Анна Джейн - Игра с огнем Страница 25

– Не ходите за мной, посидите за своим столиком. Я сам во всем разберусь, – сказал Дэнни Инге и Ивану.

Девушка, которая хотела пойти обличать подлую Машу вместе с братом, возмутилась, но Иван, глянув на серьезного и немного потерянного друга, взял ее за руку, оттащил за столик и даже заказал ей еще мороженое.

Ревность улыбнулась жутковатой улыбкой и взяла Дэна за руку. Они беззвучно подошли к нужному столику, оставив позади нервную Ингу и нахмурившегося Ивана, которым было действительно жаль друга, и остановились в паре метров от Чипа и Чащина.

А они не видели темноволосого и его полупрозрачную безумную спутницу, болтая о чем-то своем, тогда как сам Смерч мог наслаждаться довольно милой картиной. И со стороны они действительно казались парой: парень в стильной рубашке, с доброй, искренней улыбкой, сидящий напротив веселой симпатичной девушки в лазурно-голубом одеянии, открывающем стройные ноги и точеные, еще не загорелые плечи.

Маша сидела в полуанфас к Дэну, не замечая его и болтая ложечкой в вазочке с растаявшим мороженым. Косметика, украшения, милая прическа, босоножки – все это Дэн впервые видел на этой взбалмошной девчонке, которая частенько напоминала ему подростка. Она вела себя, как большой ребенок, и он старательно подыгрывал ей, потому что так было намного проще общаться. А как и с кем нужно правильно общаться, знал, наверное, не сам Дэн, а его подсознание, или, может быть, ДНК.

Молодой человек, не отрываясь, с внезапно нахлынувшей из солнечного сплетения нежностью, не слишком ему свойственной в последние пару лет, зачарованно смотрел на обладательницу голубого платья. Казалось, новый образ придал девушке изящество, которое раньше можно было принять за спортивность, задорность и в то же время кокетливость. Не явное и пошлое, присущее многим представительницам слабого пола, а то самое, которое так ценил в девушках Дэн: очаровательное, может быть, слегка неумелое, легкое, похожее на касание взмахивающей крыльями бабочки.

К тому же цвет платья пробуждал в душе Смерча давние, изумительные воспоминания, которые многие посчитали бы сентиментальным идиотизмом, а сам Денис бережно хранил. Ланде говорил ему, что он похож и на Петрарку, и на Данте – но не умением складывать божественные рифмованные строки, а умением ожесточенно (отдавая всего себя, в первую очередь) любить – умением не модным, не актуальным, практически неприсущим сверстникам парней. Но все же имеющем место даже в нашем мире и в наше время. Лазурный цвет очень о многом говорил Дэну – так уж получилось.

Наверное, в его взгляде было что-то особенное. Бабушка с тремя внуками-близняшками, сидевшая за соседним столиком, только головой покачала, увидев немигающие глаза красивого парня с темными волосами, и сообщила невестке, с которой ехидно беседовала по телефону:

– Вот, Карина, послала ты нас с детьми в это твое хорошее кафе, а тут наркоманы. Какие наркоманы? Откуда я знаю, какие. Вероятно, разные. Тот, что передо мной стоит, – красивый и молодой. Взгляд стеклянный! Хоть сам собой хорош, что есть, то есть. Где остальные наркоманы? Ну, знаешь ли, дорогуша, я за ними не смотрю. Где судьба их разброса… А-а-а, вон они как раз сидят, – заприметила пожилая женщина пятерых шумных молодых людей очень и очень неформального вида, сидевших в дальнем углу синей зоны. – Увидела. Другие, Карина, наркоманы волосатые, в кожаных отвратительных одеждах и мерзкие с виду. Мы сейчас с детьми докушаем и пойдем в Музей естествознания. Хоть бабушка займется их воспитанием. И больше мы в это твое «Чудо» ни ногой.

Дэн не слышал разговор почтенной леди в возрасте со своей невесткой. Он до сих пор не мог заставить себя отвести взгляд от Бурундука. Нет, Чипа. Вернее, Марии. Его девушки, в конце концов! А почему бы и нет? Он часто думает о ней, и хочет проводить время с ней, а не с… скажем, Никой. К тому же все вокруг, включая собственного деда, думают, что он влюблен в Бурундучка.

Но почему она сегодня так выглядит? Специально для несчастного влюбленного, а это не было огромной тайной для проницательного Смерча. С каких пор девочка одевается, как на лучшую и самую ожидаемую вечеринку в городе, ради одногруппника, который всегда оставался в ее френдзоне? А что не замечала – Денис был уверен. Для нее существовал иллюзорный Ник, а потом появился он сам, господин Д.О. Смерчинский, во всей своей красе и вооруженный всем своим харизматическим убойным набором.

Ей совершенно точно нравилось прикасаться к нему (вчера Бурундучок вцепилась ему в плечи так сильно, что Дэнни стало немного больно, но все равно было невообразимо приятно чувствовать ее руки на себе) и нравилось целовать – парень это не просто чувствовал, он знал это. И сейчас бы он был не прочь забрать преобразившуюся девушку с собой и махнуть с ней куда-нибудь: на берег реки, или к нему домой, или в тот же отель. Уж тогда бы он точно не стал отвлекаться на телефон.

Когда Маша звонко рассмеялась, глядя в лицо довольного Димы, а потом ловко засунула ему в рот кусочек пиццы, в собственническом сердце парня что-то оборвалось. Пожилая женщина только пальцем у виска покрутила: мол, стоит тут уже пять минут, как столб дорожный, и не моргает почти. Даром, что высшие силы его яркой внешностью наградили, дуб дубом.

Ревность вновь коснулась губ Дэна своими полупрозрачными алыми и невероятно холодными губами, как будто бы перед этим целовала могильную плиту, и в его приоткрытый от удивления рот она с особенной нежностью вдохнула серебряное облачко, представляющее собой опасный коктейль чувств, приготовленных Ревностью на досуге. Обида, злость, непонимание, оскорбление, страх… Все это смешалось в серебристом облачке, которое тут же скользнуло в пищевод, подобно глотку воды, а затем оказавшись в желудке, немедленно всосалось в кровь, делая ее все горячее и заставляя густеть. Вскоре все эти эмоции прочно обосновались в сердце, опутывая его светло-серыми нитями, под каждой из которых немедленно образовывался ожог.

Дэн, естественно, не знал, что происходит внутри него, и, по обыкновению, отогнал от себя непонятно откуда взявшуюся злость, и только клыкасто-ушастая Вина, ставшая похожей на помесь совы и летучей мыши с каким-то милым монстриком из адских горнил, видела госпожу Ревность.

А Смерч видел своего глупого Бурундука, внезапно повзрослевшего и еще больше притягивающего его, того, кто и сам был отличным магнитом!

«Иди, – шепнула Ревность ему на ухо и провела когтистой ладонью по его лицу. – Иди».

И он пошел.

Кажется, его появление вызвало за столиком Чащина и Маши настоящий фурор. Они были удивлены – и это слабо сказано! В черных глазах Дмитрия появилась вполне предсказуемая злость, в глазах девушки – опасение.

– Машенька, как ты здороваешься со своим почти что женихом? – сразу обозначил парень свои права на Чипа и дружелюбно, как старому другу, улыбнулся Димке. Дэн, повинуясь шепоту Ревности, тут же захотел поцеловать глупую девчонку, чтобы еще и действием показать сопернику, что вообще-то тот сидит за столиком с его девушкой и поэтому может ни на что не надеяться.

Однако наклонившийся Смерчинский неожиданно получил ложкой по лбу от самой Машки и вновь замер, теперь уже обалдев сам.

Опасение, спрятавшееся в глазах Бурундука, немедленно подтвердилось вербально. Веселым, но напряженным голосом девушка предложила Чащину убегать, а Дэнв привык любое сказанное слово анализировать с точки зрения «в каждой шутке есть лишь доля шутки» и «каждая произнесенная фраза содержит в себе тайные намерения или страхи объекта».

– Маш, ты что несешь? Куда бежать? Лично я – я никого не боюсь, – ответил Дима, не сводя мрачных глаз с незваного гостя.

– Да я так, Чащин. Я просто испугалась, что Дэн ревновать начнет. Но вовремя вспомнила, что у нас отношения… свободные, – смущенно отозвалась она и широко улыбнулась Денису, недоуменно поднесшего пальцы к испачканным неровным прядям челки.

– А они у вас свободные? Ты не шутишь? – изумился Дмитрий, как маленький мальчик, которому добрый маг продемонстрировал самое настоящее волшебство.

– Нет… – Маша перевела виноватый взгляд на Дэнва и сказала осторожно: – Смерчинский, то есть, милый, прости, у меня рука дернулась.

Пока Маша с интересом и все с тем же смущением, прячущимся в уголках светло-карих глаз, глядела на результат собственных действий, то есть на грязные волосы своего «любимого», Димка взял себя в руки, вытащил из салфетницы ярко-синюю бумажную салфетку с логотипом кафе и несколько небрежно протянул ее Дэну. Тот, не растерявшись, протянул руку для рукопожатия, и Димке пришлось спешно положить салфетку назад для того, чтобы пожать ладонь Денису. А потом вновь подавать этот «дрянной аналог туалетной бумажки», как назвал русоволосый про себя ни в чем не повинную салфетку.

Смерчинский кивнул, уже вполне владея собой, и уселся на один из свободных стульев. Ревность грациозно опустилась рядом, так и не отпустив его руки. Так они и остались сидеть вчетвером.