Inkoгnиto - Банк. Том 1 Страница 25

Николай было направился к стакану, намереваясь сделать попытку просочиться через него, но заметил приближающегося с другой стороны Ростецкого. Судя по довольному выражению лица, он таки успел провести тесты. Глядя на то, как Ростецкий с заимствованным в США неприличным жестом приложил средний палец руки к считывателю, Николай ухмыльнулся – выбор пальца был точно в стиле проходившего. После того, как Ростецкий зашел в стакан, он вытянулся и размашисто перекрестился с очень непростым выражением лица. Когда двери открылись, он процитировал Николаю «Ивана Васильевича, меняющего профессию»:

– Вот, что крест животворящий делает!

– Алексей, а это обязательно? – засмеялся Старостенко

– А то! Некоторые тоже так делают, и не застревают, даже памятку вон написали.

Ростецкий показал на незамеченный ранее Старостенко висевший неподалеку самодельный мини-плакат, отпечатанный на листе А4:

И, заходя в стакан, осеняй себя крестным знаменем, ибо застрянешь, грешник.

Усмехнувшись еще раз, Николай обратился к представителю фирмы-поставщика, смотревшего на плакат и автора текста явно без признательности

– А без крестного знамени когда работать будет?

– Налаживаем…

– Налаживайте лучше – посоветовал им Ростецкий. Если сейчас зам. начальника службы безопасности банка тут застрянет, он на Вас обидится.

Представитель поставщика невольно вздрогнул. Николай решил не смущать его еще больше и сказал Ростецкому:

– Давай, если застряну, ты меня крестным знаменем осени – авось, да и поможет.

После совета Ростецкого не жать пальцем на считыватель, а то он этого глючит, Николай вполне успешно преодолел стакан, даже не крестясь. Направляясь к старшему смены, Старостенко решил в очередной раз посмотреть на работу эмбоссеера – машины, превращавшей безликие заготовки пластиковых карт в продукт, готовый к передаче клиенту. Как и большинству технарей по образованию, Николаю нравилась наблюдать за работой точной механики и электроники. Встав около большого эмбоссера DataCard 9000, он в очередной раз посмотрел за процессом персонализации карт. Карта подхватывалась с приемного лотка на конвейер и сразу попадала на модуль записи магнитной полосы, где она проезжала взад-вперед по магнитным головкам. Затем, карта оказывалась в захвате механической руки, которая с высочайшей точностью засовывала ее в один из семи «карманов» с контактными площадками, предназначенных для записи данных на вклеенный в карту чип. После этого механическая рука выхватывала карту с уже записанным чипом из другого кармана, отправляла ее дальше и тут же подхватывала с конвейера следующую. При этом «рука» ухитрялась в доли секунды не только поворачивать все поступающие на нее карты «на попа» для записи чипа, но и разворачивать их обратно при выдаче на конвейер. За ловкой механической рукой карты попадали на модуль с трехцветной лентой, на котором на обратную сторону карт наносились фотографии владельцев, что делалось отнюдь не во всех банках, да и не для всех карт в самом Ультриме. Затем карта попадала в секции, где на нее наносились надписи. В зависимости от типа карты работали разные участки эмбоссера, которые или выдавливали на карте выпуклые символы – это на карточном языке называлось «импринт», или наносили невыпуклые знаки, что именовалось «индентом». Сейчас работало колесо импринта. При работе оно вначале очень быстро поворачивалось на нужный угол, затем не менее шустро ударяло по карте, выдавливая нужный символ. Каждый, кому на словах описывали этот механизм, не мог поверить, что эдакая штуковина, которую мысленно и представить-то сложно, может настолько проворно тарахтеть, нанося на карту символы со скоростью нескольких знаков в секунду. А вот услышав характерный частый стрекот, не верившие немедленно понимали, что их совсем не надували и сразу же «проникались». В самом конце выпуклые символы соприкасались с разогретой до высокой температуры лентой, которая окрашивала свеженанесенные выпуклые надписи в серебристый цвет (для карт Gold ставилась лента золотого цвета). И, наконец, готовый продукт выкладывался в приемный лоток, карты в котором прибывали со скоростью нескольких сотен в час. Николай понимал людей, которые засматривались на эмбоссер. Подача, проход через магнитные головки, ловкие движения механической руки, ритмичное тарахтение колеса, быстро колотившего на карте строчку за строчкой… Процесс невольно притягивал и завораживал, создавая эффект наподобие гипноза автострады. Когда несколько лет назад еще на позапрошлом месте работы Николай первый раз засмотрелся на машину, его вывел из ступора только громкий смех и дерганье за рукав. Он было очень сильно смутился, но быстро сориентировался и задал правильный вопрос – а вы-то сами разве никогда не засматривались? Ответный смех был смехом людей над самими собой. По общему признанию, в начале работы засматривались все.

Разумеется, для того, чтобы увлечься рассматриванием до самогипноза, процесс подготовки карт должен идти достаточно долго, непрерывно и без сбоев. С этим у эмбоссера все было в порядке. Николай вспомнил давнее выступление одного из дистрибьюторов DataCard: Из пятидесяти крупнейших банков России всего-то сорок восемь использует наше оборудование. Из вторых пятидесяти – какие-то жалкие тридцать шесть… Конкуренты наши выпускают, в общем-то, хорошие эмбоссеры. И дешевые! Одна в них беда – они не всегда работают… Насколько было известно Николаю, приведенные цифры распространенности оборудования, если и изменились, то очень ненамного. Старостенко усмехнулся про себя – первое лицо дистрибьютора, конечно, личность известная по всем банкам и на отсутствие у него чувства юмора жалоб еще не поступало. Но ведь конкуренты не пытались даже и отшутиться… По отзывам коллег, работавших в других банках, одни альтернативные устройства просто почти постоянно «глючили», вторые, в общем-то, могли работать нормально, но после длительной настройки и только до тех пор, пока их не надо было перенастраивать на выпуск иного вида карт. А вот процесс перенастройки был очень и очень непростым и практически никогда не завершался успешно с первого раза. Настройка и возня с оборудованием было традиционно мужским делом, однако учетом, сортировкой и отправкой карт так же традиционно занимались женщины, так как работа эта требовала большой усидчивости и непрерывной внимательности, что давалось мужчинам с трудом.

Николай заставил себя отвлечься от непрерывно тарахтящего эмбоссера и проследовал в комнату, отгороженную от шумящего оборудования стеклянной перегородкой. Зайдя туда, он услышал женский шепот «Ну и корова!». Оглядевшись, Николай почувствовал какое-то неестественное напряжение. Старостенко было проследил за направлением пристального взгляда одной из сотрудниц, но увидел, что она смотрела на «стакан». Сделав быстрый, но, как оказалось, неправильный вывод о том, что они, видимо, ждали того, как кто-нибудь застрянет, Николай проследовал за перегородку, где сидел старший смены.

– Ну как новая система контроля доступа?

– Плохо. Конечно, немного получше, чем было раньше, но все равно застревают – громко сказал старший.

– После этого он заговорщически приложил палец к губам и перевесился через стол. Николай подвинулся ближе к нему.

– Этот долбаный стакан мне всех баб дезорганизовал! – шепотом выругался старший

– Это как же??? – недоуменно шепнул в ответ Николай

– А вот, глядите…

Оглянувшись и посмотрев на «стакан», Николай чуть не рассмеялся. При беглом взгляде на систему контроля доступа он не приметил приткнувшееся справа вверху табло электронных весов, которое, как оказалось, загоралось при каждом проходе и показывало вес находившегося в «стакане». Он посмотрел на спины женщин; настороженное внимание, и устремляющиеся время от времени в одном направлении взгляды вдруг напомнили ему кошек, терпеливо сидящих у норки. Пушистых хвостов с торчащими треугольными ушками, конечно, не было, да и края длинных усов по бокам головы тоже отсутствовали, но необъяснимое внутреннее сходство с кошками, поджидающими мышку, напряженно отслеживающими полет птички, или внимательно следящими за шалостями котят, было настолько сильным, что Николай улыбнулся и не без труда заставил себя рассмеяться беззвучно, а не во весь голос, как хотелось.

– Вам-то смешно…

– Насторожились, прям как кошки мыша ловят. Николай припомнил умное словцо. Фелинология15, однако, сплошная…

– Ага, это они при Вас сидят тихо, а то, как те же кошки друг на друга шипят и фыркают, когда кто сколько весит, обсуждают. Даже чуть было до драки наманикюренными когтями не дошло, если б не я, точно бы морды друг другу расцарапали, пришлось вообще матюгом гаркнуть. Спасу просто нет…