Наталья Костина - Больше, чем одиночество Страница 3

– Ну что, захомячила? Свет гасим?

Танька надела свою смешную пижаму с медведями и заплела косу, отчего сразу стала похожа на пятнадцатилетнюю девчушку. А я, оказывается, до сих пор сижу перед экраном и машинально доела все, что было в коробке. И хлеб схарчила тоже. И так задумалась, что не заметила, как вымакала подливу… и оливки проглотила… и не почувствовала вкуса! Конечно, нужно ложиться спать… Не знаю, как Таньке, но мне завтра на первую пару… хотя можно и не ходить. Наверное, я так и сделаю. Препод не троллит нас и не пишет докладные о прогульщиках в деканат. И нужно наконец сделать эту чертову курсовую – или хотя бы начать…

Линия 2

Вы ведь обожаете такие вещи. Обожаете, когда вам щекочут сердечко, хлебом вас не корми – дай почитать про многообещающие свидания и про мужчин – разумеется, неженатых и не вполне счастливых в личной жизни.

– Ты куда?

– Не спится что-то… пойду валерьянки выпью…

Муж грузно поворачивается на другой бок, а я нашариваю тапки, тихонько прикрываю дверь и, стараясь не хлопать каблуками по лестнице, по-мышиному пробираюсь в кухню. На всякий случай я не включаю люстру – огромная стеклянная стена кухни полукругом выходит в сад, а оттуда свет легко можно заметить через такие же, сплошь стеклянные от пола до потолка, окна второго этажа. Идиотская планировка – помимо того что свет мешает спать, зимой у нас вечно холодно, а летом, если не включать на полную мощность систему кондеров, – нестерпимо жарко, словно в огромной оранжерее. Но мужу нравится – современно, модно, красиво – и не так, как у всех. Конечно, это не он стоит у плиты в самое пекло!

С ночного неба на меня равнодушно взирает тусклый обломок луны. Толку от его присутствия никакого; я распахиваю дверцу микроволновки, при свете ее лампочки достаю из заранее оставленного здесь портфеля ноутбук и нетерпеливо втыкаю его в розетку. Мои руки дрожат. Я целый вечер притворялась такой, какой была последние десять лет нашего брака: уравновешенной, спокойной и рассудительной. То есть вполне неживой.

«привет, зайка. где ты была? уже вечность тебя жду»

Пальцы бегают по клавишам почти так же быстро, как произносятся слова:

«не могла вырваться»

«ты сейчас где?»

«дома»

«на кухне?»

«откуда ты знаешь?»

«я про тебя все знаю. тяжелый был день?»

«так себе»

«давай я тебя обниму»

Мои щеки вспыхивают, а губы расплываются в улыбке.

«ну обними», – разрешаю я.

Меня уже сто лет никто не обнимал. Не обнимал так, как я этого хочу. Оказывается, я еще умею хотеть. Возможно, я даже мечтать не разучилась? Когда-то мы с Сашкой… А что мы с Сашкой? Сашка плюс Наташка равняется… Ничему это уже не равняется. Наши отношения скатились к нулю. Мы делаем вид, что у нас все путем, ходим вместе в гости, совершаем общепринятые ритуальные танцы: улыбки, проходы под ручку и синхронные демонстрации «а у нас с Наташкой до сих пор любовь». Однако на самом деле… Нашему браку недавно стукнуло двадцать. Это человек в двадцать молод и полон сил, а браки, они как домашние животные: редко какое дотягивает до такого преклонного возраста. И, как двадцатилетняя псина, наша личная жизнь не прыгает, не скачет и не бросается с визгом встречать хозяина с работы, а, отвернув морду в сторону, тихо лежит на своей подстилке. Все давным-давно превратилось в рутину. Поэтому, когда руки мужа касаются меня, я ничего не чувствую. То есть осязание у меня работает. Как и все остальные органы чувств. Но и только. Я ем, говорю, хожу, смотрю… слушаю музыку в машине и на работе – и даже иногда подпеваю… Болтаю по телефону, сплю… Я, по всей видимости, живая. Однако я не живу. Я просто существую. Функционирую. Как не новый, но вполне исправный механизм. Старый телевизор, например. С утра я отправляюсь на службу, потом возвращаюсь домой и занимаюсь тем, чего все от меня ждут: готовлю еду, обсуждаю новости или просто валяюсь на диване, собирая пасьянс. Однако в последнее время я стала задумываться: что, собственно, происходит с людьми после двадцати лет брака? И не просто брака, а удачного брака! Когда твоя жизнь и твой муж, несмотря на выросший живот и поредевшие волосы на голове, – все еще предметы зависти подруг? У вас, что называется, все люксы: новый дом, две машины, маленький, но вполне процветающий бизнес и даже сын вроде не оболтус. И муж на пару секунд довольно нежно обнимает тебя после того, как вы только что занимались сексом. Именно сексом, а не любовью – потому что невозможно называть любовью ЭТО действо: безвкусные поцелуи и унылые двухминутные дежурные кульбиты под одеялом раз в неделю… или раз в две недели? Оказывается, я уже и не помню… но, в общем, где-то так. Нет, я вовсе не требую, чтобы Сашка устраивал мне кинематографические прелюдии с цветами, шампанским и лепестками роз на простынях, но… наша личная жизнь все сильнее и сильнее отдает суррогатом. Дешевыми блинчиками, которые, как утверждает реклама, нужно только разогреть. А мы даже и не разогреваемся… к чему? Он и так знает, что у него все получится, а я… Мне кажется, уже все равно – потому что так же, как и эти грошовые кулинарные изделия, наши поцелуи и секс отдают дешевым эрзацем. У всего этого привкус бумаги и вываренного белья… Утешаться тем, что у других и этого нет? Слабый аргумент. У меня две близкие подруги – и обе не замужем. От них свои ночные отношения на сайте знакомств я скрываю даже тщательнее, чем от мужа. В самом деле, сказали бы они, какого рожна мне не хватает?!

«а теперь я тебя поцелую»

«нет»

«почему нет? ты не любишь целоваться?»

Обычно мои собеседники ограничивались двумя-тремя дежурными фразами и наш диалог быстро иссякал, но с Юрием я общаюсь уже неделю. Честно говоря, я влезла сюда лишь из любопытства… Или все же от гложущего дурацкого чувства, что в моей жизни что-то идет не так? Но я не думала докатиться до побегов из супружеской постели и ночных посиделок в кухне, чтобы неизвестно кто виртуально целовал меня… Почему неизвестно кто? Потому что пока мы ни разу не виделись вживую. И я не горю желанием это сделать. Подумав, я пишу:

«я люблю целоваться»

«я так и думал))))))) ты не похожа на холодную женщину»

Я вообще уже ни на что не похожа. Мне сорок пять. Несмотря на обилие модной и дорогой одежды, у меня морщины, складки на животе, бока как у коровы и закрашенная седина. Но на фотографии я вроде еще ничего… правда, это фото пятилетней давности. И ко мне вполне применим анекдот: возраст женщины можно определить по тому, в чем она больше нравится мужчинам: в туфлях, платье и очках или только в очках и туфлях… и свое платье я снимаю, отвернувшись от зеркала. Я пробовала сидеть на диетах, но ни одна на меня не действует. В лучшем случае я ничего не набираю, а в худшем… все равно вес потихоньку прибавляется, и при этом мне постоянно жестоко хочется жрать, плюс бесплатный бонус – плохое настроение. Я знаю, что и нынешняя ситуация выглядит совершенно по-дурацки: я сижу в халате и тапочках в темноте, спрятавшись за холодильником, и пишу глупости неизвестно кому, но… мне нравится это делать! Нравится, черт возьми! Я хочу писать все это и получать в ответ:

«я тихонько подхожу сзади и целую тебя в шейку»

Я вздрагиваю и воровато выглядываю из своего убежища. В доме по-прежнему тихо – наверху спит муж, а в самой дальней комнате – сын. Внезапно я задумываюсь над тем, что у моих незамужних подруг, которых я жалела именно по причине неустроенной личной жизни, всегда были романы. В то время когда я спокойно мыла посуду, пекла пироги и пылесосила, они с горящими глазами бегали на свидания, плакали, смеялись… целовались на холодных скамейках в парках… пусть даже и в чужих замусоренных подъездах, словно малолетки! Ну а что же делала я? Влачила полусонное существование, которое гордо именовала «у меня все удалось»? И что, интересно, у меня особенного «удалось»? У меня лично? Дом в престижном поселке в пригороде? Так он принадлежит не мне, а мужу – и это действительно так, я лично не вложила в него ни копейки и ни на что не претендую. Это он заработал на участок и этот дурацкий модерновый особняк, вкалывая по шестнадцать часов в сутки в своей деревообрабатывающей мастерской наравне с нанятыми работягами, и даже больше. Потому что если бы мы продолжали жить на две чахлые бюджетные зарплаты, то до сих пор ютились бы в доставшейся нам от Сашкиных родителей, а тем – в подарок от Хрущева конуре, выстроенной еще в те доисторические времена, когда легендарный генсек сеял кукурузу от Москвы до самых до окраин и грозил штиблетом капиталистам.

Теперь мы тоже вроде капиталистов: у нас двухэтажный дом – это не считая огромного гаража и кучи подсобных помещений в цоколе, и у каждого – по машине. Если честно, моя мне на фиг не нужна – я боялась ее водить, но Сашка настоял. Это же так шикарно – подарить своей жене машину… особенно новую. Зачем? А чтоб была! И пусть она большую часть времени стоит в гараже, потому что я все-таки опасаюсь перемещаться по городу в этой громоздкой и совсем не женской штуке и выезжаю в лучшем случае в ближайший магазин, а на работу добираюсь на маршрутке или же он сам меня подвозит, – однако факт наличия двух авто приятно греет Сашкино эго. Иногда мне кажется, что эти проклятые железяки, громоздящиеся в гараже, как два бегемота, он как раз и любит… они вполне успешно заменили ему меня. Ладно, с нашим материальным положением все ясно – это заслуга мужа. А вот сыном я действительно могу гордиться по праву – Сашке заниматься его воспитанием было некогда. Заколачивать деньгу – непросто… но кто скажет, что легче вырастить нормального ребенка? Пусть даже и одного? Наше чадо не шляется, не колется, и пока никто – тьфу, тьфу, тьфу! – от него не залетел. Учится на бюджете, что сейчас редкость…