Д. Д. - О женщинах и о себе. Реальные интимные истории Страница 3

В соответствии же Эммы остальным пунктам категории «женщин-жён» я убедился частично в тот же день, чуть позже завершения первого захода. Когда после душа, отдыха и перекура, проанализировав собственные ощущения, понял, что не насытился ею, что мне хочется еще поболтать-послушать, полежать-пообниматься, поцеловаться-потискаться, словить физический кайф от траха в две доступные дырочки и моральный – от ее оргазмов. Спросил:

– Останешься со мной на обед?

– Да, – просто ответила Эмма. – Разогреть?

– Если не трудно. А потом, до которого часа свободна?

Эмма с удивлением посмотрела на меня.

– До которого скажешь. Ну, вечером домой надо, конечно. Но если надо остаться – останусь.

– А на работу тебе не надо?

– Нет. Если срочно понадоблюсь – позвонят. Погоди, но ведь у тебя есть дела в городе. Ты же не просто так приехал, со мной повидаться?

– Тогда так. До четырех будем тут, потом часок покатаешься со мной, заедем по двум адресам, я решу свои вопросы, и вернемся сюда. А вечером отвезу тебя домой. Хорошо?

– Хорошо, конечно! – ответила Эмма и одарила меня преданным, очарованным взглядом, первым среди множества последующих, когда на исходе предыдущего свидания мы договаривались о следующем, и не было ни малейшего сомнения в том, что оно обязательно состоится.

О ВЕСЕЛОМ И ГРУСТНОМ

Один раз Эмма похвалила мой некрепкий стояк при начальном минете. Я подумал, издевается. Оказалось, нет.

– У мужа моего, DD, стояк каменный всегда. По утрам так вообще гранитный. А мне ж хочется и эффект увидеть, надоедает постоянно палку сосать.

Что же привело на Мамбу такую верную жену и умелую любовницу? Чем не угодил ей такой опытный любовник после 20 лет совместной жизни? Увы, причина не бытовая и не любовная, а медицинская. Заболел ее муж сахарным диабетом, что привело к ампутации ноги. Нет, он не стал беспомощным и раздражительным инвалидом, прикованным к постели: приспособившись к протезу, свою социальную роль добытчика для семьи муж исполнял исправно. Не стал он и импотентом: пусть не так часто в количественном плане, но в качественном потенция была на уровне, и на исполнение сексуальной роли в семье тоже жаловаться не приходилось. Но в Эмме что-то надломилось.

– Мне так его жалко бывает, DD, не представляешь! То ли к протезу культя еще не привыкла, то ли уже всегда так будет, но когда я вижу на стыке натертость, покраснение, следы от креплений, мне кажется, что ему очень больно и не до секса вообще. Я его больше жизни люблю, пусть я сию секунду умру, если хоть на миг хотела бросить его. Когда он хочет меня, я никогда не отказываюсь. Но когда хочу я… мне очень стыдно его домогаться, особенно если он спит, или отдыхает вечером после работы. Стараюсь держаться, вытерпеть, но не всегда получается.

КВАДРАТУРА КРУГА

Свидания с Эммой стали частыми и регулярными (насколько это возможно при проживании в разных городах и необходимости блюсти семейную конспирацию). Как-то мы провели вместе ночь. Как-то – целый день (выходной, конечно), с раннего утра и до позднего вечера. И Эмма принесла свою домашнюю выпечку, ревностно следя, чтоб я не только на словах нахваливал ее кулинарное мастерство, но и уминал за обе щеки. Но чаще всего встречи были в будни, и Эмма, будучи извещена о времени моего приезда в Эмск, всегда находила возможность отлучиться с работы и пробыть со мной так долго, как было возможно.

И почувствовав себя больше, чем подругой, пожелала узнать больше обо мне и о тех, кто был до нее и параллельно с ней. Не поверила. Стала выпытывать подробности и сопоставлять даты. Удивилась. Возмутилась. Потребовала прекратить всяческие отношения с прочими интимными партнершами, помимо супруги. Пригрозила отставкой. Была поставлена задним числом в известность, что такого-то числа я был в Эмске, но так как пребывал в отставке, провел время с иной любовницей. Отставку отменила. Увидела, что ничего в моем поведении не изменилось, оттого, что переспал с другой. Снова не поверила, что я ей изменил, потребовала доказательств. Они ей были предъявлены (см. вторую часть этой повести). Затем затеяла провокацию с другой, якобы новой женщиной с Мамбы, вместо которой на свидание явилась она (см. третью часть этой повести). Я мог бы взбелениться и послать ее подальше, но уж слишком мне было хорошо с Эммой в постели и вне, особенно когда интенсивность капания на мозги была минимальна.

В общем, продлились наши нежные встречи и буйные разбирательства примерно до весны следующего, 2009 года. После чего, убедившись в неразрешимости задачи «квадратуры круга» (приведения DD к осознанному выбору единственной любовницы с игнором всех прочих) и тщетной попытки пробудить мою ревность, контур ЭЭ был обесточен.

Часть 2. Ларик, или По секрету всему свету

ПОБУДИТЕЛЬНЫЙ МОТИВ

Фотка на Мамбе была зело хороша. Молоденькая стройняшка-очаровашка в легком летнем платьице глядела на мир сквозь солнечные очки в пол-лица, а на губах играла смутная улыбка-усмешка. И, несмотря на несоответствие по возрасту (25, позже выяснилось, что 27, но не суть), комплекции (не просто худая, а болезненно тощая, весила как перышко, чуть больше 40 кг) и контингенту (никаких упоминаний секса в целях знакомства, лишь общение и выход замуж), я не удержался и написал ей. Несмотря на предупреждение в анкетном поле «О себе» – стерва! А может, и вопреки ему.

ИЗ РАЗГОВОРА С ЭММОЙ НЕЗАДОЛГО ДО ВСТРЕЧИ С ЛАРИКОМ

– DD, кобель ты неугомонный, и кого ты собрался на сей раз оприходовать? Где живет, чем занимается, когда встречаетесь, что ей вообще нужно от тебя?

– По анкете она Ларик (видимо, полное имя Лариса), – ответил я и пересказал вкратце предыдущий и последующий фрагменты.

СТЕРВА? ТОГДА Я БАЛЕРИНА!

Что ожидает мужчина, решивший начать общение со стервой? Наезды и насмешки, нелогичность и неадекватность, верно? Ничего подобного не было и близко! Во всяком случае, со мной. Позже мне довелось дважды присутствовать при ее длительных телефонных разговорах (с коллегами, как я понял) и один раз случайно встретились на улице с ее знакомой (вроде однокурсницей). Говорила она с ними на своем родном языке, поэтому о чем – сказать не могу, но вот по интонации было однозначно понятно. Ларик сразу заводилась, начинала высказывать претензии, перебивала, повышала голос, кривила лицо, показывала свое недовольство (то ли собеседниками, то ли темой беседы) и всеми способами демонстрировала, как ей хочется поскорей завершить разговор с подобными недостойными ее особами.

Родилась, выросла и окончила школу она в одном из райцентров Эмской области, отучилась в пединституте и вернулась в родной городок. Учителя математики и физики уходить на пенсию не желали (хоть и давно была пора), поэтому ей дали часы информатики, факультатив по астрономии и ставку секретарши. Не знаю, насколько была в порядке школьная документация, но чтоб кто-то из ее учеников воспылал любовью к информационным технологиям, представляется мне маловероятным. Хоть Ларик и любила подчеркивать позже, что мы не просто любовники, а еще и коллеги.

Сходила она и замуж. Неудачно. То, что муж гулял, ей было плевать. Но на рукоприкладство и оскорбления в пьяном виде реагировала обостренно, не защищалась пассивно, а материлась в ответ, царапалась и кусалась, и дождалась удара ногой в живот, будучи беременной. Выкидыш, развод, возврат в отцовский дом и проживание в родительской семье, понурив голову. Выйдет ли еще замуж? Большой вопрос. Сможет ли родить? Еще больший вопрос. Попреков от родных не было, что правда – то правда, но Ларик на генетическом уровне чувствовала: женщина должна жить с мужем и детьми, а не с мамой и папой.

В довершение всех бед, испортивших характер Ларика вплоть до признания себя стервой, случилась автомобильная авария, оставившая шрамы не только на теле, но и на лице. И непременным аксессуаром для Ларисы стали большие солнечные очки, не снимаемые ни в какую погоду, ни в каком закрытом помещении. Только перед сексом, и то потому, что реально мешали целоваться. Зато после завершения очередного акта она их тут же напяливала обратно, ничуть не заботясь об остальном гардеробе, ни капельки не стесняясь своего обнаженного вида. Так что бывало, что мы час или больше расхаживали по квартире голыми, о чем-то говорили, ели-пили-курили (только я, она не курила), болтали по телефону (чаще она), смотрели телевизор, пока накопившееся возбуждение не заставляло меня поднять ее как пушинку, посадить к себе на колени, снять с нее очки, и медленно приблизив лицо до упора к ее, ловить губами ее вначале непослушные губы; улавливать смену настроя, дыхания, желания; зверея от страсти, насаживать ее на тут же вставший торчком кол; или же, не выпуская добычу из объятий, переносить на постель, и держа на весу таз, трахать и трахать без устали, подспудно удивляясь, как это член не пронзает ее худенькое тельце, и как она кайфует, а не страдает от грубой ебли в исполнении мохнатого чудовища. Воистину, внешний контраст между нами был разительный…