Елена Поддубская - Возмездие за безумие Страница 27

Лене казалось неправильным, что Ухов, по-своему стремящийся содержать семью, вдруг стал для подруги тем, о ком она говорит с пренебрежением и даже с отвращением. Но на такие реплики Галя только презрительно морщилась:

– Леночка, а ты уверена, что понимаешь, что такое любить? Ты и я, мы всю жизнь прожили с передником на пузе и тряпками в руках. А в благодарность имели в лучшем случае куцый букет на восьмое марта или сковородку в подарок на день рождения. Но я больше так не хочу. Я выросла из тех отношений, когда муж – это повелитель и царь. Мне тесно в робе покорённой женщины Востока, которой ныне предлагают к тому же самой идти зарабатывать свой хлеб. Я хочу другой жизни.

«Какой?», – не терпелось спросить Лене, но она разумно молчала, понимая, что ей не поменять новой идеологии соседки, выстроенной на поиске виновного в своих неудачах.

– Но ведь я работаю, и ничего, – Иванова всё ещё боролась, чтобы оправдать своё «унизительное существование», как охарактеризовала её положение Галя, – Мне нравится быть на людях, приносить кому-то пользу, радость. И в семье я не считаю зазорным, как ты говоришь, стоять у плиты и бегать с высунутым языком за жрачкой. Мы с Игорем раз в неделю ездим закупаться в супермаркеты, чтобы не носиться ежедневно по базарам. Ты тоже могла бы просить Виктора возить тебя в магазины. Не думаю, чтобы он отказал.

На такие предложения Галя переходила на шип:

– Знаешь что, дорогая моя, – ласковые обращения, которыми речь Гали с некоторых пор изобиловала, было произнесено почти с ненавистью, – у вас свои отношения в семье, у нас – свои. И не надо давать мне рецепты как жить. Семейное благополучие – это тебе не пироги, которые у тебя прекрасно получаются, – теперь Галя даже упрекала, напоминая, что в семье самой Ивановой давно не всё так радужно, как хотелось бы. Лена сникала. Галя, заметив это, продолжала, устранив нападки, – Мне дурно только от мысли, что я покажусь где-то на людях с этим грязным чмошником. Он ведь душ принимает теперь раз в неделю. И месяцами носит носки и майки, не стирая.

Выставляя мужа неряхой, Галя вряд ли понимала, что бросает камни в свой огород. То, что Виктор не был приучен к элементарным домашним делам, знали все, теперь же, как выяснялось, эти самые бытовые заботы перестала выполнять и сама Галя. После нескольких разговоров Иванова зареклась говорить с соседкой о семейной жизни. Но невыносимым для Лены было смотреть, как рушится семья, как отдаляется Галя от мужа, и как всеми способами пытается отдалить девочек от отца, откровенно выставляя его перед детьми неудачником во всём. Несколько раз, встречая в подворотне двора то Юлю, то Полин, Лена, при вопросе: «Как там папа, его совсем не видно?», – замечала на лицах девочек ту же неприязнь к отцу, какая была у Гали.

– Зачем она рушит всё? – Лена вопрошала мужа с болью в голосе. – Чего добивается?

Игорь хмурил брови и уходил курить на балкон, бросив:

– Чего добивается, того и добьётся.

Виктора Игорю было бесконечно жаль. Но помогать или даже что-то советовать Ухову, казалось бессмысленным. А ещё Иванов боялся, что Виктор вполне может послать его далеко и надолго, как это сделала Галя с Леной.

В августе, оставшись сразу без двух грузовых машин, Ухов продал Мерседес, обменяв его на крепкую «Вольво», купленную удачно недорого. На остаток денег отремонтировал ось в одном тягаче и выставил на продажу другой, побитый, ремонт которого грозил разорением. И пока машина продавалась, Ухов пошёл по инстанциям, собирать бумаги на новый кредит для новых грузовиков. Юле, было сказано, чтобы она перебиралась обратно к Роме и наконец-то взялась за ум.

Лето две тысячи тринадцатого стало для всех тем переломным моментом, с которого начинается путь к точке невозврата.

Глава 18. «А какое лучшее средство от депрессии?»

После очередной ссоры с женой, с претензиями, что Виктору совсем « до лампочки» состояние Юли, Ухов предложил дочери поехать отдохнуть на Чёрном море. Туда на неделю укатили Игорь и Вера. Лена поехать не смогла из-за начавшегося учебного года. Съездив в июле в Юрмалу, побывав там на конкурсе КВНщиков и покупавшись в относительно прогретом в этом году Балтийской море, Ивановы решили подсобрать на новую машину и в привычном отдыхе в Турции себе отказали. Но в конце августа Игорь проиграл все деньги, что откладывали про запас – пять тысяч долларов, скупать которые Лена бегала лично ежедневно. Зуд выигрыша так захлестнул Игоря, что в один вечер он взял всю сумму из укромного места и поменял их по самому невыгодному курсу. Обида и непонимание оказались сильнее любви и терпимости: взбешённая на этот раз не на шутку, жена объявила Иванову о разводе:

– Понимаешь, Игорь, я не могу жить с человеком, который предаёт меня на каждом шагу, – объяснила Лена спокойно, но решительно.

На следующий день Иванова действительно пошла и отнесла заявление на развод, а из суда принесла формуляр для Игоря со списком документов, которые требовалось предоставить для раздела имущества. Увидев бумаги, Иванов впервые в жизни испугался. Лена никогда ничего не делала сгоряча. И, если дошла до такого решения, значит, действительно наступил край. Игорь попытался поговорить с женой по горячим следам, давая обещания и даже клятву больше не смотреть в сторону игровых автоматов, но Лена слушать его не стала, сразу же замкнулась и ушла к себе в спальню.

Как Уховы, впрочем, как и многие другие, прожившие в браке долгие годы, с возрастом Ивановы разделили места ночного отдыха, отдавая теперь предпочтение восстановлению сил, а не эмоциям от близости супруга по утрам. Когда встаёшь не выспавшийся, злой на то, что тебя несколько раз за ночь потревожили то храпом, то вставанием, но при этом пытаешься делать вид, что так жить и так спать – приятно, недалеко и до срыва. У Ивановых, которым привычки и требования других никакой погоды в отношениях не делали, несложно было однажды утром решить спать отныне отдельно. За Леной осталась бывшая супружеская спальня, Игорю перешёл в распоряжение зал, куда был куплен добротный раскладной диван с жёстким матрасом. Посягать теперь на родительские ложа могла только Вера. Девочка с детства любила приходить и разговаривать о самом разном то с папой, то с мамой, сворачиваясь клубочком на диване Игоря или кровати Лены.

Доверительные отношения были самым дорогим, что сплачивало семью. Теперь, перед боязнью потерять всё это, Иванов испугался не в шутку. Союзника вернее, чем дочь, найти для перемирия с Леной было трудно. Вот почему Иванов решил уехать на неделю на море, подговорив знакомую в Турагентстве «продать горящую путёвку».

– Верунь, это же глупость не поехать в пятизвёздочник со СПА-салоном на первой линии и с семидесятипроцентной скидкой. Прикинь?

Вера, не лишённая разума, прикинула и дала отцу согласие на поездку.

– Мамулечка, ты не сердись, – попросила дочь Лену, – Мы всего на десять дней. Просто я ведь этим летом нигде не отдыхала, кроме Азова. Так устала – сил нет. И море я – обожаю. Мы поедем, да?

Лена согласилась с лёгкостью; не хватало еще, чтобы ребёнок страдал из-за их с Игорем проблем.

Про свою усталость Вера придумывала. Настоящей причиной её согласия ехать с отцом было не желание потусить в крутом местечке, и даже не любовь к морю, а то, что она очень надеялась, что, оставшись одна, Лена поменяет своё решение относительно развода. Ну что за бред? Кто лучше подходит друг другу, если не её мать и отец? Ведь они с подросткового возраста вместе! И живут как славно, всё по уму, её воспитали, сами при делах. Зачем всё рушить? Отец, безусловно, балбес ещё тот – столько денег спускать на тупую надежду выиграть и разбогатеть в один раз за счёт казино. Такое бывает только в кино. Да и то… ха, бывает! Видали мы «Непристойное предложение». Нет, деньги – это зло, и с ними нужно держать ухо востро. И папику можно пояснить что всё, достал, пипец, вот тебе последнее китайское предупреждение. Или ты бросаешь свои детские забавы, или… Он в душе трус, поймёт. Да и маму он любит, что говорить. Вон, когда у неё спина болела, встать не могла, на руках к врачам носил. И обеды готовил, и стирал… Много таких? Ни фига! Все вышли.

Вера с грустью сравнивала отца со своими сверстниками и вздыхала протяжно. У девушки в двадцать пять лет не было ещё ни одного даже мало-мальски затяжного романа. Высокая, мощная, активная и решительная, Вера отпугивала молодых ребят своим превосходством и нетерпимостью к малодушию. Порой девушке казалось, что что-то в ней не так, ибо любой компании ребят она предпочитала даже просто разговор с подругой. В кругу девчат Вере было комфортнее и не нужно было постоянно сдерживать свои мысли, действия, намерения. Ребята от прямоты либо тушевались, либо самоустранялись. Девушки только смеялись и даже немного завидовали.