Анастасия Машкова - Любовь по солнечным часам Страница 3

– Микочка, родной, ждешь?

Надя взяла на руки прыгающего в счастливом экстазе терьера.

Из кухни появилась мама. Она, как всегда, держалась молодцом, волнение старательно скрывала.

– Надюш, ну как все прошло?

Галина Викторовна порывисто обняла дочь.

– Нормально. Быстро и без истерик. Все, мам. Все! Не хочу пока ничего обсуждать, – сказала Надя, отстраняясь.

Микки спрыгнул на пол и понуро поплелся в кресло.

– Наш чувствительный кавалер переживает, – констатировала Галина Викторовна.

– Он у нас не только чувствительный. Он теперь у нас – единственный. В смысле – кавалер.

– А и слава богу! Нужность кавалера определяется его знаком качества. Наш Микки безупречен, – махнула рукой мать. И веско добавила: – И он-то не преподнесет нам гадких сюрпризов. Во всяком случае, не впадет в депрессию и не закусает близких. Надь, да вспомни ты свое «семейное счастье»! И прими то, что случилось, как избавление.

Первый год брака оказался для Нади безоблачным. Родилась Машенька, над которой тряслась вся родня, вконец избаловав девчонку. Егор неплохо зарабатывал, занимая должность ведущего технолога на крупном предприятии. Бессонова вроде ценили, но в один непрекрасный день уволили без объяснений.

– Все кругом твари продажные! Только шелупонь жуликоватая может тут выживать, – впервые завел свою обличительную и унылую песню Егор. Упаднические настроения в сыне подогревала и матушка. Она искренне не понимала, как можно не ценить такого выдающегося специалиста, правдолюбца, умницу.

У тещи было иное мнение о зяте, истинный характер которого начал раскрываться после свадьбы.

– Да кому с таким дело иметь охота? Заносчивый, с вечными претензиями и при этом пасующий перед малейшей преградой. Что не по нему – и уже истерика! Как ты, моя бедная, под этим диктатором? А эти его назидания, цитаты заезженные? Может, он все-таки дурак, Надь? Вот беда-то, – сокрушалась мама, чаевничая с дочкой, которая изредка сбегала от мужа, вручала Машу свекрови и отводила душу «на воле».

Как же ей здесь было спокойно и легко! Все в родительской квартире напоминало о любви и радости детских лет. Невесомые голубые шторы, полка с читаными-перечитаными сказками, уморительный портрет Карлсона на стене, плюшевый медвежонок Люка, с которым Надя спала в обнимку с младенчества. И еще скрип паркетин в гостиной, по которой Надя когда-то часами кружилась в танце под песни «Аббы», и мурлыканье мамы из кухни, и уютные запахи родного дома…

Замужняя жизнь, казавшаяся поначалу существованием на мягком облаке, вдали от проблем и бед, все чаще напоминала Наде тяжелую повинность. Впрочем, она соглашалась с мужем, который поучал, что семейная жизнь требует жертвенности, терпения, заботы и честности. Но Наде казалось, что Егор понимает этот постулат несколько односторонне, возлагая бо́льшую часть жестких требований на жену. Хотя упрекнуть Бессонова в непорядочности и нелюбви Надя не могла и потому искренне ценила своего мужа. Да что там говорить! Надя любила своего Егора. Любила!

– Мам, он – цельная натура. Если что-то решил – один раз и на всю жизнь. На компромиссы он не способен, – с жаром возражала Надя на мамины подковырки в адрес зятя.

– На всю жизнь может решить только бескомпромиссный чудак седьмого разряда вроде нашего главбуха дяди Миши.

– Ну, мам, ты сравниваешь! Где чокнутый Миша и где мой муж?

– Пусть так, сравнение не очень, но с людьми надо ладить, договариваться, проявлять снисходительность и мудрость. Тем более он в бизнес автомобильный решил лезть.

– Мам, все эти «порешаем» и «разрулим» – в прошлом. Бешеные девяностые – позади!

– Ну-ну, флаг вам в руки, – скептически щурилась Галина Викторовна.

– И вообще, нельзя жить, не имея ни в ком и ни в чем веры и опоры! Я счастлива, что Егор – надежная спина. Ты вот такого никогда не испытывала, хотя и была замужем. А получалось, что не за мужем, а впереди него, за ручку водила.

– Ну, это спорное утверждение. И насчет спины Егора я бы не обольщалась. Лучше поднажми на карьеру. Сколько можно в помощницах адвоката ходить? Больше уверенности и драйва, доча! Помни священное слово – самодостаточность.

Надя терпеть не могла это мамино «словцо», никак в толк не могла взять, как это – рассчитывать только на себя, когда есть крепкая семья и надежный муж?

Тем временем материальное благополучие Бессоновых пошатнулось. У Егора никак не складывалось с продажей автомобилей. Он сменил четыре автосалона. Отовсюду уходил со скандалами из-за того, что его не продвигали по служебной лестнице. Роль мальчишки-менеджера амбициозного Егора Ивановича не устраивала: он был убежден, что достоин ворочать миллионами. Из романтичного, готового на все ради жены и дочери главы семьи Егор превращался в брюзгу и нытика, предъявлявшего претензии не только несправедливому миру, но и родным. К тому же он стал прикладываться к бутылке.

Надя пыталась быть надежной опорой благоверному, исполняла его капризы, выслушивала пьяные стенания с битьем кулаком по столу и совершенно забросила собственную карьеру. Пара опозданий, путаница в документах, неуверенность и лепет в общении с клиентами…

Словом, на место помощницы Бессоновой шеф взял хваткую девицу по фамилии Прусс. В конторе ее прозвали Кинг-Конгом. Дамочка оказалась не только агрессивна и зверски работоспособна, но и огромна. Клиенты трепетали в присутствии грудастой, губастой, горластой глыбы и проникались должным пиететом к адвокатскому сообществу.

Целый год Надя мыкалась без работы, пытаясь устроиться по специальности. Она проходила собеседование за собеседованием и всюду получала отказ.

– Зачем я только тебя послушала с этим университетом?! – упрекнула она мать после очередного провала. – Какой из меня адвокат? Я себя-то защитить не могу. И вообще, юристов – пруд пруди.

– Надюш, почему ты так не уверена в себе? Ты же прекрасно знаешь право, можешь работать с документами. Цени себя – и тебя будут ценить окружающие.

– Да за что мне себя ценить?! Нескладеха, робкая, неловкая.

– Это тебе муж такие глупости внушает?

– А что там внушать?! Меня даже Машка не воспринимает всерьез – веревки из матери вьет и еще подхихикивает.

Галина Викторовна сокрушенно кивала. Она ничем не могла помочь своей замечательной, но бесхарактерной дочери.

Кардинальное решение пришлось принимать, когда Машу стали собирать в первый класс. Егор выбрал пафосную спецшколу. На Надины сомнения ответил жестко:

– Если бы ты пошла, наконец, работать, мы бы смогли прокручиваться!

И Надя скрепя сердце согласилась на предложение Валюшки пойти в ее клинику администратором. Девчонкой на ресепшн.

– Деньги не бог весть какие, зато стабильность и нормальный график – два через два. Временно посидишь у нас, пока что-то не обломится по профессии, – рассуждала верная подруга.

С тех пор прошло почти восемь лет и «временно», похоже, превратилось в «навсегда». А год назад случилась беда…

Мама тряхнула дочку за плечи:

– Надь, выходи из комы! Хватит уже. Пошли пировать! Я сделала твое любимое сациви.

Она снова обняла дочь, с силой прижала к себе ее голову.

– Все у нас теперь пойдет прекрасно. Не так, как раньше, но не хуже. Поверь своей мудрой мамаше. Мы им всем покажем!

– Ма, не хочу я никому ничего… показывать. Я хочу быть счастливой.

Надя, наконец, смогла расплакаться.

– А вот и будешь. Все, чего сильно желаешь, исполняется. Кто-то умный сказал, что человек всегда движется в сторону своих устремлений. Главное, иметь их, устремления-то.

– Мамуль, какие у тридцатисемилетней администраторши могут быть устремления? Все это красивые и глупые слова.

– И слова, и дела, и новые люди. Дай срок, доча. Дай срок! – Галина Викторовна потянула Надю в кухню, где уже был сервирован праздничный стол.

– Ох, ну уж шампанское – это перебор, ма!

– Ничего подобного! В самый раз, – сказала Галина Викторовна, ловко управляясь с запотевшей бутылкой.

Ухнула пробка, и брют заструился по хрустальным бокалам.

– За нас с вами и черт с ними! – провозгласила Галина Викторовна.

– А и правда, – утерла глаза Надя и подняла бокал.

На пороге кухни возник «кавалер со знаком качества». Он примчался, заслышав бодрые голоса, сел у Надиного стула и преданно застучал хвостом об пол.

Курица оказалась бесподобной, салат – восхитительным, канапешки с сыром, грибами и зеленью – тающими на языке. А шампанское! Как давно Надя не пила шампанское. Легкое, снимающее страхи, напряжение, боль. Она впервые за эту неделю наелась до отвала и почувствовала себя если не счастливой, то вполне спокойной.

Увидев, что дочь с улыбкой сует кусочки ветчины Микки под стол, Галина Викторовна решилась начать серьезный разговор, на который не могла осмелиться раньше.

– Слишком много совпадений! Я до сих пор считаю, что чья-то злая воля вмешалась и все разрушила. Впрочем, разрушила то, что некрепко держалось. Просто-таки на соплях держалось, что уж греха таить. Значит, все устроилось благополучно для тебя, доча.