Маша Трауб - Наша девочка Страница 27

– Кто же сейчас купается? Знаешь, как здорово гусей воровать! Давай, втыкай в волосы перья.

– Ты думаешь, у гусей есть мозг? Они что, умеют отличать людей от гусей?

– Не знаю, но мы всегда маскируемся. – Наталку мой довод совершенно не смутил.

Она начала делать из перьев подобие юбки.

– Ты на гусыню совсем не похожа, – засмеялась я.

– Вот и посмотрим! – обиделась Наталка. – Так ты хоть знаешь, как нужно гуся хватать?

– Нет, – призналась я.

– Ладно, так уж и быть. Сегодня со мной в паре будешь. Смотри, чтобы он не заорал. Я буду брать его за шею, а ты за ноги. Только держать надо крепко – у них знаешь какие ноги сильные! План такой – я подкрадываюсь, хватаю гуся, держу ему клюв, а ты сзади хватаешь его за лапы. И мы убегаем, пока остальные гуси не проснулись. Поняла?

– Я не смогу, – призналась я.

– Почему это?

– Вдруг не удержу? Мне вообще гуси не нравятся. Они ведь еще щиплются, правда?

– Еще как! Меня один раз гусь так ущипнул, что синяк на всю ногу был! – похвасталась Наталка.

– А зачем их воровать? – спросила я.

– Как зачем? Чтобы есть! Ну что ты как маленькая, такие глупые вопросы задаешь. Бери глину и намазывайся!

Наталка уже разрисовала себе лицо глиной.

– Ну как?

– Не знаю. По-моему, ты похожа на чучело огородное, – ответила я.

Я не стала спрашивать, зачем есть гусей, когда дома тетя Соня приготовила вкусное жаркое и напекла лепешек. Я вообще не была голодна, потому что мы, выходя из дома, слопали по лепешке и куску сыра – тетя Соня следила за моим питанием и кормила на убой, четыре, а то и пять раз в день. Удивительно, как я еще в бочонок не превратилась. Хотя у меня появились щеки, что очень радовало тетю Тамару. Наталка ела больше меня, но у нее все сгорало – она была поджарая, как лошадка. Одни кости и мышцы. И, естественно, никаких щек. Так что тетя Соня оставила попытки раскормить дочь до приличного вида, чтобы не торчали ключицы, и принялась за меня. Я уже с трудом втискивалась в свой любимый сарафан и с радостью носила Наталкины старые брюки и футболки.

Моя подружка намазала мне лицо так, чтобы закамуфлировать под гусыню, и мы пошли на место встречи. Дамик, Тимур и Мишка выглядели так же, как мы с Наталкой. Мне было смешно смотреть на ребят в перьях, но они были такими серьезными и решительными, что я сдержалась. К тому же я вынуждена была признать – даже в перьях и с перемазанным глиной лицом Мишка оставался очень красивым и мужественным.

– Ну что, пошли? – Наталка подпрыгнула на месте от нетерпения.

– Кто будет на атасе стоять? – спросил Мишка.

– А где Костик? – удивилась Наталка.

– Дома он, лежит, – ответил Дамик и хихикнул.

– А без него никак. Он лучше всех на атасе стоит, – сказал Мишка.

– Чего он дома-то? Почему не пришел? – Наталка была так возмущена, что у нее даже перья начали на голове топорщиться.

– Он не может. – Дамик опять хихикнул.

– Почему не может? – Наталка не понимала, как это – пропустить такое важное дело, как кража гусей.

Мишка разглядывал землю под ногами. Дамик, похихикивая, строгал ножом палку.

– Так, вы чего? Мы столько дней готовились! Костик не мог предать нас! – завопила Наталка.

– Не кричи. Мы не можем тебе сказать, потому что ты… это… – сказал Мишка. – В общем, это позор.

– Ты хотел сказать, что я девчонка? Ты мне это в глаза скажи! Да я столько гусей своровала, сколько вы вместе не наберете! И ты называешь меня девчонкой? Да я тебе сейчас! – Наталка готова была накинуться на Мишку с кулаками.

– Ладно, скажи ей. Она имеет право знать, – посоветовал дипломатичный и всегда рассудительный Тимур.

– Да, я имею право! – воскликнула Наталка.

Но Мишка молчал и вдруг посмотрел на меня.

– Она – наша! – тут же догадалась моя подружка. – Я за нее на слюне поклялась. Каринка – моя сестра! Я сказала! Если вы против нее, то и против меня.

Наталка встала в воинственную позу, выставив ногу и задрав подбородок.

– Скажи, – посоветовал Тимур Мишке.

– Сам скажи, – ответил он.

Тимур объяснил, что Костик с отцом ремонтировали крышу, клали шифер, и Костик съезжал на пятой точке, только гвоздь не заметил. И распорол себе попу глубоко и сильно.

– Кровищи было! Сам видел! – сказал Тимур.

– И что? – все еще не понимала Наталка.

– А то, что он теперь только на животе может лежать. Ему всю задницу лейкопластырем заклеили. И на велик он сесть не может! – объяснил Тимур.

– Так и в чем проблема? – хмыкнула Наталка. – Давайте к раме привяжем одеяло, положим Костика на раму животом и повезем. А здесь пусть на пузе лежит, раз сидеть не может. Какая нам разница, сидеть он будет на атасе или лежать?

– Дело говоришь, – согласился Мишка. – А как мы его из дома заберем?

– Через окно, как еще. Что он, через окно не сможет вылезти?

Забирать Костика Мишка отправился лично. И через полчаса привез его к нам. Костик был просто счастлив, хотя и потирал живот.

– Отлежал немного, – сообщил он и плюхнулся на землю. – Наталка, спасибо тебе, что придумала, как меня забрать. Я уже чуть не двинулся там. Я же обещал! Мы готовились!

– Ты это, сильно, что ли? – уточнила сердобольная Наталка.

– Нормально, заживет, – ответил Костик, хотя и морщился от боли.

Костика оставили лежать, а все остальные ползком стали пробираться к гусям.

Через несколько минут поднялся такой крик и гвалт, что я перепугалась до смерти. Крик стоял не просто на всю деревню – на всю округу. Кричали гуси. Я даже не подозревала, что они так умеют кричать. Орали они так противно, что аж уши болели от их воплей. Как будто везде включили бензопилы, открыли ржавые краны и еще терли по стеклу пальцем – так они голосили.

– Побежали! – мимо меня пулей пронеслась Наталка.

Нет, это была не Наталка, а какой-то тяни-толкай. Потому что к Наталке был прилеплен Дамик. Я бросилась следом, понимая, что совсем забыла про план своей подружки – держать ноги, пока она держит голову. Я ведь даже гусей толком не видела – ползать быстро я еще не научилась.

Отбежав на безопасное расстояние, мы остановились. Наталка держала голову несчастного гуся, а Дамик – лапы.

– Он мертв? – с ужасом спросила я.

– Конечно, – хмыкнула Наталка.

– Ты его убила?

– Нет, он от разрыва сердца скончался, – хохотнула она. – Конечно, я! Шею скрутила вот так, и все – готов.

Я опять чуть не заплакала – отчего-то мне было жаль гуся, хотя никакой жалости эти противные птицы не могли вызвать. Еще я подумала о том, что моя подружка может легко свернуть голову кому угодно, например, гусю. И для нее это – обычное, даже привычное, действие. Я бы никогда в жизни не смогла так. За это время я уже ко многому привыкла, чего раньше и представить себе не могла. Но старалась не думать о том, что ласковая и добрая тетя Соня, у которой такие нежные руки, может спокойно зайти в курятник, поймать курицу и отрубить ей голову одним ударом. А потом проворно окатить тушку кипятком и ощипать ее. Наталка тоже ловко ощипывала куриц, а я так и не смогла себя заставить. Даже когда тетя Соня принесла курицу с рынка, уже убитую, и мы с Наталкой должны были ее ощипать и выпотрошить, я убежала в кусты. Только что забитая и ошпаренная курица имеет специфический запах, который ни на что не похож. Меня вырвало. Наталка поклялась, что не скажет тете Соне, и сделала за меня всю работу. А я смотрела на крошечную куриную голову, которая свисала с длинной шеи – неужели у куриц бывают такие длинные шеи, – на острый клюв и не понимала, почему нельзя выбросить голову.

– Ты что? В голове бульон и вообще все самое вкусное! – удивилась Наталка, когда я ее об этом спросила.

Тетя Соня и предположить не могла, что, поручая ощипать курицу, наносит мне моральную травму, что эта куриная голова будет мне по ночам сниться. Наталка, как и обещала, молчала. Но когда нужно было ощипать или выпотрошить курицу, отправляла меня на зимнюю кухню вязать салфетку или тереть песком кастрюли, а сама быстро все делала. Еще она мне рассказывала, что на большие праздники – свадьбы, юбилеи – забивают барашка. Обязательно живого. Только тетя Соня не любит, когда у них во дворе барашка режут. Потом кровь долго смывать надо. Лучше всех режет барашка тетя Тамара – она одним махом может голову отрубить. Мало кто из мужчин на такое способен. Но тетя Тамара тоже не любит резать, поэтому редко соглашается. Говорят, что если она барана зарезала – хотя, конечно, это мужское дело, женщинам только кур можно резать, – то мясо сладким получается. Ходят слухи, что знахарка такой заговор знает, после которого мясо всегда мягкое, и блюда из него – самые вкусные. Но она только за большие деньги на это соглашается.

Из кустов появился Мишка с гусем под мышкой и Тимур – без добычи.