Ольга Примаченко - С тобой я дома Страница 3

Есть время познавать себя и есть время познавать себя в семье – никакого другого времени не остается. Ну разве что любоваться, как падает снег, и есть пенку с малинового варенья.

Удивительную вещь скажу, но отношения и есть лучший тренинг для развития в нас прекрасного: больно, радостно, действенно и бесплатно.

Не поймите меня превратно – я всеми руками за умные и хорошие книги, толковые тренинги и программы. Но только если они направлены на то, чтобы оба чувствовали себя лучше, а не одного унесли в новый дивный мир, где все возможно, а второй при этом остался пахать как вол, чтобы было чем рассчитаться по кредиту. Потому что, когда первый из этого нового дивного мира возвращается, мир второго для него внезапно становится тесным, маленьким и убогим.

«Настоящая» и «правильная» любовь – это не та, где вы идеально совпадаете по краям, любите одно и то же и «так похожи», а та, которую вы оба хотите построить, хорошо отдавая себе отчет, зачем вам вообще все это нужно, и нужно ли. Колоссальная, титаническая работа, но куда более благодарная, чем постоянно циклиться на том, что ты чувствуешь, и насколько это совпадает с твоим истинным предназначением, и не мешает ли Другой твоему внутреннему росту, не связывает ли крылья.

Когда что-то идет не так, фраза «Я в домике» – плохое средство: нельзя притвориться, что тебя нет, надеясь, что таким образом растворятся и проблемы.

Душа растет, проходя через реальность. Ты никогда не сможешь по-настоящему понять, с кем живешь, пока эта самая жизнь не случится с вами во всей красе.

Семья и быт – это вызов, который нужно принять, чтобы узнать о собственной силе и слабости, трусости и отваге, способности или неспособности защищать, поддерживать и беречь.

Я за то, чтобы в семье искали не «себя и собственное я», а единое, общее.

Потому что семья начинается с буквы «мы».

Время делает нас красивее

Думая о женской красоте, я всегда вспоминаю поговорку о том, что есть цветы ранние и есть цветы поздние, и красота вторых раскрывается не каждому и не сразу – через возраст, любовь и роды, долгую дорогу к себе и мир в душе.

Тысячи часов ретуши дали мне возможность по миллиметру изучить женское тело: острые ключицы, тонкие пальцы, нервные губы, татуировки, родинки… и страх, который возникает, когда оказываешься по ту сторону объектива, – страх встретиться с той частью себя, о которой ты ничего не знаешь и не хочешь знать.

На фотографиях предвкушаешь увидеть себя изящной и хрупкой, такой, которая никогда ни о чем не просит, не ждет, не боится времени, уходит первой: в глазах отражаются огни больших городов, тело – чувственное и тугое. Мужская рубашка на голые плечи смотрится лучше любого маленького черного платья, а легкая синева под глазами – это тень от ресниц.

Такую сложно представить ревущей ночь напролет, когда наутро лицо превращается в месиво и нужен день, чтобы прийти в себя, и надо звонить, и врать, и брать выходной, заваривать крепкий чай и долго смотреть в потолок, прислушиваясь, как внутри внезапно стало гулко и пусто.

Такую сложно представить в такой ситуации – а ведь нет ни одной, которая бы через это не проходила. Не находила себя однажды сползающей по стенке в ванной в беззвучной истерике в какую-нибудь особенно темную ночь, будучи больше похожей на потрепанного зайца с вельветовыми проплешинами и костяной пуговицей вместо глаза, чем на ту, которая никогда ни о чем не просит, не ждет, не боится времени, уходит первой…

Ни одна из таких ночей не проходит бесследно.

Ни один из звонков, ни одно пробуждение в мертвой семейной кровати, когда от пустых простыней так отчетливо веет предательством – тянет холодом прямо по позвоночнику, что кажется:

жизнь впереди долгая, а ты – Гренландия. Температура внутри падает, дрейфуют льды.

Со временем учишься читать чужое тело, как книгу, видеть горькие и счастливые главы, оставленные кем-то пометки, вырванные из жизни страницы.

Главное – листать бережно.

Не загибать уголки.

***

При этом при всем мы – очень красивые, со всеми нашими трещинками и сколами. Потому что они – про жизнь и долгую дорогу домой. Про все эти чертовы борщи, стиранные руками пеленки, забрызганные маслом поверхности, уставшего ангела за плечом, отросшие фамильные корни. Про все наши сложные выборы, «да» и «нет», оргазмы и всхлипы. Про то, как приходит зима, пока ты едешь в метро, про похмелье наутро, боль в пояснице, шарлотку, которую некому есть, самостоятельно застегнутую молнию на платье.

Про мгновения, когда мы остро ощущаем, что живы, что счастливы, – такие прозрачные, легкие, будто светимся. Вот про это – для этого! – морщинки и трещинки, недостатки и шероховатости: чтобы было чем зацепиться за жизнь и Другого, и совпасть, и срастись, прорасти – один в одного.

…Глядя на свои ладони, не ума и сердца я вижу линии, а сплетенные нити:

вот колючая, суровая, крепкая – ей привязана к мужу;

а вот нежная, тонкая, шелковая, это – дочь.

Изучая следы на теле, читаю прошлое.

Принимая следы на теле —

становлюсь красивее,

чем вчера.

К себе – нежно

Только еще один договор, еще один клиент, еще один заказ, а потом… Потом ты, конечно, дашь себе отдых, возьмешь перерыв, соберешь чемодан и уедешь в какую-нибудь глушь, где меланхоличные коровы, чай с травками и нет никакой иной связи, кроме как с Космосом. Никаких бумаг, пометок «срочно», презентаций и диаграмм, только ты и вечность, ты и небо – такое красивое, что тебе хочется от него детей.

Мы помним, что загнанных лошадей пристреливают, но никогда не думаем в таких категориях о себе. Это другие перенапрягаются и сгорают, это у других едет крыша от усталости и стресса, а мы – мы еще бодрячком, смотрите: просыпаемся по будильнику, одной рукой готовим кофе, другой – яичницу, зорко следим за котом, кот – за нами. Потом звонки, разбор сообщений в рабочей почте, перерыв на обед, совещания в душной переговорке.

«Ой, что это тут только что пролетело?» —

«Это полгода. Они тут часто пролетают…»

…пока за окнами листья превращаются в снег, снег – в листья, ты ходишь на свадьбы друзей, на годовщины их свадеб. И, как в фильме, единственное, чего хочется, так это чтобы ближайшие тридцать лет тебя не трогали, пока ты работаешь, а потом – потом все у тебя будет «хо-ро-шо».

Вот только вспомнить бы, где между всем этим ты, ну и заодно – кто ты.

Не для друзей, родителей, босса, мужа – а здесь, внутри. Когда последний раз ты жила не по графику, не по часам? Вдохновенно творила херню, с наслаждением опаздывала, не приходила, потому что не хотела? Помнишь ли ты еще, как пахнет клубника, купленная на рынке? Как давно закрывала зонт в разгар дождя?

В потоке дней и вязкой патоке мыслей так легко перестать замечать, как ты меняешься. Как становишься все требовательнее к себе, нетерпимее к чужим ошибкам. Слабость превращается в роскошь, которая не по карману, причем, пожалуй, это единственное, что не по карману, потому что в мире, где все продается, можно приобрести все, кроме нее.

Быть к себе нежнее – это искусство, тем сложнее осваиваемое, чем больше и выше цели ты привыкла перед собой ставить и достигать. Ведь если не ты, то кто, и если не сегодня, то когда? В спину дышат молодые и злые, а тем, в свою очередь, бедные и голодные. Каждая победа на счету, в резюме имеет значение каждая строчка. Связи решают, а ты – не можешь решить задачку из учебника сына-третьеклассника: «Буратино дали пять яблок, два из которых он потерял. Сколько яблок осталось у Буратино?». И ты думаешь: три, а выходит – неправильно, ведь ты же не знаешь, сколько яблок было у Буратино вначале.

Кажется, что впереди у нас еще много времени, чтобы дожить до вечера, выходных, отпуска, окончания проекта – и отдохнуть. То есть вся эта концентрация сил и внимания – явление временное, преходящее, и тебя точно хватит, чтобы все успеть. Но потом вдруг раз – и не хватает. Организм начинает бастовать, интерес к жизни теряется: растянуться бы пластом на полу и заснуть на несколько тысяч лет. Потом проснуться, перевернуться на другой бок – и заснуть еще на столько же.

Познавать свои пределы интересно, если не превращать это в спорт. Без боли нет цели – порочная практика, не имеющая ничего общего с тем, что обычно называется радостью жизни. И если ты однажды сломаешься, никому и дела не будет до твоих призовых медалей и ленточек.

Так что будь к себе нежной, пожалуйста.

Оставайся живой.

«Начни жить сейчас». Письмо для Нины

Нина, сегодня ты сказала, что последние полгода живешь в каком-то странном состоянии: будто время остановилось, а ты зависла, и ничего не происходит, сколько бы сил ты ни прикладывала.