Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Повести и рассказы Страница 27

– Сатурн – загадочная планета, – развалившись после обеда в шезлонге, сказал Игореша, – посетим?

– Посетим.

До вечера было еще далеко, а впечатлений накопилось так много, что показалось, они уже целую неделю в Ялте.

Когда, проснувшись на следующее утро, приятели вышли на балкон, их встретили все те же горы в дымке, каштаны в белых свечах цветков, кипарисы с шишечками по всей своей долгой кроне, далекая музыка, умиротворение. Показалось – это и есть рай земной!

– Месяц светит, котенок плачет, – продекламировал Антонов и сам себе удивился: – Странно, почему вдруг вспомнилось?

– Потому что здесь, как и везде, от столовой несет помоями. Чуешь? И это тебя умиляет. У тебя сложный ряд ассоциаций, – ответил Игорь, приседая. – А ну, давай за мной, в темпе: раз-два, раз-два! Сейчас зарядочку, под душ, на завтрак и на набережную на ловлю счастья! Раз-два, раз-два! Давай-давай, не ленись!

Они ловили счастье усердно, проявляя присущее им мастерство, но их испытанные остроты отскакивали от облюбованных объектов, как горох от стенки, а лирические «заходы» и вовсе отвергались прямо с порога.

Отдохнув после обеда и поужинав, они снова устремились на набережную.

«Вечером небо над Ялтой лиловое, как цветы иудина дерева, и полная луна в небе, как сребреник, – подумал Антонов с тоской. – И ходят по набережной неопознанные Иуды». И еще подумал о том, как странно, что первый человек, рожденный от людей, был Каин. Да, сначала родился Каин, а потом Авель. Так что уже первый из рожденных людьми был тяжело грешен. Грешен человек, и это навсегда. Неужели прав Камю, сказавший: «Жизнь – ложь, и она вечна!»?

Среди праздной толпы, путаясь под ногами гуляющих, бегала белая комнатная собачонка.

– Ищет даму, – кивнул Антонов.

– И не найдет, зря ищет.

– Я тоже так думаю. Что-то не видно ни одной мало-мальски симпатичной.

– Еще не сезон, что ты хочешь, еще не сезон…

Вернулись в пансионат, поиграли от скуки в шахматы и легли спать.

На другой день, сразу же после завтрака, снова устремились на набережную в поисках знакомств с очаровательными курортницами. Но, увы, за два часа напряженного гулянья им так и не встретилось ничего подходящего. Глядя на туго упакованных в джинсы девушек, женщин, мужчин, юношей и даже старичков, изучая на джинсах этикетки, Антонов сказал:

– Сейчас хорошо, прямо на заднице пишут, кто есть кто. По цене джинсов сразу можно определить принадлежность к лучшим людям сезона. А мы с тобой в семирублевых, с олимпийской эмблемой. И ты еще удивляешься, почему девушки на нас не реагируют! Очки у нас за трешку, куплены вчера вон в том киоске, это же все видят, а на порядочных людях очки импортные. Если бы ты захватил из Москвы свои французские, а я свои итальянские, вот тогда бы мы еще хоть как-то котировались на этой ярмарке. Миллионеры ездят без ничего, с одной чековой книжкой, потому что они ездят по таким местам, где за деньги можно купить все, что душе угодно, а у нас таких мест нет, у нас деньги – еще не все.

Вернулись в пансионат, до обеда играли в пинг-понг, пообедав, снова отправились на набережную. И снова не имели ни малейшего успеха. Антонов от такого невезения оробел, скис до такой степени, что уже и не пытался ни к кому приставать, а методичный Игорь все еще не желал складывать оружия. Наконец и он устал от неудач:

– Ладно, на сегодня хватит. Никогда такого не было, как будто заговоренные мы с тобой. Слушай, а может, действительно смотаемся завтра на черный рынок, купим хорошие очки?

– Купим, – согласился Антонов, – черт с ними, с деньгами, будет у нас по две пары очков. Во всяком случае, посмотрим торговые ряды, как экономистам нам это полезно.

Но и тут не повезло. Торговые ряды у кинотеатра «Сатурн» оказались им недоступны – основная торговля шла в женском туалете. Покупательницы сбегали вниз по ступенькам нескончаемым ручейком, и было невозможно вообразить, как они все помещаются там.

Антонову и Игорю пришлось покорно стоять под лучами полуденного солнца у стены кинотеатра и ждать своего часа. Дождались. Купили пару итальянских очков по пятьдесят рублей за каждые. Два стеклышка, немного блестящей проволочки – вот тебе и двухнедельный заработок рядового инженера! Стекла очков были хорошего качества, и, едва они их надели, мир сразу представился в лучшем свете.

И сразу пришла удача. На набережной Игорь увидел ту самую молодую шатенку, что понравилась ему в универмаге и с которой тогда, в день приезда, он безуспешно пытался заговорить. Она прогуливалась с какой-то другой женщиной, тоже еще молодой, голубоглазой, светловолосой, в темно-розовом кримпленовом платье, высоко открывавшем ладные загорелые ноги. Едва они поравнялись с женщинами, Игорь как ни в чем не бывало сказал:

– Как модельеры по профессии, – тут он кивнул на чуть приотставшего Антонова, – можем подтвердить, что на вас прекрасно сшитые платья, они вам очень к лицу, на всей набережной нет двух других девушек, одетых с таким изяществом. Вы так безошибочно подобрали каждая свою гамму, с таким вкусом…

На этот раз Игорь попал в десятку. Обе женщины разулыбались, и беседа пошла сама собой. Через пять минут они уже были на борту яхты «Испаньола», отделанной под старину и врытой в землю здесь же на набережной, напротив знаменитой гостиницы «Ореанда». На яхте подавали коктейль – желто-бурая жидкость в длинном стакане, на дне четыре кусочка льда и кизиловая ягода. Для вящего шика эту сдобренную алкоголем бурду полагалось сосать через цветные полиэтиленовые трубочки.

Девушки прилежно тянули коктейль. Игорь и Антонов вели обычный для себя импровизированный треп, нарочито пикируясь друг с дружкой, осыпая своих новых знакомых бумажными цветами самых беззастенчивых комплиментов.

Девушки сказали, что не верят, будто Алексей и Игорь модельеры.

– Вы чертовски проницательны, – взяв за руку шатенку, восхитился Игорь, – увы, мы всего лишь военные, царица полей – матушка пехота. Разрешите представиться: капитан Никольский, – он привстал, не выпуская из своей руки руку шатенки, и умудрился щелкнуть каблуками.

– Майор Антонов, – не вставая, представился Антонов.

Ловким движением, как бы невзначай, шатенка освободилась от Игоревой руки. Профессия кавалеров не вызвала у девушек энтузиазма, лица их потускнели, было ясно, что Игорь вмазал в «молоко». Он и сам не понял, зачем ляпнул про военных. Но не говорить же ему в самом деле правду. Не говорить же, что он доктор наук, автор семидесяти работ, профессор, член ученого совета крупнейшего института. Все равно не поверят – и выглядит он слишком моложаво, и всем своим мальчиковым чубчиком, сухостью фигурки, верткостью больше похож на жокея, чем на ученого, тем более что и одеты они с Антоновым кое-как, «не фирменно».

Блондинку в темно-розовом кримпленовом платье звали Людой, а шатенку – Лидой, она явно лидировала в своей паре.

– А какая у нас специальность, угадайте? – спросила Люда.

Они гадали-гадали, да так и не угадали, выяснилось, что девушки – инженеры-конструкторы, работают на «Уралмаше», стало быть, живут в Свердловске.

– Был я там в аспирантские годы, – сказал Игорь, – у меня там деньги свистнули, пришлось продавать свитер, чтобы добраться в Москву.

Хотя это его замечание мало вязалось с воинской службой, девушки не обратили на него внимания. Да и Игорь не имел в виду намекать на свою ученость, просто вспомнился ему замечательный шотландский свитер, который пришлось отдать фактически чуть не задаром.

Потом Антонов неожиданно взял бразды правления в свои руки и поставил дело так, что шатенка, на которую Игорь первым «положил глаз», должна принадлежать ему, Антонову. Она нравилась ему все больше, правда, зубки у нее были плохенькие, наверное, после родов, а так ровненькие. В остальном же все было в полном порядке, особенно темно-карие глаза с ореховым отливом, сулившие много радостного.

Игорь сделал вид, что соглашается со своей участью без борьбы. Девушки жили в санатории «Орлиное гнездо», так высоко на горе, что, пока дошли, с непривычки заболели ноги. Санаторий был типовой: бетон, стекло, коммунальные удобства. По дороге Антонов много и удачно острил, явно набирая баллы в состязании с Игорем, крепко держал Лиду за руку, помогая ей преодолевать крутые подъемы, а когда подошли к санаторному корпусу, даже взял ее за талию.

– Лида, у вас есть дети? – прокурорским тоном спросил вдруг Игорь.

– Есть, мальчик семи лет, – дрогнувшим голосом ответила Лида и безотчетно освободилась от руки Антонова, лежавшей на ее талии.

Игорь сказал, что у него тоже есть мальчик, восьми лет, – последнее соответствовало действительности, но только мальчик жил далеко от Москвы с бывшей женой Игоря и видел своего отца крайне редко.

Блондинка Люда сказала, что у нее тоже есть дети, девочка, в третьем классе.

– А как зовут твою дочурку? – с подлой участливостью спросил Игореша Антонова, прекрасно зная, что у того нет детей.