Инесса Давыдова - Пока не видит Солнце Страница 26

– Хорошо. В больнице я пролежу еще несколько дней, – и громче добавила: – Ключи от квартиры пусть пока побудут у тебя: вдруг мне что-нибудь из личных вещей понадобится.

Клара попрощалась и вышла. В коридоре ее ждал Уваров. Он только что закончил телефонный разговор и выглядел встревоженным.

– Мне нужно заскочить в управление на полчасика, а потом я свободен.

– А мне нужно забрать вещи из квартиры Лили и поехать в гостиницу.

– Зачем? Оставайся у меня.

– Нет. Я поеду в гостиницу, – твердо произнесла Клара и пошла к лифту.

Уваров недовольно поморщился, но решил не настаивать, заскочил следом за ней в кабину лифта и, пока они спускались на первый этаж, не сводил с нее глаз. Когда Клара садилась в такси, он поймал себя на мысли, что ему с каждым разом все тяжелее с ней расставаться.

Ближе к полуночи Клара добралась до гостиницы и поселилась в уютном и просторном одноместном номере, который включал в себя спальную и гостиную зоны, разделенные синим диваном. Через широкие окна в пол открывался великолепный пейзаж: длинная береговая линия, набережная, освещенная фонарями, и Приморская улица. Несколько минут она любовалась окрестностями, а затем начала обживаться в номере. Разложив вещи на полках встроенного шкафа, она спрятала паспорт и ценности в сейф.

По телефону она сообщила мужу, что целый день занималась организационными вопросами. Об ограблении Клара и словом не обмолвилась. Она так устала за последнюю неделю, что не в состоянии была сейчас спорить. Сообщи она ему новости, Аркадий тут же стал бы настаивать на закрытии магазина, а то и на личном присутствии во время следствия, а Кларе хотелось сейчас побыть одной. В заключение разговора она умиленно выслушала щебетание дочери, которая в этот поздний час еще не спала, за что получила выговор от матери. Полина быстро и возбужденно рассказала о новой квартире, о школе и о том, как решила оформить свою комнату. Голос дочери привнес немного равновесия в наполненный стрессами уходящий день.

Приняв душ, Клара легла в кровать и открыла белую папку. Нашла отрывок, на котором остановилась, и продолжила чтение.

«Я все еще находилась в неведении, и когда пришло известие о том, что скоропостижно умерла мать Тихони, то упорно не хотела связывать эту трагедию с возлюбленным. Я отпросилась с работы, и мы с мамой Светой поехали на похороны в город моего детства. Мне было страшно возвращаться назад – кто-нибудь мог меня узнать и донести о моем приезде мачехе, но и оставить Светлану одну я никак не могла. Когда мы подходили к дому, я надеялась увидеть Тихоню. Но, увы, его там не было.

Екатерина умерла от сердечного приступа. Странным было то, что ее тело было практически синим. Врач, который делал вскрытие, сказал, что у нее в течение двух часов резко понизилась температура – до двадцати четырех градусов, и ее сердце не выдержало».

Клара опустила папку на колени и задумалась. То, что описывала Тамара, было очень похоже на случай с Лилей. Только Лиля отделалась испугом, а мать Тихони умерла. Впервые со дня встречи с Тихоновым на пляже Клара ощутила, что дневник попал к ней не случайно. Заинтригованная, она продолжила чтение.

«На похороны пришло много людей. Екатерина была уважаемым врачом, и многие пришли почтить ее память. Среди ее знакомых оказалось несколько женщин странного вида. Они сразу привлекли мое внимание: молчаливые, выносливые, бормочущие себе под нос что-то невнятное. Их одинаковые черные платья были длиной до пола. Они всю ночь провели у гроба Екатерины.

Когда все разошлись, я спросила у мамы Светы, кто эти женщины. Она ответила, что монахини. Оказывается, Екатерина хотела уйти в монастырь и готовилась к постригу. Когда температура начала снижаться, Екатерина не обратила на это внимания и продолжила работать на монастырском подворье. Лишь когда она потеряла сознание и упала, ее перенесли в келью и вызвали врача. Врач приехал только через два часа, когда Екатерина уже умерла. Он сказал, что если бы ей вовремя оказали медицинскую помощь, то, возможно, ее бы можно было спасти. Медицинскую причину снижения температуры установить так и не удалось.

Тихоня на похоронах матери не появился, но я была уверена, что он очень близко – потому что чувствовала трепет и волнение, которые всегда ощущала рядом с ним. После похорон были поминки. Люди шли и шли сплошным потоком. Многие вспоминали, кому и когда Екатерина помогла как врач. Когда совсем стемнело, мы с мамой Светой остались одни, сели за стол на кухне около окна и разговорились. Она вспоминала о сестре, об их детстве, о том, как обе вышли замуж, о рождении Тихони. Потом резко запнулась и замолчала. Мы легли спать, она быстро уснула, а я все ворочалась и думала о Тихоне. Где он? Что сейчас делает?

Среди ночи я проснулась от жуткого крика. Я так перепугалась, что замерла от страха и долго не могла пошевелиться. Только когда я услышала, что мама Света встала и со стоном пошла на кухню, я выскочила из кровати и пулей побежала за ней. Лицо мамы Светы было белым как полотно, волосы растрепались, а взгляд был безумным и испуганным. Она сказала, что ей приснилась сестра, и что она была не одна, а с Тихоней. В тот момент я подумала, что он в опасности или с ним уже произошло что-то плохое. Воображение рисовало самые страшные картины.

И тогда мама Света посадила меня на стул и сказала, что ей нужно кое-что мне рассказать. Я помню ее слова дословно – так сильно они поразили меня и врезались в память. Слезы и сильная дрожь долго не давали ей начать, но когда она заговорила, у меня от страха пошел мороз по коже.

Тайной, которую от меня тщательно скрывали, оказалось загадочное и мистическое событие, произошедшее с Тихоней в детстве. В возрасте двенадцати лет он сильно заболел воспалением легких. Что только врачи не делали – тело подростка отвергало лекарства, на антибиотики наблюдалась сильнейшая аллергическая реакция. Казалось, что тело ребенка сдалось и смирилось со своей участью. Тихоня чах на глазах. Екатерина металась по больничной палате как загнанный зверь, бросалась в ноги врачам и умоляла спасти ее сына. Медики перепробовали все варианты, даже нетрадиционное лечение, но все напрасно. Тогда Екатерина, никого не предупредив, поехала к женщине по имени Жупар. Она жила в пятидесяти километрах от их дома. При упоминании этого имени по моему телу пробежала дрожь. В памяти тут же промелькнуло искаженное в злобной гримасе лицо колдуньи.

Жупар сделала какой-то обряд и дала снадобье, которое должно было излечить Тихоню, но предупредила, что ребенок будет жить, а вот его душа пойдет в услужение духам. Екатерина была согласна на все, лишь бы выдернуть сына из хищных лап смерти.

Она вернулась в больницу и сделала все, что сказала ей старуха. Но снадобье не подействовало, лихорадка лишь усилилась. На несколько секунд Тихоня пришел в себя, открыл глаза и спросил: «Что ты натворила, мама?»

К утру Тихоня умер»

Клара, опустив дневник и широко раскрыв глаза, смотрела в одну точку. Как он мог умереть, если она видела его собственными глазами на пляже? Бред! Выдумки…

Но потом она вспомнила: в дневнике Тамара писала, что их с Тихоней объединяло одно и то же пережитое в детстве событие. И раз автор дневника через несколько минут после клинической смерти все-таки пришла в себя, то Клара решила, что с Тихоней произошло то же самое, и продолжила чтение.

«Екатерина была сломлена. Два дня она ходила словно каменное изваяние. На похороны ребенка собралась вся семья. Родные старались утешить Екатерину, но все бесполезно: она то впадала в забытье, то билась в истерике, то теряла сознание. Было жутко на нее смотреть. И тут началась какая-то чертовщина. Ночью перед похоронами в доме были слышны быстрые легкие шаги, похожие на шаги Тихони. Несколько человек клялись, что видели покойного мельком в разных местах. Родственники были не на шутку испуганы и, еле дождавшись конца поминок, стали поспешно разъезжаться. В доме остались только Светлана, Екатерина и ее муж, отец Тихони.

«Ночью меня разбудили громкий разговор, вскрики и плач Екатерины, – рассказывала Светлана, – я попыталась выйти узнать, в чем дело, но моя дверь не открывалась, как будто кто-то держал ее с другой стороны. Стало так страшно, что я просидела на кровати, не сомкнув глаз, пока не запели первые петухи. Потом дверь приоткрылась сама собой, и я вышла из комнаты. Я увидела, как Катя и ее муж сидели на диване в гостиной, взявшись за руки, и с ужасом смотрели в угол. Там, за столом, живой и невредимый, сидел Тихоня и с жадностью поедал остатки еды с собственных поминок».

С этого момента я смотрела на Светлану как на умалишенную. В моих глазах она была несчастной женщиной, потрясенной преждевременной смертью сестры. Ее рассказу я не верила – потому что знала Тихоню уже много лет. Это был обычный парень, ничем не отличавшийся от других ребят. Он был здоров, проявлял такие же эмоции, как другие подростки, и такие же потребности».