Дмитрий Правдин - Записки городского хирурга Страница 26

– И когда начинается? – спросил интерн Миша.

– По-разному. Одни два дня гуляют, другие дольше. Только вы учтите, что многие с 25 декабря к рюмке прикладываются. В католическое Рождество!

– А что, в Питере много католиков? – продолжал любопытствовать интерн.

– Нет, больше желающих приурочить желание выпить к какому-нибудь празднику. Была бы водка, повод найдется, – подключился к разговору Витя Бабушкин. – Дмитрий Андреевич, вас на следующий Новый год, возможно, 1 января поставят.

– А почему именно меня?

– Традиция такая. Первый год кто работает, того на 31 декабря ставят дежурить. На следующий год, если доработаете, уже 1 января.

Я доработал. И 1 января следующего года вышел на дежурство, испытав прелести постновогоднего массового похмелья. А пока шел по тихим улицам Петербурга, обходя лужи и грязь. Всюду виднелись следы отгремевшего ночного буйства масс. Блестело множество пустых бутылок и банок из-под разносортного алкоголя, веером рассыпанные конфетти, серпантин, мишура, кое-где чернела засохшая кровь. Вокруг ни души. Тишина. В непривычно пустом метро полно свободных мест.

По мере приближения к центру вагон понемногу заполнялся подвыпившими уставшими гражданами со следами праздника на лице и одежде. Больше всего запомнились солидно одетые взрослые дяди и тети с дурацкими колпачками на головах. Такие надевают в каждом американском фильме, справляя дни рождения главных героев и их детишек. Наши соотечественники стали их напяливать на любое торжество. Главное, чтоб на 9 мая не вышли с такими головными уборами. А так пусть себе ходят на здоровье. Что в этом плохого?

Первый раз, наверное, не проспал нужную остановку. На моей станции оказалось гораздо оживленнее. Точно напротив метро, метрах в десяти, возвышается, переливаясь огнями гирлянд, ярко наряженная елка, под ней тусуются кучки нетрезвых людей, размазывая новогоднюю грязь по асфальту. То ли они уже встали и начали пить, то ли еще не ложились. Всем радостно и хорошо. Мне пора спать, и с ними не по пути. А настоящий белый пушистый снег выпал только 2 января.

Глава 9 Про новогоднее похмелье

Витя Бабушкин не ошибся в своем пророчестве. Ровно через год меня назначили ответственным врачом по хирургической бригаде на 1 января.

В тот год зима началась рано. Первый снег выпал в середине октября. Он еще растаять не успел, как на него обрушился следующий. Снега оказалось столько, что имевшаяся в городе техника не справлялась со снежными завалами. Удавалось расчистить центральные районы и главные магистрали, спальные районы утопали в снегу. По второстепенным улицам можно было пройти только по протоптанным тропинкам. Если с нее сойдешь, утонешь в сугробе.

Город напоминал Ленинград времен блокады. Те же залежи снега, узкие тропинки, одинокие прохожие, протискивающиеся сквозь гигантские сугробы. Лишь рекламные щиты и современные автомобили, месящие скользкими шинами ледяную крошку, возвращали в строгую явь. Снега навалило столько, что в отдельных местах он таял до конца мая.

Но на Руси Новый год – великий праздник. И какая бы ни была за окном погода, душа россиянина требовала кутежа и разгула. Доморощенные новогодние каникулы позволяли официально удариться во все тяжкие. Нам, хирургам, приходится пожинать унылые плоды этих игрищ.

На работу прибыл заранее. Напрямик, по дворам, не пройти. Приходится идти по кривой, на каждом шагу натыкаясь на пьяных, но счастливых людей. Из трезвых только те, что спешат на работу. Массовое повальное пьянство удручает и заставляет сосредоточиться, не теряя бдительности. Так и есть!

– Ура! С Новым годом! С Новым счастьем! – Из-за угла вывалила пьяная компашка человек в семь. С гитарой и воздушными шариками, заполненными гелием. Свернуть некуда. Стараясь не задеть их, прохожу мимо.

– А ну стой! Сто-я-я-ять! Кому говорю! – слышу вслед мерзкий пьяный голос. Не сбавляя шага, продолжаю свой путь.

– Ты че, глухой? – догнал меня сопливый безусый юнец без шапки, в желтой короткой куртке из лайка. Попытался схватить меня за рукав тощей ручонкой с грязными ногтями. Я ловко увернулся. Преследователь не рассчитал движения и, громко матерясь, завалился в придорожный сугроб. Тут не до сантиментов. Ноги в руки, и бегом на другую сторону улицы. По пути чуть не попал под проезжавший мимо автомобиль. Оглянулся. Юнцы, покачиваясь, достают из сугроба своего непутевого товарища. Отчаянно машут в мою сторону кулаками и показывают неприличные жесты. Смелые ребята: всемером одного не боятся. Неплохое начало рабочего дня!

– У нас дежурство прошло относительно спокойно! Три операции, шесть человек госпитализировали. Места есть! – передал мне смену старший хирург 3-й хирургии.

– Обошлось без ЧП? – осведомился я.

– Абсолютно! Мы вам в приемнике пару пьянчуг с подозрением на острый панкреатит оставляем. Обследуются. Дальше уж сами принимайте по ним решения. По мне, можно отправить по домам.

Не спеша спустился в приемный покой. На часах 9-15. Необычайно тихо. Возле кабинета травматологов пара полинявших мужичков с безумными глазами и бесцветная девица в синяках, терпеливо ожидающие своей очереди. В нашей смотровой только два совсем молодых парня спят на кушетках, сотрясая богатырским храпом воздух. Безмятежная обстановка настораживает и заставляет внутренне собраться. Что-то не так. Нельзя расслабляться!

Около полудня пригласили на консультацию к нейрохирургам. Старший хирург обязан осматривать каждого побитого, обратившегося или доставленного «Скорой» в приемный покой.

Спускаюсь вниз. Все свободные стулья заняты. Народ понемногу прибывает, заполняя собой свободное пространство.

На каталке напротив кабинета нейрохирурга покоится чье-то тело, одетое в желтую лайковую куртку, залитую кровью. Распухшая от кровоподтеков голова забинтована черными от крови бинтами. Знакомая, понимаешь, куртка. Пригляделся. Точно, он. Вот и знакомые черные берцы на ногах, зашнурованные розовыми шнурками. Именно они мелькнули перед глазами напоследок, когда их беспутный хозяин погружался утром головой в грязный сугроб.

– Что с ним? – спросил знакомого нейрохирурга.

– Похоже, череп проломили монтировкой, – зевая, сказал доктор.

– Откуда такие подробности?

– Да добрые прохожие подобрали тут недалеко. Видели, как их приложили.

– Их?

– Да, троих одномоментно привезли. Было, как говорят очевидцы, четверо. Но один скончался там же, на месте, так и не дождавшись «Скорой помощи».

– Кто ж их так зверски приложил?

– Люди рассказывают, что они пьяными ходили по району с раннего утра. Орали на гитаре матерные песни. Приставали ко многим прохожим. Задирали одиноких путников. Вот на свою беду и доколупались до какого-то лихого мужика. У него машина прямо на улице заглохла. Он вылез, начал что-то под капотом смотреть. Тут эти злодеи и нарисовались. Что-то там не поделили. Сами знаете, как у нас. Слово за слово, и… Набросились на него. Мужик, недолго думая, монтировку извлек из кабины, видимо, под рукой находилась, и всыпал этим подонкам по первое число. Самое интересное, что окровавленную монтировку спокойно об их одежду вытер, сел в машину и укатил в неизвестном направлении.

– Нда-а-а! Нарвались на киборга какого-то! А где еще двое?

– У травматологов. Там, похоже, переломы ребер и рук. Вам их тоже надо бы глянуть. И этого паренька в желтой куртке. Он, говорят, без шапки в тот момент был, поэтому голове больше всего и досталось.

– Господа, кому из вас необходимо хирургу показаться? – бросил я громкий клич, войдя в смотровую травматологов.

– Меня! Меня! Меня! Нас! – стали со всех сторон раздаваться нестройные вялые голоса. И ко мне, словно вырастая из-под земли, начали со всех сторон подступать изуродованные кровоподтеками, в оборванных одеждах, не пойми какого пола люди. Человек десять, не меньше, отталкивая друг друга, попытались обратить на себя мое внимание.

– Так, давайте по порядку! – спокойно предложил я.

– Посмотрите меня первой! – захныкала молодая девчонка в синем пуховике с оторванным карманом, с аккуратным фиолетовым синяком, уютно примостившимся под левым глазом. – У меня маленький ребенок дома без присмотра. Плачет, меня ждет.

– А почему один?

– Да я скоренько из дома за пивом выскочила и случайно в глаз получила. Если ничего страшного нет, я лучше домой пойду. У меня ребенок один. Дяденька, гляньте, а?

– А сколько ребенку лет?

– Четыре годика, вот тока исполнилось.

– А папа его где?

– А кто его, козла, знает?

– Так ты что, одна с ребенком живешь?

– Почему? Бабушка родная еще с нами, но она к старшей дочери, моей тетке, в Новгород укатила. Гляньте и отпустите меня, пожалуйста!

Осмотрел непутевую мамашу и своей патологии не выявил, передал травматологам. Подступил к гопникам, отведавшим монтировку. Занялся их субтильными тельцами. Неожиданно один из них, до этого довольно смирно сидевший на кушетке, как-то боком скатился в сторону и молча, неестественно стал закатывать глаза. Пульс частит, давление не определяется, кожа бледная и холодная на ощупь. Внутреннее кровотечение! Немедленно в операционную!