Маша Трауб - Плюс один стул Страница 3

– Нельзя, как скажешь, – жарко шептал он.

– Подожди! – Ксюша все-таки сбросила с себя его руки.

– Что? – Петя уже не мог ждать.

– А ты крещен? – с ужасом спросила она.

И тут у Пети пропало всякое желание.

– Не знаю, – ответил он.

– Как это – не знаю? – Ксюша снова села в кровати и натянула на себя одеяло, как будто некрещеный жених не мог видеть ее голой, а крещеный – мог.

– Правда, не знаю, – честно признался Петя.

– Так не бывает. Все знают, – строго сказала Ксюша и стала вдруг очень похожа на тетю Любу. Петя даже подумал, что сейчас она произнесет любимое слово тетки – «бесовщина».

– Бывает, – спокойно ответил Петя, надеясь, что Ксюша не пустится в расспросы.

– Надо узнать, – заявила Ксюша.

– Прямо сейчас? – уточнил он, представляя, как в час ночи звонит бабе Дусе – единственному человеку, который мог ответить на этот вопрос, – и спрашивает, крещен он или нет. Да, так баба Дуся точно до свадьбы не доживет.

– Можно завтра, но узнать надо побыстрее. – Ксюша снова нахмурилась, решая очередную предсвадебную головоломку.

– Хорошо, завтра все узнаю, – согласился Петя.

– Тебе что – все равно? – возмутилась Ксюша.

– Если честно, то да, – признался Петя. – Ну, мы же все равно… э…. спим вместе, это как называется? Блуд? Грех ведь. Давай не будем спорить на эту тему. Хочешь венчаться – будем венчаться. Не хочешь – не будем. Хочешь закрытое платье – будет закрытое. Мне правда все равно.

– А надо, чтобы дата венчания и регистрации совпадала? – Ксюша прижалась к нему. – А как лучше – сначала венчание, а потом загс или наоборот? Петя! Поговори со мной!

Петя уснул на левом боку, и даже бабуля с грозящим пальцем ему не мешала. Он любил Ксюшу, но когда она просила его «поговорить с ней» или «сказать что-нибудь хорошее», немедленно отключался. Защитная реакция молодого организма. Снилась ему бабуля, которая кормила его утром омлетом с мацой и говорила, что венчаться – только через ее труп. Бабуля давно умерла, в чем Петя был абсолютно уверен, как и в том, что венчаться он точно не будет. Он вдруг вспомнил, как баба Роза называла соседа выкрестом. Страшнее ругательства Петя и помыслить не мог. Хотя сосед ему нравился – тихий улыбчивый дядька, всегда угощал его карамелькой.

– Бабуль, а кто такой выкрест? – как-то раз спросил Петя.

– Тот, кто писается в кровать! – резко ответила баба Роза.

Петя, который вовсе не страдал энурезом, как считали врачи и бабуля, а прекрасно чувствовал, когда хотел в туалет, но по неизвестной ни ему, ни науке причине не вставал, испугался и прекратил мочиться в постель.

Баба Роза очень радовалась. И конечно, никогда не узнала, что столь внезапная причина избавления от болезни кроется не в чудодейственном броме, а в ее словах.

Впрочем, курс электрофореза с бромом все равно пришлось закончить, хотя Петя страдал – процедуру делала очень злобная медсестра, Светлана. В свободное время, пока маленькие пациенты лежали на клеенках, она решительно рвала серую, самую дешевую туалетную бумагу на маленькие кусочки, которые потом выкладывала на впалые животы детей, и нещадно обзывала их по-всякому. Самым распространенным ругательством было «ссыкун» или «зассыха», в зависимости от пола ребенка. И Петя, уже как постоянный пациент, лежа на закрепленной за ним кушетке, смотрел на вновь прибывших – малышей, которые прижимали к груди рулон туалетной бумаги. Таково было правило и требование Светланы – сдать рулон «на процедуру». По Петиным прикидкам, у нее должно было накопиться бумаги на целый магазин, даже больше, и оставалось только гадать, зачем ей столько.

В чудодейственные силы электрофореза баба Роза верила безоговорочно. Как и в диету, согласно которой Пете полагался к ужину малосольный огурчик, но при этом на ночь нельзя было пить ни молока, которое он любил, ни вообще какой-либо другой жидкости. И обязательно требовалось «опустошить» – именно так говорила баба Роза, повторяя за медсестрой Светланой, – мочевой пузырь. От этого слова Пете тоже становилось плохо – он видел рыбий пузырь, когда баба Роза чистила рыбу, и думал, что у него в животе точно такой же. Малосольные огурцы он терпеть не мог, но бабуля заставляла.

– Съешь, как лекарство, – говорила она.

Этот совет относился ко всем блюдам, которые не любил Петя. Он должен был есть суп, котлеты и запеканку, как лекарство.

Страх обмочиться преследовал его долго.

– Петя! Петя!

Он проснулся от того, что Ксюша сидела рядом с ним на кровати с таким же скорбным взглядом, как у бабули, и трясла его за плечо. Первое, что он сделал – запустил руку под одеяло, проверить, не обмочился ли. Убедившись, что позор он пережил только во сне, Петя соскочил с кровати и припустил в ванную. Когда он вернулся, Ксюша, сложив руки на коленях, сидела с таким видом, как будто случилось горе.

– Что? – спросил Петя, натягивая джинсы.

– Ты забыл! – воскликнула Ксюша.

– Нет, не забыл! – заявил Петя, лихорадочно соображая, что именно он должен вспомнить.

– Ты забыл. Как ты мог? Сегодня такой день! – Ксюшины глаза наполнились слезами, и она смотрела на своего жениха, как будто он только что проиграл ее в карты. И снова начала прикрываться одеялом.

– Я помню! Сейчас в душ схожу и поедем. Только кофе мне свари, – Петя проскакал в душ, где надеялся восстановить память. А заодно сообразить, зачем он сказал «поедем». Но если Ксюша кивнула на его «поедем», значит, они собирались куда-то ехать. Петя решил, что если не под душем, то за кофе точно все вспомнит.

Ксюша, хоть все еще обиженная, кофе ему сварила. Точнее, воткнула в кофеварку капсулу и подставила чашку.

– Мама тебе сырники оставила, – сказала она, ставя на стол пластмассовый контейнер.

Кофеварка была подарком Елене Ивановне от будущего зятя. Будущая теща, принимая коробку, ахнула, охнула, чуть не уронила подарок, прослезилась, рассмеялась и опять чуть не уронила. Коробку у нее пришлось забрать. Весь вечер Петя объяснял Елене Ивановне, как пользоваться кофеваркой, куда вставлять капсулы, на какую кнопку нажимать. Будущая теща кивала, который раз заботливо протирала кофеварку полотенцем и с того самого вечера перешла на чай. Она боялась испортить дорогую вещь, не туда нажать, не так вставить, а варить кофе по старинке – в турке на плите – считала неприличным. Петя может обидеться.

– Надо было что-нибудь другое подарить. – Петя искренне переживал, что не угодил.

– Да ладно, – отмахивалась Ксюша.

Кофеварка была предоставлена в полное пользование «молодым», а Петя в знак благодарности всегда имел полноценный завтрак, который Елена Ивановна готовила рано, в шесть тридцать, и оставляла «тепленьким». Ксюша завтракала редко, а Петя не отказывался ни от сырников, ни от геркулесовой каши, ни от омлета. Пусть сдувшегося, но под бутерброд – очень даже ничего.

Он заглотнул холодные сырники, жалея о том, что нет сгущенки, и влил в себя кофе.

Ксюша ушла переодеваться и теперь стояла на пороге торжественная, в брючном костюме, очень сосредоточенная.

Петя схватил сумку, ключи от машины и начал обуваться.

– Ты в этом собрался ехать? – Ксюша прислонилась к косяку, изобразив на лице сразу все, что могла.

– А что? – Петя решил молчать, надеясь на подсказку.

– В джинсах и футболке? – Ксюша буравила его взглядом.

– Нельзя? Надо переодеться?

– Конечно! – Ксюша уселась на стул в коридоре, давая понять, что Петя опять сделал что-то невообразимое.

– Костюм? – уточнил Петя.

Ксюша отвернулась к стене.

Петя проскакал в комнату и переоделся в единственный имевшийся в наличии костюм.

– Так нормально? – спросил он у Ксюши.

– Мне кажется, ты меня совсем не любишь, – ответила она.

– Очень люблю. Поехали? – Петя был готов переодеться во что угодно, лишь бы угадать, куда они должны ехать и что сегодня за день такой. Перед глазами опять замаячил ночной призрак бабы Розы, которая точно так же сидела на кухне, сложив руки на коленях, и молчала – ждала, когда Петя сам догадается, что он сделал не так.

Петя мог надеть футболку шиворот-навыворот или не застегнуть ширинку на шортах. Баба Роза никогда не могла просто сказать: «Переодень футболку» или «Застегни ширинку». Она сидела и скорбно смотрела на внука, и тот застегивался, переодевался, чистил ботинки, расчесывался, надеясь, что хотя бы одним из действий угадает «проблему».

– Костюм нужно будет новый купить, – придирчиво оглядывая Петю, заметила Ксюша.

– Зачем? – удивился он.

– Как зачем? Что значит зачем? Ты в этом собрался в загс идти? – закричала Ксюша.

Петя обрадовался. Точно. Они едут в загс. Сегодня собирались подавать заявление. Он выдохнул и почти радостно сел в машину, включил музыку и настроил навигатор.

– Ты правда готов? – Ксюша посмотрела на него, как подстреленная лань.

– Готов! – Петя радовался тому, что знает, куда нужно ехать.