Валентин Бадрак - Чистилище. Книга 1. Вирус Страница 29

Но Вероника… В черном платье прямого покроя, скорее коротком, чем строгом, совершенно закрытом вверху, казавшаяся после строгих деловых костюмов воздушной и тонкой, она выглядела неподражаемо. И опять Лантарова поразили ее распущенные, достающие до середины спины, феерически сияющие и влекущие дивные волосы. Они были вовсе не рыжими, как он полагал прежде, а солнечно-золотыми. Но краем глаза он заметил, что далеко не только он один рассматривает сиятельную женщину: мужчины откровенно любовались ею, тогда как женщины глядели искоса со змеиными улыбками. Она же артистично гасила вожделение одних и неприязнь других. Непринужденно-невозмутимая манера держать себя и еще что-то неуловимо острое делали ее похожей на львицу, смелую, величественную и честолюбивую, упивающуюся свободой, незримой властью над окружающими мужчинами, отлично знающую себе цену.

Все вокруг острословили, демонстрировали светские уловки, щедро посылали во все стороны манящие флюиды. Дерзкая игра, чудный, совершенно неведомый Кириллу флирт на фоне якобы забытых должностей и статуса. Когда полилась нежная музыка, он незаметно для храбрости и снятия излишнего напряжения выпил приличную дозу коньяка. Уже через несколько мгновений волна сладостного тепла прошлась по телу и накрыла голову. Шум в помещении превратился в фон, а объект его вожделения будто бы отделился от общего марева и еще больше приблизился. Походя он заметил, что за столиком у них с Вероникой создалась феноменальная синхронность поз, хотя он нарочито поддерживал разговор с другими мужчинами и женщинами.

«Что происходит?» – задавал Кирилл себе вопрос. Может, он просто потихоньку сходит с ума? Ведь это немыслимо! Она – замужняя, самодостаточная, взрослая женщина, а он еще даже не сумел попробовать того, чем теперь она его неотступно манила и завлекала. Но он не может бесконечно оставаться аутсайдером, прозябая на обочине жизни! И у сегодняшнего вечера – в этом у него не было никакого сомнения – наверняка запланировано продолжение. Он горел, как раскаленная печь, так как не знал, как ему вести себя в том случае, если Вероника предпримет какой-нибудь шаг. В себе же он не находил ни капли смелости. Он снова выпил, как и все, по традиции чокнувшись бокалами. Краем глаза он заметил: Вероника тоже предпочитала коньяк и выпила изрядно, как для замужней дамы. Лантарову казалось забавным, что они даже не смотрели друг другу в глаза. Обмен информацией происходил как бы на клеточном уровне, вызывая неуемные вихри не подчиняющегося никаким командам волнения. Он точно знал, что с фатальной отрешенностью движется в половодье ее чувственности. Она взглянула ему в глаза лишь раз, когда вечеринка уже набирала необратимые обороты. «Я сейчас вернусь», – тихо молвила Вероника, едва прикоснувшись к нему рукой, и его точно пробило насквозь коротким мечом гладиатора. В глазах Вероники он прочитал рвущееся наружу желание и решимость. Океан, поверхности которого угрожает тайфун! Он задрожал всем телом, глядя в пустой бокал и не решаясь даже посмотреть ей вслед. Вот оно, настало!

Кирилл совсем не удивился, когда через несколько минут на его мобильном высветилось имя Вероники. «Нужна твоя помощь, я у себя в кабинете» – прочитал он, предусмотрительно опустив телефон под стол. На всякий случай Лантаров выждал пару минут – ожидание вызвало испарину на лбу и ладонях, как будто он канатом тянул секунду за секундой. Кирилл поднялся и тихо, точно крадучись между столиками, выплыл из зала.

Он успел отметить, что свет у дверей ее кабинета был предусмотрительно выключен. В этой части офиса было довольно тихо, только звуки музыки издалека возвещали о дурашливом празднике, придуманным неизвестно кем и неизвестно для какой цели.

Кирилл хотел постучать, но передумал и тихо открыл легко поддавшуюся дверь. Настольная лампа в глубине кабинета была укрыта каким-то тканевым капотом. Сам кабинет был довольно узким, и Вероника стояла как раз за дверью. Она ждала, она ждала его! Сердце Лантарова восторженно забилось, и он как можно тише затворил дверь.

– Тут находится райский филиал «Стелс-Инфо»? – Кирилл наконец попробовал пошутить.

– Тут… – радостно прошептала Вероника и с пугающей быстротой приблизилась своим телом к его трепещущему телу.

Остервенелые, жадные, похожие на укусы поцелуи и смешавшееся дыхание, привкус коньяка, шоколада и еще чего-то неведомого, горьковатого. Запах ее тела напоминал аромат мускусной дыни; невыносимое кольцо чувственного огня сотрясающим толчком ударило ему в голову, подняло цунами ощущений… Он будто проник внутрь вулкана, и пальцы столкнулись с горячей, стремительно пульсирующей лавой, а сам он начал шалеть от счастливой мысли, что вот-вот наступит долгожданный момент. Вдруг она издала обжигающий слух, неслыханно громкий, чувственно-животный звук, что-то между криком и стоном. Неискушенный любовник содрогнулся: их слышно в коридоре! Их точно слышно в коридоре! Сейчас раздастся подлый стук в дверь! В порыве мальчишеского испуга он закрыл ей рот свободной рукой, невольно прислушиваясь, нет ли шагов за дверями. Она же резко и решительно оторвала его руку и, приблизившись к его уху, исступленно зашептала: «Возьми меня, возьми меня!»

«Да, да», – шептал он в ответ с глупой полуулыбкой, но ужас вдруг внезапной вероломной силой сковал его мозг, и в один миг даже потревоженные прелести Вероники потеряли смысл. «Вот оно, чертово проклятье!» Когда Лантаров понял нахлынувшее из бездны содрогнувшейся души бессилие, ему захотелось грубо оттолкнуть от себя изнемогающее от любви тело, которое он еще минуту назад боготворил. Но Вероника уже странным образом не реагировала на отсутствие у него адекватной мужской реакции; она слишком завелась сама и казалась опьяненной одним уже сближением тел. Она как бы сосредоточилась на своих собственных ощущениях. Такое обхождение Лантарову даже понравилось, показалось спасительным в создавшейся ситуации. Но контакт с ее прелестями уже не приносил ему пьянящего наслаждения и лишь вызвал какую-то роковую, безудержную тоску.

Ее тело корчилось от экстаза, его же душа оставалась одеревенелой и раздавленной от безысходности. Чтобы не закричать, она широко раскрыла рот и, подобно рыбе, судорожно глотала воздух, пока при вздохе не стал возникать грудной свистящий звук, похожий на сдавленный крик. Лантаров свободной рукой крепко обхватил ее за талию и находился в двух мирах одновременно. Вероника, уткнувшись лицом в его грудь, еще некоторое время извлекала из себя безумные, клокочущие звуки, пока наконец не застыла в полуобморочном состоянии.

Пауза длилась несколько томительных мгновений, и она подняла на него глаза. В полумраке они светились, как у насытившейся нимфы, от истомы и неподдельного лукавства. Лантаров увидел, что это были глаза совсем другой женщины, не той, которую он знал прежде в облике одной из успешных сотрудниц компании. Это были глаза, затянутые поволокой пробужденной страсти, которые – в этом он был абсолютно уверен – не видел в этой компании никто. Эти глаза, кроме того, знали какой-то небезопасный секрет, потому что Вероника с полуоткрытым млеющим ртом стала медленно сползать вниз перед ним. Вероника, горделивая и неприступная, теперь в считаные мгновения превращалась в коварную плотоядную обольстительницу-рабыню. «Нет, нет, не надо… этого», – зашептал он ватным голосом жалобно. Как же он себя ненавидел в этот чудовищный момент! Неудавшийся герой руками схватил свою возлюбленную за плечи и затем, чтобы скрыть свое замешательство, крепко прижал к себе. Она понимающе застыла в объятиях, а он еще долго поглаживал ее плечо, спину свободной рукой. Перевозбужденному и шокированному происходящим, ему надо было теперь немало усилий, чтобы успокоиться. Но все-таки он уже чувствовал, что эта молодая львица не станет насмехаться над его слабостью, потому что она другая по сути, глубже и многограннее всех тех, с которыми ему хотелось разделить восторг физического сближения. И она была единственная, к кому он испытывал такое неотвратимое влечение.

Глава шестая

Алхимия асфальтовой любви

—Во мне всегда жила яркая радужная фантазия – а может, это в самом деле когда-то в детстве случилось, – будто мы с мамой сидим на солнышке, нежась под теплыми лучами. И повсюду сказочный запах цветов… Правда, это видение быстро исчезает. И оно долго не появляется, когда я вижу периодически повторяющийся сон. Будто я прихожу домой, звоню в дверь, мать открывает и не узнает меня. Я с яростью доказываю, что я – ее сын, а она через некоторое время все равно закрывает передо мною дверь… После этого сна мне хочется умереть…

Лантаров удивлялся своей словоохотливости. Хотя в глубине души знал, что рассказывает Шуре сокровенные вещи потому, что попросту больше некому выговориться. И потому, что Шура завтра выписывается, и, вероятно, они уже никогда не увидятся. Исповедуется незнакомцу, как бывает в поезде. Но не только поэтому. Лантаров ощущал подступающий страх. Гипнотизирующий и сковывающий его, вызывающий оцепенение. Опять он останется наедине со своей болью, неподвижностью, неизвестностью и почти полным отсутствием будущего – он до сих пор полностью не знает, кто он. Шура же в его новой полужизни-полусуществовании оказался единственной зацепкой, как у скалолаза, понимающего, что вниз возвращаться еще опаснее, а для движения вверх пальцы попросту не находят опоры.