Валерий Ланин - Тёщины рассказы Страница 3

Загуляли голыши, а богатый не дыши

Сосед Егор Калиныч верёвку со дня привязал. Все тыщи унёс. Уже знают, что у него нет. На заплот выскочил: «Александр Степаныч, ну что делать-то будем?»

Наш: «Всё. Отделались».

А он ещё раз выскочил на заплот: «Так что, Александр Степаныч?»

Тот рукой махнул: «Эх, Егор Калиныч».

Дом от дома – заплот, ворота, две калитки, каменный магазинчик. Уже отделёнок пять штук да две дочери выдали до твёрдых.

Жена: «Афонюшка, отца-то нету, ты бы сходил в сельсовет…»

– Там огня нету.

Та сполохалась, заревела: «Афонька, беги на озеро, он не в прорубь ли залез…»

Нет, прорубь замёрзшая. Вот ждать, вот ждать…

– Мама, я сбегаю к Васёнке?

Васёнка: «Нет, он не был у нас…» Её отец Гриша Кулак. И маслобойка своя, и кишкиобдиралка была, колбасу делали.

Афонька вернулся: «Нету у Васёнки и не был».

– Иди к Терентию, к Фёдору…

Пошёл.

– К Евдену.

– Мама, ещё сбегаю к Авдотье.

Они далеко жили. Решил озером идти. Взял в баню заглянул, а месяц-то взошёл… глянул под крышу, ноги-то висят. Ноги-то разул, в петлю полез.

А кому это нужно было? Свои, родные собрались, поплакали.

В его доме всё поместилося. ГПУ, РИК. Такой домина.

Они там и нацарились. Этот, у которого я руки отморозила, в секретном отделе сидел. Пьянёхонек. В гости ходил к мотане своей. До дому дойти не мог, к нам завернул, у которых я жила…. Лёг на крыльцо и просится: «Я Лемешков». Да хоть ты чорт будь, я не открою, – Иван Иваныч с Антониной Павловной наказали никому не открывать.

Конец ознакомительного фрагмента.