Вера Попова - Ночь на Ярилу Мокрого Страница 3

– Не знаю, как он, а я бы век ждал! – подмигнул Андрей.

Бабушка озорно моргнула в ответ, оба расхохотались – знакомство состоялось.

– Пойдём полдничать, – пригласила внука на кухню Фёкла, – с дороги, чай, проголодался.

Она скоро нарезала сыр и колбасу, положила конфеты в стеклянную вазочку, в глиняную мисочку налила мёд и сняла полотенце со свежеиспечённого каравая.

– Андрюша, помоги, – уже из сенец донёсся её голос.

Андрей кинулся на подмогу: огромный ведёрный самовар, сверкающий медными начищенными боками, бабуле был не под силу.

– Вот дожилась, уже самовар поднять не могу. А ведь ещё месяц назад дружба у нас с ним обоюдная была, – ворчала она, семеня вслед за Андреем.

– И зачем тебе столько кипятка зараз? Купила бы «Тефаль» литровый…

Крякнув, внук поставил пузача на стол.

– Это кто же научился литровые самоварчики изготавливать? – удивилась бабуля.

– Нет, это электрический чайник такой, пластмассовый.

– Пластмассовый? А вода в нём вонючая? Ты попробуй чаёк из моего самоварчика, со смородиновым листом, с сушёной малинкой. Живица, а не чай. Придумали – пластмассовый чай! Тьфу!

Феклинья Яковлевна пила самоварный чай из блюдца с привезёнными конфетами, шумно втягивая в себя глоток за глотком. Андрей же макал пахучий хлеб в мисочку с мёдом, оставив горячий чай остывать.

– Ты, внучек, где спать думаешь?

– Бабушка Фёкла, поясни свой вопрос, пожалуйста.

– Я тебя спрашиваю: спать будешь в горнице или на сеновале?

– А ты в моём возрасте где бы спала?

– Ну, ты спросил! Ясен день – на сеновале. Там воздух, там пахнет луговым сеном, там комары спать не дают – мечтать разрешают!

– И я хочу попробовать. В книжках читал только, да какой-то доктор по телевизору советовал спать на соломенных или травяных тюфяках – помогает при болях в спине. Во, кстати, у тебя спина болит – давай я тебе в матрасовку сена набью – боль вытянет. А ещё лучше, молодой папоротник, тоже помогает. Сделаем?

– Ой, сделаем, обязательно сделаем. Сплю на пуховой перине – все косточки болят, мочи нет.

– Да ты совсем, как принцесса на горошине, – засмеялся Андрей.

– И не говори, дорогой, так и кажется, что в перину мне кто-то гороху напихал…

– Бабуль, я наелся, спасибо тебе. Ты скажи, что сделать, я сделаю, а потом и за твою соломенную перину возьмусь.

– Значит, так: воды из колодца надобно принести домой в кадушку и в баню, лучинок наколоть – дрова в поленнице – к печке, что во дворе под навесом, принесёшь. На сегодня, вроде, всё. А завтра я тебя раненько подниму, часов в пять, пока солнышко прохладное. Пойдём на огород картоху от травы спасать.

– Так рано я ещё не вставал, сам не проснусь. Ты разбуди меня, пожалуйста.

– Не беспокойся. Будильник у тебя внизу громкий. Пётр Петрович ни одного часа с трёх не пропустит.

– Сосед что ли?

– Пётр Петрович-то? Нет, домашний петух, родной.

«Ох, ты ж, опять влип!.. И какой мне поход в гости? – подумал Андрей. – Прогуляю и просплю утром. Вот перед бабкой оконфузюсь. Лягу пораньше, в один час с Петром Петровичем».

– Бабушка, а где у тебя вода течёт? Покажи фронт работы.

– Да во дворе же колодезь стоит, там и водичка. Ведёрко в сенях стоит, на полке.

Через десять минут, не дождавшись внука с водой, Феклинья Яковлевна выглянула в окно и увидела, как тот ходит вокруг колодезного сруба, заглядывает в него и чешет затылок.

– Ах ты, Господи, что значит – городской-цивилизованный! Будет сидеть возле воды, а от жажды засохнет! – воскликнула она и поспешила во двор.

– Ты чего круги вьёшь, затылок чешешь? – ехидно поинтересовалась она.

– Думаю. Задачу решаю: как спустить лестницу в колодезь, чтобы штаны не намочить и воды набрать…

– А чтоб штаны не намочить, их надо снять….

– Правда? Или ты шутишь? Ты же юбку не снимаешь…

– Дурень и есть дурень! Журавель зачем?

– Какой журавль? Причём здесь журавль?

– Журавль точно ни при чём. Ты знаешь, чем отличается дворняжка от породистой собаки? – упёрла бабка руки в бока.

– Знаю. Дворняга живёт на улице, а породистая в доме.

– Соображаешь. Поворотись назад. Что видишь?

– Дрыну какую-то. Для чего она?

– Сам ты дрына! Это и есть журавель. Видишь на конце шеста верёвку с карабинчиком? Замкни дужку ведра. Так… молодец! А теперь опускай ведро в колодезь… руками-то шест перебирай. Опустил? Теперь дави шестом на край ведра и зачерпывай воду… вытягивай шест. Осторожно, не плескай. Отстёгивай ведро… да не на земле, а на краю сруба… во! Неси водичку в дом. Усёк? Тренируйся, внучек, превращайся из породистого в дворового. А щепочек на растопку я сама наколю, а то, неровен час, пальцы порубаешь. Потом научишься… Помощничек, называется, приехал! – забубнила себе под нос бабка, идя с топориком к поленнице и держась за поясницу.

Через некоторое время «помощничек» довольно ловко научился управляться с журавелем – ёмкости дома и в бане были наполнены водой до краёв.

Очень довольный собой, Андрей полез на сеновал, осмотрелся: внушительная куча прошлогоднего сена, не потерявшего пахучести, лежала в углу. Знать, крыша не протекает.

– Бабушка Феклуша, – высунул из дверцы голову Андрей, матрасовку сеном набивать? Твоей спинке удобно спать будет. Молодость вспомнишь от запаха духмяного…

– Фулюган ты, Андрюшка, – шла к лестнице бабка, держа в руках небольшую наволочку. – Вот сюда натолкай мне сухой травки.

– Что так мало?

– А хватит мне. Я к пояснице привяжу и спать улягусь. Проверим твой рецепт. Хотя, помнится, мои дед с бабкой на соломенных тюфяках спали – бабушка точно за поясницу не держалась никогда. Не иначе, тот дохтор в телевизере, сам на соломе спит, раз советы даёт. Чего смеёшься? Знамо – спит…

– Ой, бабуля, ты меня насмешила!.. А мне без подушки спать?

– Слазь. Дам тебе подушку и два солдатских одеяла. На одном будешь спать, вторым укрываться – ночи ещё прохладные… Ну, родственник, пойдём вечерять, я кашу пшённую сварила с топлёным маслом.

За ужином, уплетая кашу, обильно политую сливочным маслом, Андрей спросил:

– У вас почта есть? Мне маме позвонить надо, что добрался благополучно, а то волноваться будет. Мобильной связи у вас, я проверил, ещё нет. Жалко, а то поговорили бы напрямую. Я тебе потом фотографии покажу, где мы живём, и маму мою, и бабушку Настю…

– Почта есть, позвонить можно. Ты что же, альбом привёз?

– Нет, в ноуте и в телефоне фотографии.

– Скажи, а бабушка Анастасия замужем была?

– Ну что ты! Она одна маму растила, уборщицей в больнице работала, потом няней в детском доме. Добрая была. Её и больные, и дети любили. Тепло от неё особенное шло, вот к ней все и липли…

Феклинья Яковлевна надолго замолчала. О чём она вспоминала? Что за семейная тайна мучила её? Андрей очень надеялся разговорить сестру своей покойной бабы Насти, которая никогда о своих родственниках не желала рассказывать. Андрей смотрел на бабу Фёклу и искал в ней черты бабы Насти. Нет, совсем не похожи…

– А я в гости сегодня не пошёл, – объявил он вслух.

– Не успел приехать, а уже друзей завёл! – удивилась Фёкла.

– Неждан меня в гости звал, из общины.

– А, Неждан. Хороший паренёк, знаю я его. Он сын кузнеца. Иногда привозит к нам в Обуховку кованые оградки по заказу. Вот отдохнёшь сегодня с дороги да с непривычной обстановки и сходишь. В общине дурному не научат… Одеяла с подушкой на лавке возьми, я приготовила. Спать пора, стемнело уже. В деревне люди с солнышком ложатся, с солнышком встают.

Пожелав двоюродной бабушке спокойной ночи и приятных снов, Андрей уже через полчаса крепко спал – и вправду свежий воздух и запах сена, хоть и прошлогоднего, имели особые целебные свойства.

**4**

ОГОРОДНЫЕ ПРЕМУДРОСТИ

Пётр Петрович своё зерно отрабатывал добросовестно: с трёх часов каждые полчаса он предупреждал, что Солнышко уже встало. В половине шестого утра Андрей слез с сеновала. Как ни странно, но он выспался, был бодр и в преотличнейшем настроении, а потому решил осмотреться. Зайдя в сараюшку, он увидел стоящий в углу огородный инвентарь. Выбрав каждый по одному, он вынес его во двор. На крыльце показалась Феклинья Яковлевна. Она несла в миске пшено для гарема Петра Петровича.

– Цып-цып-цып, – позвала она курочек. – Петруша, веди своих подружек завтракать.

Петух, гордый своим разноцветным оперением и властью, важной неспешной поступью направился к кормушке. За ним гуськом вышагивали штук девять курочек.

– Андрюха, подъём! – Крикнула бабка в сторону сеновала.

– Бабушка, я уже встал и до ветру сходил, – раздался голос внука над её ухом.

– Тьфу! Анчутка тебя забери! – во сердцах ляпнула Фёкла, не ожидая появления Андрея. – До инфаркта чуть не довёл!