Елена Федорова - Венские кружева Страница 28

– Так, кто победит?

– Ты плохо слушал меня, Матиас, – я рассердилась. Я не ответила ему на вопрос. И хочу, чтобы ты, Луиза, ответила на него.

– Победит любовь, – сказала она. – Но, я вовсе не принцесса. К тому же, я замужем…

– Ты – принцесса, потому что так называет тебя мой сын, – голос Альбертины стал строгим. – И ты не замужем, потому что твой муж умер.

– Что? – воскликнули в голос Иссидора и Луиза.

– Франц Ферстель скоропостижно скончался от лихорадки, которой заразился в низовьях Миссисипи. Такой будет официальная версия его смерти, которую объявят через неделю, – проговорила Альбертина, подняв с пола свою накидку, шагнула в глубину комнаты, стала невидимой.

Хлопнула дверь. Иссидора, привыкшая к странному поведению матери, побежала вниз встречать графа. А Луиза не могла двинуться с места. Она во все глаза смотрела туда, куда шагнула Альбертина, пытаясь разгадать тайну такого неожиданного превращения.

Граф Монтенуово, гостивший у Зальмов, вернулся в прекрасном расположении духа. Его лицо было гладко выбрито, глаза сияли. Он шутил, рассказывал, как прошло путешествие. Наконец не выдержал, спросил:

– Да что с тобой, Луиза? Ты, словно соляной столп. Смотришь в одну точку, не говоришь ни слова и ждешь появления Матиаса. Но он войдет в дверь. А из воздуха могут появиться только духи. Но они приходят по ночам…

– Духи иногда являются среди бела дня, если знают о беззаветной любви… – тихим дуновением ветерка, ворвавшегося в комнату, прозвучал голос.

Граф протянул руку вперед, дотронулся до чего-то воздушного, невесомого, прошептал:

– Альбер-ти-на…

Комната озарилась радужным сиянием. Кокон, скрывавший Альбертину, упал на пол. Перед графом появилась высокая моложавая креолка. В ее огромных темных глазах мог поместиться земной шар со всеми живущими на нем людьми. Иссидора и Луиза превратились в бабочек и улетели. Остались только он и она. Граф и рабыня, любящие друг друга. Готовые пожертвовать всем, ради своей любви, выдержавшей испытание временем…

– Ты станешь моей женой, Альбертина?

– Я давно твоя жена, Вильгельм.

– Ты пойдешь со мной к алтарю?

– Наш алтарь – наши сердца.

– Мы должны получить благословение на наш брак.

– У нас есть Божье Благословение, зачем нам разрешение от людей.

– Нашим детям нужна свобода.

– Она у них есть.

– Закон требует от нас повиновения…

– Мы подчинимся закону, Вильгельм. В День Благодарения я пойду с тобой в Собор Святого Луиса, чтобы все узнали, кому принадлежит твое сердце и твоя душа.

– О, Альбертина…

… Терезия Бомбель поняла, что беременна через несколько дней после возвращения домой. Сомнений быть не могло – это ребенок Ферстеля. Она огорчилась. Отругала себя за то, что пренебрегла мерами предосторожности. Но сетовать было поздно. Нужно было что-то делать. И она приняла мудрое решение. За ужином она упала в обморок. Бомбель перепугался до смерти. Пришедший доктор успокоил банкира, сообщив ему приятное известие.

– Скоро вы станете отцом в третий раз.

– Отцом?! – он осыпал жену поцелуями. – Терезия, какое счастье! Я так мечтал о ребенке, но не смел признаться тебе в этом. Господь услышал мои молитвы. Терезия, я обожаю тебя.

Она улыбнулась, думая о том, что Ферстель теперь в ее руках. Она найдет способ завладеть его плантацией, станет еще богаче, еще могущественнее…

Утром Бомбелю сообщили о том, что плантатор Франц Ферстель скоропостижно скончался от лихорадки. За обедом он сообщил эту новость Терезии. Она побледнела, выронила ложку.

– Нет, это ошибка… этого не может быть…

– Терезия, это не ошибка, похороны состоятся завтра, – он положил руку поверх ее руки. – Если хочешь, можем поехать, чтобы проводить этого достойного человека в последний путь.

– Да, Франц, я хочу проститься с ним, – Терезия поднялась. – Я слышала, что жена Ферстеля ждет ребенка. Нам нужно помочь ей, поддержать в трудную минуту.

– Конечно, дорогая. Только бы эти трагические события не повредили тебе и нашему малышу, – сказал Бомбель с нежностью.

– Благодарю за заботу, дорогой, – она улыбнулась. – Но не поехать я не имею права. Я знала Ферстеля. Мы много времени провели вместе… – осеклась. – Кружева Жозефины, которые он мне привез, не должны достаться больше никому. Он обещал поговорить с женой. Мы выкупим кружева, да, милый?

– Выкупим, Терезия. Обязательно выкупим. И даже дадим вдове Ферстеля больше, чем она попросит, обещаю…

Терезия тщательно продумала траурный наряд, надела шляпку с вуалью, чтобы никто не увидел ее слез. Она не была уверена в том, что слезы прольются из ее глаз, но решила все же перестраховаться. Карета Бомбелей подъехала к месту погребения. Терезия и Рудольф присоединились к длинной траурной процессии, во главе которой были граф Монтенуово, художник Матиас Анджалеоне, поддерживающий под руку вдову Ферстеля. С другой стороны Луизу поддерживала под локоток Иссидора.

Лицо Бомбеля искривилось.

– Наша горничная теперь живет на плантации, – процедил он сквозь зубы. – Мерзавка даже не скрывает своей радости.

– Оставь ее, Рудольф, – приказала Терезия, направившись к Луизе.

– Примите мои соболезнования, дорогая, – сказала она, глядя на бледное лицо вдовы Ферстеля. – Как чувствует себя ваш ребенок?

– Наш ребенок умер сразу же после вашего отъезда, – ответила Луиза с вызовом.

– Господи! – вскрикнула Терезия. – Простите, я не знала… Бедная девочка, как вам сейчас тяжело… Крепитесь, мы поможем вам… Не стесняйтесь, обращайтесь к нам, если будет нужно.

– Благодарю вас, госпожа Бомбель, – сказала Луиза. – Я тронута вашим вниманием и заботой, но обращаться за помощью к вам я не буду. Меня опекает граф Монтенуово, мне ничего не нужно, – отвернулась.

Ей было неприятно смотреть на холеную банкиршу, которая даже к траурному наряду подобрала украшение. Еще стоял в ушах Луизы звук хлопнувшей двери, а перед глазами ехидная усмешка, возникшая на губах этой лживой женщины, когда она усаживалась с Ферстелем в экипаж.

Поняв, что ее попытка влезть в душу Луизы провалилась, Терезии затаила злобу.

– Несчастная, но дерзкая девица, – сказала она, взяв мужа под руку. – Нам незачем тратить свое время на этих неблагодарных людей. Довольно с них нашего присутствия на похоронах. Я устала. Едем домой…

Бомбель помог ей усесться в карету. Всю дорогу они молчали. Терезия чувствовала себя раздавленной. Смутное предчувствие чего-то недоброго зародилось в ее душе. Она отнесла его к разряду крушения надежд и попыталась придумать нечто новое, чтобы поскорее забыть о Ферстеле…

… Луиза смогла войти в дом только после похорон. Она с опаской ступала на ступени, с которых скатился Ферстель, сожалела о произошедшем с ним несчастии. Портрет в резной раме, который привезла Терезия Бомбель, так и остался стоять на столе у зеркала. Луиза остановилась перед ним, сказала:

– Ну, что ж, император Ферстель, вот и закончился ваш земной путь. Вы прожили свою жизнь так, как считали нужным. И не ваша вина, что вы не смогли оправдать моих надежд. Вы и не должны были их оправдывать, как впрочем, и я ваши. Мы жили вместе под этой крышей, иногда спали в одной постели. Но мы всегда были чужими. Мы никогда не любили друг друга. Никогда. Простите меня, император… Я вас тоже прощаю… Прощайте…

Луиза вытерла слезы, пошла вниз, стараясь не дотрагиваться до перил.

– Уезжаете? – спросила Далия.

– Да. Я не могу здесь находиться, – ответила Луиза. – Мне страшно. Кажется, что сейчас он войдет, что… – прижала ладонь к губам. – Не хочу об этом, прости…

– Мы будем следить за домом, госпожа. Не волнуйтесь, все будет так, словно хозяева здесь. Я вам обещаю, – сказал Хорхе.

Она обняла его, поцеловала в щеку.

– Благодарю тебя, мой друг. Спасибо, что спас меня. Прости, что не сразу поблагодарила тебя за это. Я находилась между небом и землей, между жизнью и смертью, и рада, что жизнь победила.

– И мы рады, что вы живы, госпожа Луиза, – Хорхе поклонился Луизе. – Не продавайте плантацию, пожалуйста.

– Не продам, – пообещала она…

Огонь любви

…Полугодовой траур по Ферстелю закончился незадолго до Дня Благодарения. Луиза сняла черное платье и пошла с Матиасом в Собор Святого Луиса – главный кафедральный собор Нового Орлеана, чтобы поздравить Альбертину и графа Монтенуово с законным браком. Альбертина, одетая в свадебный наряд, выглядела помолодевшей лет на тридцать и была необыкновенно похожа на дочь Иссидору. Граф, одетый с безупречным вкусом, показался Луизе сказочным принцем, покорившем сердце чужеземной принцессы.

Наблюдая за свадебной церемонией, Луиза поняла, что в реальной жизни чудо возможно, главное не терять надежды на то, что оно произойдет. И хорошо, что сейчас у алтаря стоит не она. Только издали можно уловить все звуки, сливающиеся в единственное слово «Люблю!»