Алексей Синицын - Искусство скуки Страница 27

– Я тайком от тётушки поднимаюсь на чердак для того, чтобы проникнуть в мир его затхлого одиночества. – Она остановилась. – Понимаешь? Мы – союзники. Он прекрасно знает, что я хочу испортиться назло тётушке, или, по крайней мере, хочу себе это так представить. Поэтому, он исчезает время от времени только для того, чтобы я имела возможность прочитать всё, что он там понаписал.

– И что же он там пишет, новеллы?

– Ты тоже его знаешь?! – Она даже вздрогнула от неожиданности.

Боже, как по-разному мы наивны, подумал он. Я ничего не понимаю в чувствах других людей, для меня это тёмный лес, а она безнадёжно увязла в своих инфантильно-пубертатных фантазиях. Начиталась всякой дребедени. Наверняка, тётушкина библиотека, на поверку, совсем не так уж беспросветно темна…

– Зачем ты сюда приехал? – Она как будто сбросила с себя покров наваждения, и посмотрела на него совсем по-другому, словно увидела его в первый раз.

– Я просто, по ошибке сел не на тот поезд. Правда, глупо получилось. Сейчас я, в принципе, должен быть уже, – он взглянул на часы, – на подъезде к Лиону. А вообще-то я ехал в Марсель, мы с друзьями решили немного заработать музыкой, но только я поступал в университет на филологический, и вынужден был задержаться. – Он чуть шевельнул висевшую на его плече гитару. – Они уже несколько дней там, сейчас на побережье самый сезон. А, если повезёт, мы переедем в Канны.

Девушка понимающе кивнула.

– Поступил?

– Ага. – Юноша перебросил гитару на другое плечо.

– А я, сейчас, в принципе должна быть с родителями где-нибудь на Корсике, или в Ницце, – она, как во сне мечтательно шевелила губами, – если бы они не погибли в автокатастрофе 3 месяца тому назад. Их выбросило в кювет на заснеженной трассе… И вот, я здесь, с тётушкой Эжени.

Так, вот оно, что, подумал он. Теперь всё начинало вставать на свои места. Девушка, очевидно, до сих пор не пришла в себя, после случившейся трагедии. А он-то уже решил, что она… Ему стало жаль её.

– А что ты делала на станции? – У него зародилось нехорошее подозрение.

– Ну, да. Первое время, я действительно подумывала о том, чтобы бросится под поезд. – Она безошибочно прочла по его лицу, едва промелькнувшую тревожную тень. – Но, экспресс, идущий на Порт-Боу, меня не вполне устраивал, ведь на нём многие пассажиры ехали отдохнуть с детьми на море. Наверное, это очень глупо, так думать, когда хочешь свести счёты с жизнью?

– Вовсе нет, как раз наоборот! – Юноша поспешил горячо поддержать её.

– Есть ещё три поезда идущих через Клермон-Ферран, но…

В этой трогательной заботе на краю своего гибельного отчаяния о детях, едущих в предвкушении своей счастливой встречи с морем, он отчётливо увидел ту ниточку, которая может быть и связывает с жизнью всех людей. Раньше об этом ему как-то не приходилось задумываться…

– …Тебе тоже нужно было доехать до Клермон-Феррана, оттуда легче добраться до Марселя, но ты почему-то вышел раньше. Ты меня слышишь?

– Да, конечно, до Клермон-Феррана. – Он тепло и немного рассеянно улыбнулся ей. – Я заснул с билетом в руке, как только сел на поезд в Париже. Меня, по всей видимости, решили не будить. Деликатность не всегда хороша, верно?

– Но почему ты вышел именно здесь? – Настаивала она.

– Просто увидел, что заехал совсем не туда, и сразу вышел.

– И что ты собираешься делать? – Девчонка всё время напряжённо всматривалась в брезжившие впереди домики.

– Это зависит от того, когда будет следующий поезд до Клермон-Феррана. – Уклончиво ответил юноша, рассчитывая определить, успеет ли он вернуться на станцию, если дело обернётся так, что девчонку придётся провожать до самого дома.

– Остался только один, он прибудет на станцию примерно через пару часов. Но оттуда до Марселя ты сможешь двинуться по железной дороге только утром.

– Откуда ты всё это знаешь? – Он был рад, что девчонка теперь выговорилась и почти совсем успокоилась.

Но его спутница промолчала.

– Ты живёшь там, в посёлке? – Молодой человек указал кивком головы на домики.

– Стрекозы! Всё дело в стрекозах! – Девушка, судя по всему, отвечала не на последний его вопрос, а на предыдущий.

«Ну, вот, опят началось, причём тут стрекозы?».

– Я целыми днями торчала возле станции, присматриваясь к проходящим поездам из своего укрытия. А тётушке Эжени, говорила, что люблю гулять по здешним окрестностям, или взбираться на холмы. Принесёшь цветов – она верит, что так оно и есть. Я ещё та обманщица. – Девчонка весело взглянула на него. – Если бы меня заметили, то ей бы тут же донесли, не сомневайся. Так, вот, чем больше я думала о том, как именно свести счёты с жизнью, тем больше приходила к выводу, что пассажирские поезда мне совсем не подходят. – Она упрямо мотнула головой. – Есть тут один маневровый поезд, но он двигается слишком медленно, и потом, на его подножке постоянно кто-то стоит и наблюдает, чтобы ничего такого не произошло. Оставалось, только высматривать товарняки.

Девушка бросила на него вопросительный взгляд – ты согласен, что это логично? Юноша ничего не подтвердил и не опроверг, а только своим видом дал понять, что он внимательно её слушает.

– А потом я поняла, что мне нужно броситься под поезд ночью! Днём, при свете Солнца я бы не смогла… Лёжа в своей кровати, я прислушивалась к проходящим мимо станции поездам и гадала, пассажирские они или товарные? В темноте, когда всё стихает, кажется, что колёса стучат прямо за окном, в саду, а вагоны лавируют между грушами. Я даже выглядывала в окно, чтобы убедиться, что это не так. Не могла же я ночью торчать возле станции! Тётушка Эжени точно бы заметила моё отсутствие, она очень чутко спит, а господин Цвейг по ночам пишет свои новеллы, и дышит тяжело и часто…

Она заметила, что отвлекается от основной темы, а расстояние до домиков, между тем, неумолимо сокращалось.

– Оставалось единственное, подробно изучить расписание поездов, тогда бы я смогла узнать, в котором часу через станцию проходят пассажирские, а все остальные оказались бы товарными. За ночь их проходило всегда ровно четыре штуки! Но как это сделать, чтобы никто меня, ни в чём не заподозрил?

Как изощрённо она готовилась, подумал он, в рациональности ей, действительно, не откажешь. И ему стало не по себе от одной мысли, что разум этой маленькой птички мог так верно и хладнокровно служить идее её самоуничтожения… «Но, может быть, как раз наоборот!». Возможно, это была бессознательная отсрочка непоправимого действия, спасительная пауза, дававшая надежду.

– Стрекоза села точно на мой нос! – Она показала на свой аккуратненький, чуть вздёрнутый носик пальцем. – Я перестала дышать и скосила глаза, вот так. – У неё вышло очень забавно, и он снова улыбнулся.

– И ты, конечно же, попросила сгонять её на станцию за расписанием поездов?

– Думаешь, я не понимаю, ты считаешь меня немного того. – Она лихо присвистнула и сделала символический жест большим пальцем возле виска. – А я, знаешь, даже не обижаюсь. Я, в самом деле, странная. Мама мне рассказывала, что я научилась читать раньше, чем стала говорить. Скажешь, такого не может быть?

– Не знаю, обычно, так не бывает.

– А вот и бывает, мне просто до 3-х лет ни с кем разговаривать не хотелось, потому, что я думала, раз я всё понимаю без слов, то и другие люди это могут. Оказалось, что я ошибалась…

– Я даже со словами многого понять не могу. – Доверительно признался он, слегка намекая и на неё в том числе.

– Это точно! – Рассмеялась она, но снова вспомнила о времени. – Так вот, как только стрекоза села на мой нос, и я была вынуждена скосить глаза, мне открылось то, что я прежде не замечала. Я чуть не упала в обморок. И как я этого не видела раньше?! Все поезда мимо нашей станции всегда шли в одном направлении, если судить по Солнцу, то все они неслись с севера на юг! Даже ночью! И никогда, ни один не возвращался обратно!

Молодой человек, оглянулся на оставшиеся уже довольно далеко позади железнодорожные пути.

– Неужели такое возможно? – Саркастически усомнился юноша.

– А разве ты видел на станции другие рельсы?

Он вспомнил, что на станции, действительно, имелся только один путь, по которому он сюда и прибыл, но только почему-то не придал этому рокового значения.

– Значит обратно, они возвращаются иным путём. – Предположил он.

– Я тоже так подумала. Но в тот момент меня поразило другое. А именно то, что здесь я нахожусь в точке неизбежности, понимаешь? Для того чтобы, например, вернуться в Париж, мне нужно было отыскать другую точку, другую станцию, находящуюся на каком-то другом железнодорожном пути. А отсюда никто не может вернуться обратно! – Она, как пятилетняя девочка по-обезьяньи скривила рот и развела руками.

– И ты нашла его?

А девчонка и впрямь необычная, подумал юноша. Ну и занесло меня, однако…

– Мне показала его стрекоза. – С готовностью продолжила она. – Вспорхнув с моего носа, она полетела в сторону вон той горы. – Они остановились, и девушка указала рукой на зелёную довольно крутую возвышенность, располагавшуюся по ту сторону оставшихся позади железнодорожных путей. Я побежала за ней, а потом мне пришлось лезть в гору. Я цеплялась за кусты, соскальзывала назад, снова карабкалась, а стрекоза терпеливо висела в воздухе и ждала, если я отставала, а потом вела меня дальше к вершине.