Александр Попов - Дневник директора школы Страница 24

Не всегда я бабушкину науку использовал во благо. А тут вот закололо кончики, завьюжило, потянуло в тепло, на край шариковой ручки.

суббота

21 августа

Нынче у наших чиновников один козел отпущения – казначейство. Для нас оно – злая волшебница из сказки: там казну чествуют, а тут небылицами потчуют. Можешь любой инстанции вопрос задать, ответ всегда один: «Казначейство». Банки с бандитами им наказывают, а нас казнят.

– Козлятушки, ребятушки, откройте, ваша мама пришла.

– Ты нам не мама.

– А кто ваша мама?

– Казначейство. Собрание всех козлов воедино.

воскресенье

22 августа

Начинал дневник от боли, от обиды за образование. Заканчиваю желанием издать. Получить прибыль. Деньги вручить молодому преподавателю на ипотечное кредитование. Эх, была не была, на мифы потянуло что-то.

Довелось мне в Новосибирске прочитать рукопись историка одного об адвокатской практике Владимира Ильича Ульянова. Забрала полиция мужичка из дома чиновника, он там мундир с государевыми пуговицами слямзил, мешок на голову и краюху хлеба. Люд судейский в кабаке между собой поспорил, что любого можно под виселицу подвести. Вот и обвинили мужичонку, что в то время, когда государев человек в церкви с Богом общался, его посмели обокрасть. Ни кола ни двора, а туда же – против Господа и царя. Дали бы по полной, да молодой Ульянов доказал, что государство не обеспечило человека ни хлебом, ни одеждой, ни крышей. А раз так, то и судить не вправе. Вышел на свободу мужик прямо из зала суда.

Как-то в Ленинграде одной учительнице поведал эту историю еще в глубокие советские времена, а она мне и говорит:

– Этот Ульянов такой умницей был, и чего его в политику потянуло?

понедельник

23 августа

Людей в подъездах не осталось, жильцы не в счет: они просто живут и выносят мусор по утрам. Песок из песочниц по квартирам растащили. Может, кошкам гадить важнее или дети уже не хотят строить замки из песка?

Карусели скисли, качели разучились качаться, больные лавочки не лечат – лень или так всё уже безнадежно? И всюду полторашки взрослых сосок и списки кандидатов в никуда.

Я – крыса. Мой корабль собрался тонуть – у меня инстинкт, я его покидаю. Куда бежать одинокой крысе? Прививки на стадность не принимала, гражданский брак распался со всеми: с вещами, с людьми, с привычками. Сумерки, посидите со мной на дорожку. Одинокая крыса – ненужный сгусток крови.

вторник

24 августа

Поджав озябшие руки, ожидал дождя; скорее не я, а пальцы. Им всегда мешает кожура этих тоскующих капель. Пожалуй, она лишает возможности снимать те пожары, что постоянно бушуют внутри. Август, как обычно, был сухим и жестоким. Пальцам не терпелось нащупать те нужные, нежные ноты адажио в каплях дождя. И он явился – и мудро, и щедро, по-царски… И лил весь день и вечер, а ночью я скатывал с капель нежданность, и она короновала пальцы под нежное адажио дождя.

среда

25 августа

Августовский педсовет – предмет особого разговора. Сравниться с ним могут лишь базарные ряды, полные даров юга.

В августе лица педагогов обтянуты свежей кожей, как яблоки на прилавках. Протерты, воском начищены, восторженны, полны ожидания. Так и хочется надкусить. Да что там лица, груди на партах – дыни из Чарджоу. Руки чешутся плоть покатать, выбрать самую спелую, сладкую. И бежать, бежать до дому, а не то кто позарится на добро и отымет. Щеки – бархатистые персики, грозди глаз на любой вкус – приценивайся и танцуй на радостях. Пальцы у кого перцем, а у кого и морковкой от трудов праведных. На локтях огурцовые пупырышки. Ну как под такую закусь не выпить. Ноги под столами кабачками, баклажанами загорелыми смотрятся, а помидоры губ готовы расколоться надвое. Задача государственной важности: как добро до весны сохранить. Кого следует сахаром присыпать, кого солью попотчевать да в банки закатать.

А они, чертяки, еще и между собой так аппетитно переговариваются, что слюной давишься и в карман за деньгой нырнуть хочется. А если их еще сметанкой полить да укропчиком сдобрить? Да вот беда: покупатели-то все в президиумах сидят, им наш товар – что шиш на постном масле.

четверг

26 августа

Доделки, побелки, покраски… Ко мне неожиданно завезли двести сорок унитазов на сохранение. Учителя активно добирают отдых. Разгружал с бухгалтерами. Таскали по двое, так как унитазы парами. Мигом собралась толпа любопытных жильцов соседних многоэтажек.

– Куда вам столько?

– О реформе образования слышали?

– Слышали, уже и уши затыкаем.

– Вот она перед вами в действии.

– Это как понять?

– А так, у каждого свое рабочее место, и никаких причин покидать его досрочно.

– Здорово, у нас такого не было.

пятница

27 августа

Любой директор – держиморда. Держишь морду по ветру и вертишь жернова. Главное, с головой дружить, руки в карманах держать, ноги под стулом. Живота лучше не иметь.

Кривизна дужек от очков должна совпадать с овалом лица начальника. Слезы потекли – значит, пережал. Икота нам не к лицу – целоваться неудобно. Кашель вдумчивости добавляет. Сопли в сторону – и полетели.

– Куда летишь?

– Лечусь, к земле привыкать боязно.

суббота

28 августа

За лето новое расписание выросло. С журналами еще никто в жмурки не играл. Учебники в очередь выстроились, мел захмелел от ожиданий. Доски с тоски к стенам жмутся. Парты со стульями последние репетиции проводят. Вахтерши волосы выкрасили в цвета российского флага. Все по форме, а фарта нет.

– Вы не подскажете, где рай?

– Это там, где ровно.

– И никто не спотыкается?

– Не положено.

– Пожалуй, тогда в школу не пойду.

– А чего так?

– Ум у меня на другую букву.

воскресенье

29 августа

Предложил директору златоустовской школы парту в аренду сдавать, за которой будущий чемпион мира по шахматам сидел. А тот скептиком оказался:

– Не хватит на всех.

– Купим.

– Нет сейчас таких парт.

– Давай шахматы его продадим.

– А где взять?

– В магазине напротив.

– Нечестно.

Честно жить в бедности и астмой задыхаться от зависти. Эх, таможню бы межконтинентальную обустроить тут, у нас на Урале! И ребятам по географии практика, и мы в накладе не останемся. Столбы уже присмотрел и пилу заныкал. Мне еще одной пары рук не хватает.

понедельник

30 августа

Тридцатого родители с детьми приходят на учителей поглядеть. Смотрите. Я тридцать лет их разглядываю. Скоро помирать пора, а вот не нагляделся. Глупость – мой главный козырь.

вторник

31 августа

Так многое хотелось сказать, а вырвалось одно слепое, степное, нетронутое, неловкое: «Я люблю».

среда

Об этой книге,

или «Педагогические стихотворения» Александра Попова

Чтобы понять, что за человек работает директором в школе, надо поступить очень просто: прийти к нему в кабинет и посмотреть, на чем он сидит. Ну, в смысле, на каком стуле. Проще простого. Если такое кресло, да с подлокотниками, да с подголовниками, да кожаное и угол наклона прогибается – тут диагноз сразу ставить можно: это не на народные деньги оборудование установлено, и директор пуще нужд простых учащихся печется о собственной… ну понятно. Если стул деревянный, такой тупо сконструированный при социализме, тогда варианта два: либо это о-очень бедная и несчастная школа, либо вы пришли в кабинет к Попову. Это директор самой исключительной школы в городе – элитарного физико-математического лицея с мировой известностью – № 31.

Каждый уважающий себя родитель в Челябинске мечтает, чтобы его ребенок попал в эту школу. Отсюда выходят и депутаты, и вице-губернаторы, и банкиры, и программисты, доктора и профессора точных наук, и просто классные неунывающие ребята, которые рассеиваются по России и прогрессивным странам мирового сообщества.

Когда Александр Евгеньевич Попов был молодым специалистом по специальности «учитель математики», его ученику, Коле Бродскому, не дали грамоту на Российской математической олимпиаде. Незаслуженно не дали, как полагал Попов. Зато дали грамоту самому Попову, он даже не помнит за что. И эту самую грамоту молодой учитель взял и порвал на глазах изумленной общественности, а клочки швырнул в лицо тогдашнему министру образования.

Фамилию министра никто не помнит, а тот самый Коля Бродский – теперь ведущий тополог в мире, и математическая энциклопедия, издающаяся в Голландии, посвятила ему аж восемь страниц. Попов знал, за кого бился.