Евгения Мелемина - Мстители Страница 3

Кира развернулась. В ее глазах затаилось непонятное выражение. Нежная злость, автоматически подобрал определение Артем и сам поморщился – как неестественно звучит…

– То, что ты считаешь себя неотразимым, не делает тебя неотразимым, – мягко и почти шепотом сказала Кира, взяв его за лацкан пиджака и притянув к себе.

Вот и поговорили.

Артем собирался обидеться еще раз и всерьез – пошутили и хватит, в конце концов, – но тут появились полицейские и заозирались по сторонам, явно разыскивая кого-то.

– Предлагаю продолжить нашу беседу в более спокойной обстановке, – поспешно сказал Артем, развернул Киру и увел в переулочек, где она сразу же заметила припаркованную на пешеходном переходе машину, которую обходила женщина с коляской. Кира тут же забыла о полиции и недавнем происшествии, явно намереваясь повторить акт наказания.

– Да что ж с вами такое-то, люди?!

Она вынула из кармана ключи, зажала в кулаке так, что один из ключей начал казаться подобием кастета, и направилась к машине с этим орудием возмездия наперевес. Еще немного – и не миновать длинной глубокой царапины на блестящем боку.

– Тихо-тихо, – предупреждающе забормотал Артем, поймав себя на том, что уже дважды за час мурлычет это успокаивающее «тихо», словно маленькому и очень непоседливому ребенку. – Дай я.

– Ты будешь царапать? – удивилась Кира, и злость из ее взгляда пропала.

Артем покачал головой и нажал кнопку на брелоке: машина пискнула, разблокировав сигнализацию.

– Прошу, – махнул он рукой, открывая дверцу. – В отличие от того борова, я готов признать свою ошибку и переставить машину куда скажешь. Тебя подвезти?

– Спасибо, сама дойду, – сухо ответила Кира.

И тут раздалась трель мобильного телефона. После Кира вспоминала: еще до того, как она увидела на экранчике имя «Федя», и до того, как услышала его голос, она вдруг почувствовала легкий холодок, словно где-то рядом открыли дверь морозильной камеры, а солнце на мгновение потемнело, закрывшись скучной серой пленкой.

Федя был обстоятелен и спокоен – по крайней мере, голос его ничем не отличался от того голоса, каким он обычно спрашивал ее «Как дела?», но было в нем тщательно скрываемое огромное внутреннее напряжение. Что-то случилось, подумала Кира. Что-то совсем-совсем плохое…

Выслушав друга, она сунула телефон в сумочку и решительно полезла в машину. Артем с удивлением наблюдал за ней: только что оживленная и очень юная, Кира вдруг побледнела и моментально повзрослела, оставшись все такой же красивой. И взгляд ее глаз уже стал совсем другим: решительным и холодным.

– Ты поедешь или мне самой за руль сесть? – спросила она.

И Артем молча подчинился. За пару часов его жизнь круто изменилась – это он ощущал подсознательно, тонкой актерской интуицией. И если еще недавно он сомневался, стоит ли связываться с этой странной девушкой дальше (хороша компания! С такой борьбой за справедливость и до тюрьмы недалеко!), то теперь, когда у нее явно случилось горе, когда произошло в ее жизни что-то посерьезнее плохо припаркованных тачек, он не смог бы оставить ее одну. Странный магнетизм Киры действовал магически – набирая силу, притягивал все ближе.

Вздохнув, Артем сел за руль и завел машину.

– Куда? – только и спросил он.

– В больницу, – ответила Кира и продиктовала адрес.

Артем искоса глянул на нее, на сухие блестящие глаза и плотно сжатые губы, и вопросов больше задавать не стал.

В конце концов, он сам все увидит и сам все поймет, стоит только следовать одним путем с прекрасной юной валькирией, и тогда ему, может быть, откроется самая большая тайна – тайна природы справедливости и неравнодушия, и найдется ответ на загадку, которую никогда не мог разгадать: почему же трусость – самый страшный порок человеческий?

Глава 2

Настя, Федя и Кира – маленькая слаженная команда еще со школьных времен. Первым делом Кира приметила Федю: крепко сбитый белоголовый паренек не отличался умом и сообразительностью, но зато быстро отучил одноклассников от попыток посмеяться над его неловкими ответами у доски, на фразу «сила есть – ума не надо» не обижался, а многозначительно кивал головой, после чего от него отходили с опаской. Силы у Феди действительно было не занимать, но использовал он ее обычно по делу. Кира стала его первой любовью, и с тех пор он так и остался ее верным рыцарем, или, как, смеясь, называла его Настя – верным варваром, и он был вполне доволен таким названием. С рыцарством Федя связывал какие-то смутные образы лошадей, розовых кустов и перьев, торчащих из головы. Варвары подходили больше – с ними представлялись германские топоры, увесистые палицы и целиком зажаренные кабаны. А когда на уроке истории сказали, что варвары уничтожили Рим, Федя окончательно проникся уважением к этим крутым парням, но в душе все-таки оставался рыцарем и даму своего сердца – маленькую Киру – защищал везде и всегда, иногда даже тогда, когда она в этом особо не нуждалась.

Кира быстро привыкла к своему поклоннику и считала его лучшим другом, а лучшей подругой – Настю, тихую девушку исключительной доброты и покорности миру. Настя не была красавицей – ее неброская внешность обладала прелестью скромного полевого цветка, и характер у нее был таким же: немного скрытным, нежным и задумчивым. Настя многого боялась и нуждалась в защите и опеке напористой Киры и ее верного телохранителя. Без них она держалась в сторонке, старательно скрывала мысли и чувства и только в привычной компании раскрывала свой маленький мирок, полный неторопливых размышлений, сказочных сновидений и легких мечтаний.

В классе Настю считали юродивой и особо не трогали, хотя часто не могли удержаться от шутки: в то время, когда молодежь с интересом пробовала жизнь на зуб, эта тихая девушка подчинялась всем мыслимым и немыслимым правилам. Она не могла двинуться с места, если путь ей преграждала черная кошка, не могла выйти из дома без паспорта, не могла не помыть руки перед едой, не могла перейти дорогу без пешеходного перехода…

Кира смотрела через стекло, за которым в кровоподтеках и трубках, под неусыпным контролем прибора искусственного дыхания, лежала ее Настя – та Настя, которая никогда не нарушала правила.

Федя сказал:

– Какая-то сволочь сбила на машине и уехала! Врачи говорят – Настька чудом жива осталась!

Кира зажмурилась и увидела: пешеходный переход, сумерки, отцветающие в городе серым пеплом, Настю, прижимающую к боку сумочку с маками, которые сама долго вышивала лентами и очень гордилась потом… хотела расшить такими же маками сумку для Киры, подбирала цвета…

Настя в сумерках, Настя на пешеходном переходе, Настя под визг тормозов – или не было визга тормозов вовсе, и сбили ее, как маленькое животное, походя?

Ее крик зазвенел в ушах, и Кира мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Не глядя ни на Федю, ни на Артема, она нащупала ручку двери и вошла в палату подруги.

Артем не любил разглядывать лица страдающих людей, поэтому уже давно отвернулся и разглядывал цветные плакаты на стенах больничного коридора: печень, протоки, желудок, почки, мужской половой орган в разрезе.

На кой он здесь, меланхолично подумал Артем. Реанимация же? Или интенсивная терапия? Кому из врачей здесь понадобился член в разрезе?

Он спиной ощущал внимательный взгляд дружка-качка, который сообщил Кире плохие новости, и нарочито долго рассматривал плакаты, но в конце концов спросил, все так же не оборачиваясь:

– Читаю в твоих глазах вопрос: кто я такой?

Федя отреагировал моментально:

– Ты что, с Кирой приехал?

Варвар в нем почуял римлянина, изящно завернутого в белую тогу, – проще говоря, классового врага, неизвестно как попавшего в свиту дамы сердца.

– Я ее подвез, так что, строго говоря, это она со мной приехала, – пояснил Артем.

– Это я врубил, – сообщил Федя, неотвратимо и угрожающе надвигаясь на Артема. – И кто ты такой?

– Третий раз за день этот вопрос слышу, – спокойно отозвался Артем. – Я – друг Киры.

– Почему-то я тебя раньше не видел, друг! – фыркнул Федя. Друзей и знакомых Киры он знал наперечет, и этого карамельного красавчика среди них явно не было.

– А ты ее парень, что ли, чтоб всех видеть? – Артем вдруг почувствовал, что ему будет неприятно, если белоголовый качок окажется парнем прекрасной валькирии.

– Да, парень, а че?

– А Кира в курсе? – не удержался Артем.

– А ты самый умный, что ли?

Ну вот, с грустью подумал Артем, ситуация накаляется, а значит… надо жечь дальше.

Ну вот, с радостью подумал Федя, сейчас все и разрулится, раз пижон сам нарывается.

– Самый умный – ты что имеешь в виду? – переспросил Артем. – Вообще? Или из нас двоих?

Федя уже сократил расстояние и навис над Артемом. Обычно на этом этапе люди уже начинали догадываться, что зря они все это затеяли и не отойти ли от Феди куда подальше, но для Артема понадобилась дополнительная мотивация.