможность собраться.

– Игорь хороший руководитель, умный и добрый, – проговорила она, откашлявшись.

– Ты меня поняла, я не о том, – отмахнулась Юля. – Или, извини, если это слишком личное…

– Это не личное! – раздраженно перебила подругу Алиса. – Ничего личного, понимаешь? То есть он, конечно, обаятельный и симпатичный, но… ты не понимаешь…

– Дело в Олеге? – тихо спросила Красицкая и кивнула. – Почему же, прекрасно понимаю. Ты права, Волков особенный и не стоит менять его ни на какого, пусть и обаятельного, но, извини, хлыща.

Аппетит пропал сам собой, так же внезапно, как и появился.

Алиса отодвинула от себя тарелку с недоеденным бутербродом и уставилась в темное окно, в котором отражалась комната, становясь загадочной, и горящая лампа казалась плывущим в темноте огненным шаром.

– Даже не переживай. – Юлина рука накрыла холодные Алисины пальцы. – Волков тебя любит, я точно знаю. Тебя, и больше никого. Что бы между вами ни происходило, вы будете вместе. Ручаюсь. Я это чувствую.

– У тебя еще провидческий дар проснулся? – невесело усмехнулась Панова.

– Не болтай! – рассердилась Юля. – А то, что вы предназначены друг для друга, может не видеть только слепой. И этому Игорю ничего не обломится!

Алиса молчала, теребя одеяло, которым была накрыта.

– А как у тебя? – спросила она наконец.

– Ты про Влада? – Юля отошла и вздохнула. – Он мне нравится, ты знаешь. И я ему, похоже, нравлюсь. Но все еще очень зыбко… Мы как кошки, которые принюхиваются друг к другу. Помнишь, я говорила тебе про… про Олега. Если бы он позвал меня, я бы пошла за ним, но мне кажется, это стало бы ошибкой… Мне нужен кто-то другой. Влад мне подходит больше. Он и мечтательный, и вместе с тем смелый.

Панова поднялась на локте и посмотрела в глаза подруге.

– Ты говоришь так, словно его не любишь, – сказала Алиса.

– Это не так! – Юля страстно покачала головой, и золотистый локон скользнул по ее щеке, словно солнечный лучик. – Он мне дорог, я чувствую большую привязанность и какое-то внутреннее родство… Не знаю, это трудно объяснить. Я много о нем думаю…

– Хорошо. – Алиса грустно улыбнулась и сползла обратно на подушку. – Но не торопись. Ошибок не избежать, но все равно бывает неприятно… ошибиться.

Юля серьезно кивнула.

Пока Алиса отлеживалась, ее навестили Ника, Влад и Игорь. Все с тревогой расспрашивали о здоровье, говорили приятные слова, поздравляли… но радости это не принесло. Главным образом потому, что среди визитеров не было только одного…

Именно его ждала Алиса и не дождалась.

Ночью, отвернувшись к стене, девушка едва удерживала слезы. Ей хотелось встать, немедленно вытащить Волкова из постели и наконец объясниться.

Но мысль, что это ни к чему не приведет, что нельзя навязываться тому, кто не желает тебя видеть, – хотя бы из обыкновенной гордости – не давала ей сделать это.

Вместо этого Алиса подтягивала коленки к груди, обхватывала их руками и до боли сжимала зубы. Как же недоставало сейчас Маркизы! Только кошка могла утешить в самое тяжелое время. Только она, вылизывая руки хозяйки, милостиво позволяя себя гладить (что дозволялось даже Алисе далеко не всегда), уменьшала боль, уводила прочь тоску.

Но Маркиза была далеко. И оставалось только держаться, рассчитывая исключительно на себя.

Девушка и не заметила, как задремала, только вдруг увидела себя у расщелины. Из темноты доносились отдаленные звуки – не то плач, не то стоны.