Максим Малявин - Записки психиатра. Лучшее, или Блог добрых психиатров Страница 26

Владимир (назовем его так) уже несколько лет не питал никаких иллюзий относительно способностей жены. Как будто мало того, что красивая и смышленая (за кроссворды с ней лучше не садиться, чтобы не чувствовать себя последним из племени женатых имбецилов), так еще и обладает патологической склонностью к гипнозу. Бывало, позволишь себе лишнего с мужиками во дворе, придешь домой – а она на тебя МОЛЧИТ И СМОТРИТ. Право слово, лучше бы чем огрела. Ан нет, всю душу этим взглядом наизнанку вывернет. А потом стал Владимир замечать, что и без повода гляделки ничем не лучше стали – все из рук валится, настроение ни к черту, в груди и животе пустота, ноги как деревянные – нет бы что другое! Пытался выяснить, за что ему такое наказание, – нарвался на длинную и обстоятельную лекцию о странностях мужской психики вообще и совершенно инкурабельной[22] убитости в хлам его собственного душевного здоровья, вместе с попытками выяснить у Господа, за что ей такое семейное счастье. А гипнотизировать не перестала. От этого и сон пропал, и аппетит – а ей хоть бы что! Знай глядит да на психику давит. И при этом болтает как ни в чем не бывало – вот ведь высший пилотаж, Кашпировскому и то приходилось лицо делать серьезное, внушительное, а она вроде бы о погоде говорит, а сама – воздействует, зараза…

А тут пошла к соседям снизу – то ли попросить чего, то ли посмотреть – и задержалась. И вдруг Владимиру так сильно похужало, так скоропостижно занемоглось, что он сразу смекнул: спелись, гады. И теперь снизу беспрепятственно гипнотизируют вскладчину. При нем-то, видно, она еще как-то стеснялась, а через бетонное перекрытие да в компании не в пример легче. Сидят небось и потолок глазищами сверлят. Шáбаш, блин, надомный устроили. Охватила его паника – а вдруг их там целая гипнотизерская рота имени все того же приснопамятного Кашпировского засела. И оттачивают на нем свое черное мастерство. А он тут одинешенек, весь такой зайчик-мастдайчик над террариумом с голодными удавами…

Не учла жена одного: про то, что у нее астма, Владимир прекрасно помнил. И решил выкурить ее из соседской квартиры, чтоб потом учинить допрос по всей строгости. Взял бутылку уайт-спирита из хозяйственных запасов, полил соседский балкон. Показалось мало. Взял бутылку бензина, добавил. Астма оказалась углеводородоустойчивой, из квартиры соседей жена никак не выкуривалась, поэтому следом полетела горящая тряпка: дым – он все же поконкретнее будет. Опять же у деда покойного в деревне этот фокус с барсуками удавался. Поскольку устраивать пожар изначально в планы Владимира не входило, он решил привлечь внимание соседей к весело занявшемуся балкону и, ухватив пудовую гирю, стал ронять ее на пол с криком: «Дом горит, козел не видит!»

Вместо супруги пришли сердитые полицейские. В компании с не менее сердитыми пожарными. Обрадовавшись, как родным, Владимир с готовностью поведал им историю о заговоре и гипнозе и даже согласился прокатиться с ними в отделение, а уже оттуда, в сопровождении изрядно нагруженного информацией о женских кознях и советами не жениться никогда милицейского наряда – в приемный покой психбольницы.

На госпитализацию супруг-страдалец согласился без особых проблем. Правда, вначале заручился гарантией дежурного врача, что психиатрам есть что противопоставить магии женского гипноза, что все здание надежно экранировано – вон даже на окнах решетки, а стекла радиогипноментальноустойчивые. А также что жену к нему будут пускать на свидания только под бдительным присмотром санитаров – они проследят, чтобы не смела ничего внушать!

Как правильно легализовать доходы

Так уж выходит, что в бредовую систему, буде такая разовьется у пожилого человека, чаще всего оказываются вовлечены родные и близкие. И уж тогда им остается только запастись терпением, нужными медикаментами и телефоном спецбригады, поскольку бред – это как отечественный автомобиль: приобрел – и вступаешь в перманентную интимную связь с ним самим, его производителями (заочно, но от души) и станциями техобслуживания (очно и стиснув зубы).

Если вдуматься, то жаловаться на жизнь Александре Ивановне (назовем ее так) было грех. Дача, крыша над головой, пенсия, довольно крепкое для семидесяти пяти лет здоровье, внимательные и заботливые дети – живи и радуйся! Разительный контраст с теми страстями, что каждый день охотно рассказывают, смакуя подробности и закатывая глаза, боевые подруги из отдельного дворового пенсионного отряда по сбору и распространению информации и компромата. Послушаешь – и страшно жить становится. Молодежь совершенно деградировала, спилась, села на наркотики и поголовно ушла в криминал. Весь порядок, все моральные и культурные традиции еще как-то держатся за счет неимоверных духовных усилий здесь присутствующих, но тех все меньше с каждым днем: одни умирают, других посдавали в дома престарелых – у апокалипсиса просто нет шансов застать на этой планете нормальных людей!

Александра Ивановна кивала, соглашалась, но рассказывать про своих ей было как-то неловко. У всех в родне люди как люди: выпивают, жен-детей бросают, стариков на хлебе и воде держат, а то и вовсе потихоньку в могилу сводят какой-нибудь страшной порчей, а у нее – интеллигенты, одеты с иголочки, выпивают только по праздникам рюмку-другую, да не бог весть чего, а таких напитков, что по местным алкоголикам жаба паровым катком бы проехала – этакое купить. И ее не забывают – то приоденут, то ремонт в комнате дорогущий сделают, то телевизор новый купят. Словом, нечего народу рассказать, даже как-то подозрительно.

Трудно доподлинно сказать, сколько же времени шли тщательные поиски ложки дегтя, а только услышала однажды Александра Ивановна голос. Он звучал в голове и был негромок, но его невозможно было не различить. Он-то и поведал ей всю подноготную детей. Оказывается, они только изображали из себя законопослушных граждан. На деле же им принадлежали подпольные казино, пара фабрик по производству паленой водки и публичный дом. Не считая того, что сын оказался вором в законе и мозговым центром одной очень известной бандитской группировки. Голос и кличку называл, но Александра Ивановна от волнения ее тут же забыла. А невестка, как выяснилось, была его соратницей, подельницей и хранителем воровского общака. Внуки – так, пока рядовые бандиты, но с перспективами. Правнуки… Тут Александра Ивановна категорически заявила, что вот о правнуках ничего слышать не желает: они солнышки, лапушки – и точка! Удивительно, но голос перечить не стал.

Представьте на месте Александры Ивановны какую-нибудь законопослушную европейскую бабульку: та уже скакала бы, роняя тапки, к телефону, чтобы довести до сведения, сдать куда следует и с гордостью прикрутить к своей двери табличку – мол, ахтунг, здесь живет сознательная гражданка, сотрудничающая с полицией. Теперь вспомните, о какой стране идет речь. Наша старушка выдохнула с облегчением: ну слава те яйца, все как у людей. И перед соседями не стыдно. Только вот за детей немного тревожно – а ну как придут с обыском, найдут какую-нибудь улику да и упекут в кутузку. А у нее уже не то здоровье, чтобы передачи носить. Надо детям как-то помочь.

В тот вечер дети пришли домой довольно поздно: видать, криминальный бизнес – штука трудоемкая, кропотливая и отнимающая уйму времени. Как потом рассказывал сын пациентки, самой большой ошибкой при расстановке мебели в квартире оказалось отсутствие в прихожей двух стульев (ну хотя бы табуреток) и аптечки с чем-нибудь сердечным. Через весь коридор были натянуты бельевые веревки, на которых, закрепленные прищепками, висели мокрые купюры. Александра Ивановна была поглощена работой: она замачивала в тазике с мыльной водой очередную пачку купюр – как раз из тех, что были отложены главой семейства на покупку гаража. Еще одна партия денег выполаскивалась в ванне, в чистой воде.

– Ну вот, – утирая пот со лба, улыбнулась бабулька, – теперь все будет в порядке.

– Что будет в порядке? – автоматически переспросил еще не вышедший из ступора сын.

– Бабки я вам отмыла – вот что. Теперь ни один поганый мент не подкопается! – гордо пояснила она и запела что-то под нос. Кажется, «Мурку».

Еретичка

Взаимоотношения, складывающиеся у наших пациентов с Богом, трудно описать однозначно, уж очень они разносторонние – от неприятия и заочных упреков в несовершенстве этой долбаной реальности до прямого диалога, минуя Метатрона и Неопалимую Купину. Тематика прямых бесед также довольно различна и выходит далеко за рамки заповедей, что были однажды выданы.

Эльвира, вероятно, уже некоторым из вас знакома благодаря ее особой диете. Надо сказать, что после стационара она чувствовала себя довольно неплохо, поправилась и посвежела, аккуратно ходила на прием, выполняла все рекомендации по лечению, но… Болезнь – такая штука, она не всегда интересуется нашим мнением относительно того, как себя вести и каким лекарствам поддаваться. Более того, у нее десяток фиг в карманах и полтонны нездорового сарказма наготове.