Олег Михалевич - Форс-мажор. Рассказы Страница 24

– Но я, но мы… Мы должны вызвать полицию!

Лицо и шея продавца стали наливаться краской, я распахнул дверцу и вышел наружу. Упоминание полиции мне не понравилось. Можно было не сомневаться, что продавцу на родном датском языке объясниться с блюстителями порядка будет несравненно легче. Сама разборка могла растянуться на несколько часов, а выгрузка белой итальянской субстанции подходила к концу, и мне уже теперь следовало возвращаться на судно. К тому же нас постоянно накачивали лекциями о том, что злодеи-капиталисты только и ищут повода, чтобы скомпрометировать советского человека и заставить его продать родину. А мне, после того как мое кольцо с бриллиантом осталось в ювелирном магазине, продавать больше было нечего. Но, прежде всего, следовало разобраться, что же произошло.

От удара «жук» отбросило назад, к сверхдлинному капоту «крайслера» В тот самый момент, когда Венькин, по примеру Голубкова, решил посмотреть, на что похож двигатель. Я увидел моториста, медленно поднимающегося с асфальта. На его виске проступала сочащаяся сукровицей царапина.

– Живой?

– Да чо мне сделается… Вот, висок слегка цепануло, когда падал. Да хрен с ним!

– Стой! – приказал я. – Этот мудила хочет вызвать полицию. Вся надежда на тебя. Надо сделать вид, что тебя трахнуло по-настоящему, и ты встал в шоке, но теперь тебе опять становится плохо. Сумеешь?

– А то!

В этот момент продавец, вспомнив, что ему тоже не мешало бы взглянуть на повреждения, присоединился ко мне, и Венькин начал представление. Он театрально поднял руку ко лбу, коснулся кровоточащего виска, закатил глаза вверх, зашатался и, цепляясь за «крайслер», начал медленно сползать на асфальт.

– Help! – крикнул я, кидаясь на помощь, и продавец подхватил моториста с другой стороны. Мы бережно опустили Венькина так, чтобы он сидел, прислонясь спиной к машине, и я с укором посмотрел на продавца.

– Ambulance? – предположил он. Теперь в его голосе не было прежней, как при упоминании о полиции, уверенности. Стоимость оплаты лечения могла оказаться куда выше цены нескольких помятых автомобильных крыльев. Месяцем ранее мы всей командой наблюдали, как при погрузке металла в Генте одному из рабочих в трюме слегка защемило указательный палец, и из него закапала кровь. Случись такое с нашим грузчиком, он бы засунул палец в рот, облизал, проговорил вслух несколько крепких магических слов и продолжил работу. Бельгиец, очевидно, магических слов не знал. Он позвал бригадира, вся бригада из десяти человек и крановщик бросили погрузку, в порт вызвали «Скорую помощь», после прибытия которой в трюм спустили носилки, пристегнули к ним раненого докера и краном осторожно вынесли наружу. Все это время раненый лежал, не шелохнувшись, и держал палец, уже забинтованный медиками, вертикально вверх. Но я наблюдал за его лицом. Оно выражало абсолютное счастье и безмятежность. Вся процедура заняла не менее часа, все это время он был в центре внимания, а впереди еще ожидала отлежка в больничной палате и немалая медицинская страховка. Удовольствие от передышки получили и остальные докеры. За исключением стивидора. Начальник всегда виноват.

В нашей ситуации начальником был хозяин площадки.

– Кто оплатит медицинскую страховку? – в свою очередь спросил я.

– Но вы… – продавец стал заикаться, краска полностью отлила от лица, и я забеспокоился, что сейчас он начнет говорить об адвокате, и весь мой план провалится безвозвратно.

– Давайте подумаем о компромиссе.

– Compromise! Yes! That is good!

– Вот и хорошо, что гуд. Мы купим у вас эти машины, но так как они теперь битые, вы дадите нам хорошую скидку. Сорок процентов. А потом мы поедем на судно, там у нас есть доктор, и мы забудем о происшествии. Договорились? Deal?

Продавец вновь начал краснеть. Возвращение к привычной теме оживило его, и он вывел на еще влажном от утренней росы вертикально стоящем капоте «мустанга» цифру 10. Венькин поднялся, зашатался и вновь начал заваливаться набок. Я исправил единицу на тройку. Продавец заменил ее на 2. В конце концов мы сошлись на двадцати пяти процентах, пожали руки, и продавец, подводя черту, захлопнул капот. Точнее, попытался это сделать. Смятый металл ни за что не хотел возвращаться на место. А одно из условий в правилах провоза автомобилей гласило, что они не должны быть битыми или ржавыми, должны иметь товарный вид и быть на ходу. Таможенники, обозленные внезапно возросшим благосостоянием моряков, цеплялись за этот пункт мертвой хваткой. Мелкие отклонения от товарного вида можно было устранить на ходу, но в этом еще надо было убедить капитана и помполита, а надежды на лояльность капитана после сегодняшней ночи у меня сильно пошатнулись. Между тем из пробитого радиатора «мустанга» уже полным ходом растекалась лужа.

Досталось и «жуку». Крошка «фольксваген» сжался между двумя американскими монстрами, словно сделав вдох, и внешне почти не пострадал. Но двери его не открывались, несмотря на все усилия Голубкова. И убедить электромеханика, что на такую мелочь и внимания обращать не стоит, продавцу никак не удавалось. Я посмотрел на часы. Время приближалось к критической отметке. Маленькая вмятина на «крайслере» была почти незаметна, двери его открывались, капот держался на отведенном ему месте.

– Давайте сделаем так, – предложил я продавцу. – Вы садитесь за руль «крайслера», и мы все едем к нам на судно. Все равно прав на вождение ни у одного из нас нет. Там мы выплачиваем вам деньги и забираем машину, а вы гоните за следующей. Я постараюсь максимально задержать отход судна. Часа четыре я вам гарантирую. Если вы успеваете пригнать эти или такие же машины в приличном состоянии до нашего отхода, мы покупаем и их. Deal?

Некоторое время продавец еще сопротивлялся, доказывая, что не может бросить продажу в разгар рабочего дня. Но потом вспомнил, что за два часа нашего пребывания на площадке ни один другой покупатель так и не появился, махнул рукой, загрузил во вместительный багажник «крайслера» старые покрышки и еще какие-то железяки, уселся за руль, и мы покатили в порт.

Я как старший группы и Венькин в качестве пострадавшего и как будущий владелец авто сидели на переднем диване, рядом с водителем. Теперь мы расслабились и с удовольствием рассматривали попутные машины, обсуждая их достоинства. Точнее – недостатки. Мелкие и невзрачные, они не шли ни в какое сравнение с огромным «крайслером». Видимо, догадавшись, о чем идет речь, продавец указал на небольшой «сааб» перед нами:

– Хорошая машина. Экономичная очень. Только восемь литров бензина берет на сто километров. Не то что – американские.

– А эта как?

– Ну, литров двадцать, наверное, будет. Она для богатых. Американцы экономить на бензине не привыкли.

– Мы тоже, – успокоил я. – Главное – удобство.

Удобств в машине хватало. Мы медленно ехали по запруженному автомобилями центру, то и дело надолго застревая в пробках. Пожалуй, слишком надолго. Я забеспокоился и посмотрел на часы. Время поджимало.

– Надо же, – удивился Венькин, – как двигатель тихо работает.

Я прислушался.

– Действительно, не слышно. Да и вообще стоим почему-то.

– Черт! – продавец ударил по рулю ладонью. – Наверное, бензин кончился. Зря мы на эту тему заговорили.

– А что же вы сразу не посмотрели, сколько бензина?

– Да смотрел я. Стрелка показывала, что должно хватить. Да вот, она и сейчас показывает!

– Так, может, мотор сломался?

– С чего бы ему ломаться, – запротестовал продавец. – Сейчас посмотрю, разберусь.

Он включил аварийные огни, вышел из машины, открыл капот и уставился на двигатель. Мы вышли следом.

– Вот что, – сказал я. – Нам срочно надо на судно, мы больше не можем ждать. Подъезжайте к нашему причалу, и все решим. А пока мы пошли.

Выгрузка заканчивалась. Ковш поднимался из трюма с большой задержкой, видимо, субстанцию понемногу выгребали из последних закоулков. Судно уже высоко возвышалось над причалом, парадный трап круто вздымался вверх, на его верхней площадке стоял капитан.

– Наконец-то, – саркастически произнес он, – у нас появился грузовой помощник. Специалист по всем ситуациям. Настоящий джентльмен. Любопытно, что вы скажете на этот раз.

Что-то было не так. Над головой ярко сияло солнце, по причалу с ворохом бумаг расхаживал улыбающийся стивидор, более умиротворяющую картину трудно было представить. Но у меня под ложечкой, то ли от пропущенного обеда, то ли от неприятного предчувствия, неприятно засосало. Голубков и Венькин, старательно прикрывающий ссадину на виске, как можно более незаметно проскользнули мимо.

– О чем вы, Яков Наумович?

– И вы еще спрашиваете! – Капитан воздел взор к безоблачному небу, словно призывая его в свидетели, и, видимо, ободренный поддержкой, обрушил объединенный гнев на меня. – А разве не предполагается, что грузовой помощник должен следить за грузовыми операциями в порту?!