Юрий Горюнов - Подвешенный кофе (сборник) Страница 3

– Да успокойся Юля, мы с Виктором давно знакомы, – засмеялась Ольга. – Так давно, что на нападение не рассчитывай.

– Ну вот, всю фантазию разрушила. А вы оба хороши, даже вида сразу не подали, что знакомы. Я тут сижу, мечтаю, что зашел мужчина, думаю случайный знакомый, поговорить зашел, а я тут рядом живу. Кстати, Виктор, я живу в соседней квартире, так что заходите в гости, можно и без букета и без повода, – шутила подруга, – а вы, значит, старые знакомые. Зачем пытались разыграть? Неужели подумали, что я поверю в случайность. По вашим лицам можно все прочитать было.

– Так давно не виделись, что даже не знали, как обращаться уже надо, – ответила ей Ольга.

– Ты думаешь, я поверю этой сказке? Спектакль вы перед друг другом играли. Что его играть, если актеров двое, а зритель один. Но, Виктор, скажите еще тост.

– За тебя, – обратился он к Ольге. – Ты выглядишь прекрасно, и пусть все дальше будет тоже прекрасным.

Они отпили, и Ольга сказала: – Спасибо за комплимент, ты всегда льстил грубо. Но почему ты решил, что мне нужно прекрасное будущее, мне нравиться мое прекрасное настоящее. Ты уже упомянул ранее, что по-новому. А зачем мне жить по-новому?

Виктор посмотрел на нее грустными глазами: – Мне показалось, что это не так уж и плохо, и хочется порой новизны.

– Вот именно порой.

– Это я, наверное, не подумал, но говорил от души.

– Не удивляюсь. Острота ума не твой конек. Ты и раньше, не подумав, мог сказать, не задумываясь о последствиях.

– Ну, я же не был, да и сейчас не глуп надеюсь.

– Не глуп, – согласилась Ольга, – но за поступками и словами надо следить.

– Найдутся другие, кто будет следить, а я устал следить за ними. Я стараюсь говорить, но не обижать.

– Это у тебя как получиться.

– Виктор, а ты женат? – спросила Юля.

Он повернулся к ней, так как сидел напротив Ольги, а Юля с боку: – Нет. Сейчас нет. Был, но развелся уже давно.

– А дети есть?

– Взрослый сын.

– А чем занимаетесь?

– Да отстань ты от человека, – прервала ее Ольга, – что ты как отдел кадров?

– Так может быть я кадры и присматриваю.

– Юлька, я его так давно знаю, что знаю все его взгляды и вкусы.

– Взгляды и вкусы со временем меняются. И давно знакомы?

– Более двадцати лет.

Виктор до этого сидел и слушал женщин: – А ничего что я здесь? Не мешаю?

– Сиди, сиди, не мешаешь, – ответила Юля, он кивнул головой, а она снова продолжила разговор. – Ты мне ничего не говорила о том, что у тебя есть такие симпатичные мужчины.

– Как я тебе могла сказать, если мы не виделись столько лет. С момента последней нашей встречи прошло ровно двадцать лет.

Юля, чуть приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но увидев взгляд подруги, промолчала.

– Да сегодня ровно двадцать лет с тех пор, как мы не виделись, – подтвердил Виктор.

– И что послужило причиной столь долгого перерыва?

– Глупый стишок и опоздание, которое я не люблю, – напомнила она Юле.

– Так что за стишок?

– Глупый, я не хочу его слушать.

– Но я решил наверстать опоздание.

– Поэтому решил прийти снова так поздно? – иронично спросила Ольга.

– Нет. Я решил восстановить разорванный период. В прошлый раз я ушел в половине девятого, а сегодня пришел в половине девятого.

– С разрывом двадцать лет, – заметила Ольга.

– Это так… Но я решил исправиться, как будто этих лет не было, и начать все сначала.

– А не поздно?

Он пожал плечами: – Я надеюсь, что нет.

– И зачем ты ждал столько лет?

– Я боялся, – ответил он откровенно.

– Чего? – Засмеялась Ольга.

– Того, что ты мне не откроешь дверь или не пустишь на порог. Не захочешь видеть.

– Могло такое быть. А сейчас что? Осмелел?

Виктор посмотрел на Ольгу, перевел взгляд на Юлю, потом снова на Ольгу: – Да, я долго не мог решиться прийти, но все-таки понял, что нужно это сделать.

– Что сделать?

– Сделать предложение. Я пришел жениться.

– Что? – удивилась Ольга.

– Я пришел жениться, – повторил Виктор.

– Учитывая, что из нас двоих ты знаешь меня одну, то надо полагать на мне?

– Да.

– Эх, опять мимо. Подумай Виктор, может лучше на мне? – предложила Юля, улыбаясь. – Мы не знакомы, ничего общего, значит и обижаться нам не на что.

– Я пришел к Ольге, хотя если она откажет, то… нет, останусь один.

– А почему ты решил, что я соглашусь?

– Я надеялся.

– Напрасно. Я же сказала, что мне нравиться моя жизнь, и я не хочу ничего менять. Ты снова опоздал, как и двадцать лет назад.

Виктор смотрел на Ольгу. В его глазах была грусть, которую он скопил за столько лет. Грусть человека, в котором лучик надежды угасал с каждым словом Ольги. Что было в его душе, знал только он. Двадцать лет он жил ожиданием встречи и вот в одно мгновение все рушилось. Не все, а главное – его вера. Любовь не могла быть разрушена, но она снова была обречена на одиночество. Сможет ли он с этим жить дальше? Сможет, раз столько лет жил, но будет тяжелее, чем раньше.

– Наверное, тебе лучше уйти, как и в прошлый раз.

– А может…

– Не может, – покачала головой Ольга.

– Ты что, Оля? – вступилась за Виктора Юля.

– Не вмешивайся, – резко ответила Ольга, – уходи Виктор. Спасибо за поздравление, за цветы, за то, что помнишь, когда у меня день рождения.

– Я никогда не забывал.

– Уходи, мне не нужно нового будущего.

Он, посмотрел на Ольгу, поднялся и направился к выходу. Обе женщины остались в комнате. Было слышно, как открылась и закрылась входная дверь.

– Ну и зачем все это? – спросила Юля. Она положила голову на ладони и внимательно посмотрела на подругу.

– Не хочу начинать все сначала. Зачем повторять прошлое, его нельзя повторить.

– В том же виде да, но, в общем, повторить можно. Ты сумашедшая, – тихо заметила Юля. Она подняла голову и взглянула за окно, где мелькали отблески рекламы. – Ты же сама не хочешь того, чтобы все осталось как прежде.

– Оставь меня в покое.

– Да я-то оставлю, а сама себя сумеешь оставить? Пришел любимый человек, пусть через столько лет, но пришел. Он же всю жизнь не мог решиться прийти, а когда решился, когда понял, что это необходимо, что он не может оставлять все в прошлом и жить им, при том для вас обоих, ты его выгоняешь. Зачем?

– Да не знаю, я! А что он приперся опять с этим дурацким букетом, опять пришел в тоже время. Он что не мог прийти в другое время? Как обычно приходят! Зачем все эти театральные постановки? Он, видите ли, пришел в то время, когда ушел двадцать лет назад. Да это было так давно, что мы уже изменились. Мы стали другими. Надо было тогда возвращаться.

В голосе Ольги не было истерики, не было обиды, было отчаяние.

– Ему возвращаться, а тебе бежать за ним, – философски заметила Юлька. – Да все мы стали другими за двадцать лет, но не изменилась любовь. Мы можем влюбляться в любом возрасте. Любовь не спрашивает, сколько нам лет. Тебе повезло, что он любит, ты любишь. Так что, ничего не изменилось. Мне бы так.

Ольга встала и снова подошла к окну. Она смотрела на ночной город; внизу по улице сновали машины, уличные фонари освещали пятнами света асфальт, по которому прогуливались люди, наслаждаясь последними теплыми вечерами, за которыми придут холодные и скучные дожди. Она столько раз смотрела на дождь из этого окна, наблюдая за его потоками, что уже привыкла. Но сейчас она боялась этой серости, так как дождь принесет с собой тоску, потому что она уже переступила точку не возврата, и надежда уйдет из ее сердца, из ее дома. Вот тогда в доме будет полная тишина, которая из ее слез, из сумерек, из ее прошлого будет сплетать паутину одиночества, с рисунком его лица. Лица не того молодого Виктора, а того, которого она видела сегодня снова. За двадцать лет его черты потускнели, но сегодня снова проявились, и беда была в том, что уже не отпустит.

– Я просто испугалась, – поведала она от окна, – испугалась не его прихода, а себя. Я уже привыкла жить так, как живу и любое изменение в жизни воспринимаю, как катастрофу.

– К такой жизни нельзя привыкнуть, с ней только можно смириться.

– Да! Да! Да! – повторяя, Ольга повернулась. – Смирилась, но это моя жизнь: тихая и спокойная. Мне в ней уютно.

– Тебе в ней погано.

– Это верно. Налей.

Юля наполнила фужеры шампанским, которое еще было в бутылке. Встряхнула фужер и, подняв, посмотрела сквозь него. Пузырьки поднимались и лопались.

– Вот так и мы, что-то пытаемся себе доказать, создавая вокруг себя видимость брожения идей, поступков, а когда добиваемся их претворения, они вдруг исчезают, лопаются, как эти пузырьки, словно их и не было. Иногда думаешь. А зачем все это было надо: суетиться, что-то изображать. Для кого? Для себя, чтобы потом понять что суета, не приносит радости.

– Это дает нам вкус жизни. Не дает превратиться в уксус.

– Если так, то ты в уксусе уже давно. В уксус можно превратиться раньше, чем бы того хотелось. И главное, что вкус будет ужасный не только внутри, но и проявиться на лице кислой миной, от которой всех воротит, и как следствие мы, понимая это, создаем видимость, что все замечательно, обманывая в первую очередь себя.