Евгений Горбунов - Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости Страница 24

– Сделку с банком придется отменить. Анне не хватает золота на филиалы. Я недавно разговаривал с Людмилой Николаевной, и нужно будет сделать следующим образом: золото, ты, Александр, завозишь из-за рубежа для филиалов, а на межбанке сначала покупаешь его у одного банка на внутреннем рынке, а потом продаешь, только дороже, другому. Настоящий дилинг. Это будет правильно.

– Но это же абсурд, – не выдержав этого чудовищного идиотизма, заорал Игнатьев, – какая-то прибыль будет от этих сделок только при завозе золота из-за бугра. Цены на внутреннем рынке не те. И рынка-то практически нет.

– Попрошу не кричать. Это решение высшего руководства и его необходимо исполнять.

Игнатьев сел и, набрав номер банка-заказчика золота, отменил сделку. После он вышел из стекляшки. Его всего трусило. Нужно было выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха. Немного успокоившись, он вернулся обратно. Как только Саша зашел, к нему обратился Орлов:

– Сань, слыш… А дай мне пожалуйста болванку договора по продаже комиссионной с банками, новый этот…

– А зачем тебе?

– Да тут банк этот по отмененной сделке только что звонил, ну и… ну, в общем договор с ними заключили. Надо мне всю эту бумажную мутотень сделать.

– Так я же звонил и отменил ее, – Игнатьев вообще плохо понимал происходящее. – Значит, я отменил, а ты снова заключил? Что это за хуйня, Гена?

– Не ругайся здесь, – вмешался в разговор Ласка. – Они мне позвонили и уговорили. Гена оформит сделку. Он пока поработает с комиссионной продажей золота. Что не понятно?

– Да все понятно, – Игнатьев вдруг почувствовал чудовищную усталость, – я сейчас дам договор.

Он был раздавлен жестокой корпоративной машиной. Не оставалось никаких путей для отступления. Через пару недель наступил день выплаты очередной ежемесячной премии. На карточке было пусто. Перепроверив все еще раз, Игнатьев подошел к Диме Ласке, который теперь распоряжался начислением его премии.

– Дим, скажи, пожалуйста, мне на карту что-то упадет или нет? Ласка замялся, а потом как можно вежливее сказал:

– Нет, Саша, ждать тебе ничего не стоит. Прибыли твои операции не приносят и, соответственно, нет и премии. Платить не за что. К сожалению.

– Спасибо, Дима.

Уже был конец дня, все потихоньку сворачивались и уходили домой. Саша сидел и смотрел на перемещающиеся линии мониторной заставки. Все смешалось в одну кучу, огромную всепоглощающую кучу дерьма, которая уже практически накрыла его с головой. Перспектив найти новую, хотя бы приблизительно адекватную по уровню зарплаты работу не было никаких.

Кредиты угрожали отобрать и новый прекрасный дом, и машину. Помощи было ждать неоткуда. Саша оглянулся. Он снова был один. Теперь уже по-настоящему один. Он всего себя отдавал работе и практически уже потерял семью. А теперь нет и работы. Нет ничего и впереди небытие. Что же делать?

Пикнул сообщением телефон. Приглашают на игру в покер. Саша даже не раздумывал. Приглашают – надо ехать.

В прокуренном полумраке покерного клуба были слышны приглушенные голоса и глухой звон фишек. За единственным открытым столом шла игра на деньги. Мужчина в деловом костюме бросил в центр стола последние полторы тысячи гривен. ОЛЛ ИН! Его лицо выражало бесконечную усталость. Молодой нервный человек по имени Бэка взмахнул татуированной рукой:

– Колл олл ин!

Дилер приглашающим движением обратился к игрокам:

– Шоудаун, открываем карты.

Мужчина встал и перевернул два туза. На столе уже лежала огромная куча фишек и четыре карты, две из которых были червовыми. Парень перевернул червовые туз и валет. Банальная ситуация. Дилер немного помедлил, постучал по столу и перевернул последнюю карту. Четверка червей.

Мужчина, не прощаясь, пошел к выходу. Он проиграл девятнадцать тысяч гривен. Больше у него просто не было. Неуверенным шагом он подошел к своему джипу, сел за руль и долго сидел, не заводя машину. Он не знал, куда ему ехать. Нигде его не ждали. Но для себя он уже принял решение. Ему вдруг стало понятно, что надо делать завтра, и какова основная цель. На краю пропасти. На табуретке с петлей на шее. Когда слышна команда «Целься!» у разбитой пулями стены. Когда под тобой уже загорелся костер. Решение принято.

Это война. ВОЙНА. Жизнь перестала быть просто жизнью. Уходя на работу, неизвестно, вернешься ли ты обратно домой или нет. И не потому, что кто-то проломит тебе башку ради нескольких бумажек из тощего кошелька. В этой жизни, запутанной в связях, интригах, домыслах, кредитах и постоянном страхе, ты мешаешь всем, и все мешают тебе. Работа и зарплата стали тем единственным оазисом, тем источником, который дает жизнь среди пустыни неудач, тоски и безысходности. Пересохший источник – это смерть. И смерть не только тебе, но и всем, кто тебе дорог и тобою любим. И каждое утро толпа подлецов и эгоистов должна решить, кто же первым выскочит в атаку из окопа. Под начальственные пули, мины топ-менеджеров и напалм высшего руководства. Это война. ВОЙНА, где каждый сам за себя. Значит, надо жить по ее законам. Внезапность, коварство, подлость, ложь – и ты победитель.

Пока.

Об этом размышлял Игнатьев, сидя в машине возле покерного клуба. Он понял, что нужно изменить всего себя для того, чтобы выиграть в этой войне. Для этой войны нужно будет отдать все, забыть обо всех и обо всем. Прежде всего, определить врага и цели. Отбросить все принципы и привычки, забыть обо всех желаниях. Они захотели лишить Игнатьева всего того, что у него было. И он был бы согласен, если бы был виноват. И принял бы это. Но так оставлять все он готов не был. Значит, надо идти на войну. Саша посмотрел на часы. Было десять минут второго ночи. Война уже началась. Он завел двигатель и поехал домой.

На следующее утро он позвонил Ласке, под пустячным предлогом отпросился на пару часов и начал собирать вещи. Жена и сын с недоумением смотрели на него. Он попросил их сесть на диван и сказал:

– Послушайте внимательно. У меня на работе критическая ситуация, по-настоящему критическая. Мы можем лишиться всего, к чему стремились и о чем мечтали. Угроза очень серьезная. С сегодняшнего дня я начинаю… – Саша запнулся, его начинало трусить, – я начинаю… улаживать все это, как могу.

Шансов очень мало. Чтобы не трепать вам и себе нервы, я переезжаю в строящийся дом, там уже в принципе жить можно… Заодно и за стройкой присмотрю… Мы должны на время забыть друг о друге. В прямом смысле слова. Пока я не улажу наши дела, ни о чем другом думать я не смогу.

Считайте… считайте, что я ушел на войну. С которой, кстати, могу не вернуться. Такие дела…

У Саши вдруг подступил ком к горлу. Из глаз потекли слезы. Он закрыл лицо руками. Заплакала Таня. Вслед за ней заплакал Денис. Они просидели так несколько минут. Саша, наконец, совладал со своими нервами.

– Не знаю, на сколько все это растянется… Ни о чем меня не спрашивайте.

Он сходил на стоянку, подогнал машину и погрузил вещи. Таня, обняв Дениса, сидела в зале.

– Я всё… пора, – выкрикнул Саша из маленькой прихожей. Жена с сыном вышли к нему.

– Ты, может… – Таня хотела что-то сказать.

– Не о чем говорить… – сухо отрезал Игнатьев, – присядем на дорожку.

Присели. На секунду всех обняла на прощанье добрая уютная тишина. Игнатьев поднялся:

– Прощайте, не поминайте лихом…

Таня поцеловала его в щеку. На щеке почувствовалась ее слезинка.

– Возвращайся, папа, я тебя буду очень ждать, – сказал Денис.

– Я вернусь, обещаю, – Саша обнял и поцеловал сына.

Опять он почувствовал ком в горле. Быстро развернулся и вышел. По пути он заехал в хозяйственный супермаркет. Купил раскладушку, комплект постельного белья и стойки для одежды. Далее заскочил в банк и снял депозит. Тридцать две с небольшим тысячи долларов. Приехал в свое новое жилище, по скорому бросил вещи, переоделся и приехал на работу.

В стекляшке с ним уныло поздоровались Орлов и Ласка, метнула презрительный взгляд Иртышева. Завоз золота был еще не скоро, на продажу банковских металлов Игнатьев плюнул, так что работы, как таковой, совершенно не было. Загрузив первый попавшийся нацбанковский документ на монитор для отвода глаз, он начал обдумывать свой план.

Или он, или они. Другого быть не может. Дайнеко его выдавливает очень простым способом. Не платить – и уйдет сам. В этом, безусловно, задействованы Леванченко и Ласка. Леванченко скорее всего инициатор и координатор выдавливания. Если не выбросили сразу, тогда не все так плохо. Председатель не санкционировал. Значит, первым на вылет должен стоять Левандос. С него и надо начинать. После этого надо решать с Дайнеко. И бизнес будет обезглавлен. Исполняющим назначат Ласку. Следующие кандидаты на эту роль – Качко и, может быть, Орлов. Трифонова не в счет.

Если не поставят кого-нибудь пришлого из руководителей, то рано или поздно вспомнят о нем. Об Игнатьеве. Поскольку, как ни крути, а он самый старый и опытный в этом бизнесе специалист. С репутацией. Занять место Дайнеко – это долгосрочная цель. Маловероятная. Но остаться в бизнесе и вернуться на свое место вполне реально. Сейчас Игнатьева никто не воспринимает как угрозу, и это хорошо.