Александр Молчанов - Разговоры о кино Страница 3

– Мы когда эту историю обсуждали, рядом сидел Пореченков, за соседним столиком.

– Прикольно. Вот он снимался в похожем фильме, похожем по конструкции. (примечание – я потом погуглил. Как обычно, я все перепутал, в том фильме играл не Пореченков, а Назаров – Молч.).

– Я на самом деле люблю, когда ограничения какие-то есть.

– Монофильм – это прямо очень крутое ограничение, мне очень нравится.

– Это оно нам нравится. Для продюсеров, всё равно, что коллектор, что топинамбур, что бильдредактор – это какие-то слова, буквы, в которых угадываются какие-то странные сумбурные профессии. Что с этим делать? Как продавать? Это ни «Киллер». Это не «Миллионер», не «Сыщик» у тебя. И даже не «Доктор».

– У тебя в фильме хороший большой артист Хабенский. Есть такое убеждение, что хорошего артиста можно посадить в кадр и этого уже достаточно, чтобы удерживать внимание зрителя. Но мы-то понимаем, что этого не достаточно. Вот за счёт чего происходит удержание зрителя в твоём случае? Просто интересно, как можно устраивать перипетии при наличии одного-единственного персонажа?

– Удержал я интерес или не удержал, это будет понятно, когда уже фильм выйдет и его посмотрят. Мне кажется, тут несколько самонадеянно отвечать: «Да, я удержал. Было трудно. Вот как это было». Я могу сказать, как это делалось, как я пытался это делать.

– Расскажи-расскажи. Интересно.

– Для меня нет большой разницы между монофильмом и обычным фильмом. Все те правила, задачи, которые ты себе ставишь, когда ты делаешь обычное кино, не монофильм, детектив или триллер. Никаких особенных рецептов я, пожалуй, не знаю, не могу назвать. Всё ровно то же самое. Ты просто ищешь такой момент, событие, которое позволит героя максимально раскрыть. То есть подводишь его буквально к краю, и когда он стоит на этом крае, тогда ему надо решаться что делать – туда прыгать или сюда.

– А там мы только его голос слышим или мы слышим ещё голоса?

– Мы все голоса слышим. Кто за дверью. Ему звонят, стучат. Он такой активный товарищ.

– А когда примерно появится фильм на всех экранах страны?

– Мы надеемся, что в 16-м году, ориентировочно летом. Сначала мы хотим показать всем заинтересованным лицам, чтобы понять какое количество копий надо. После этого фестиваль и прокат, надеюсь, что достаточно широкий.

– Я понимаю, что ты сейчас по уши в этом проекте. Понятно, что на него всё поставлено. Есть какое-то представление о том, чем ты будешь заниматься дальше? Что это будет? Будешь ли ты продолжать сам продюсировать, сам снимать или будешь писать? Есть какое-то представление, как строить карьеру дальше после снятого полного метра?

– Саш, здесь я должен сказать, что я всё-таки сопродюсер, но в очень малой степени, деньгами здесь не я рисковал. Рисковал совершенно другой человек – Дмитрий Руженцев. И по уши сейчас, наверное, он и режиссёр монтажа. У меня ещё есть возможность передохнуть и заняться параллельно чем-то другим.

– Меня интересует вот что, как человек попробовал что-то другое, попробовал режиссуру, попробовал продюсирование, может ли он после этого вернуться, условно говоря, к чисто сценарной работе или это всё невозможно.

– Мы с тобой рассуждаем так, как будто мы находимся в идеальной среде, где ты попробовал готовую чищеную картошку, и вот захочешь ли ты её снова чистить сам. Конечно, захочешь, или тебе придётся это делать, потому что деваться некуда, обстоятельства так складываются. Понимаешь, я люблю писать сценарии, одно другое не исключает. Есть истории, которые хотел бы сам снять, как режиссёр, а есть истории, которые я физически не в состоянии сам и написать и снять. Потому что, и люди это прекрасно понимают, есть сроки, ты сдаёшь, другой человек это всё от тебя принимает. Это группа начинает считать смету и т. д. И тут при всём желании ты физически не успеешь вклиниться как режиссёр. А сериалы? Всё зависит от каналов. Я, конечно же, написал не один пилот, и мы все дружно ждём, когда они получат зелёный свет.

– Вот у меня, честно говоря, ощущение, что буквально где-то в последние недели три началась какая-то движуха, какое-то оживление началось. Т.е. пришли какие-то брифы с НТВ, пришли какие-то брифы с ТВЦ, что-то хотят. Последние полгода вообще была полная тишина. Мне кажется, там что-то потихоньку начало отмирать.

– А ты читаешь эти брифы?

– В том числе и читаю. Понимаешь, у меня же ещё семеро по лавкам, у меня же ещё Сценарная мастерская и мне надо ребят своих тоже как-то трудоустраивать.

– На мой взгляд, совершенно необязательный документ, это инструкции предметов, которые потом не будут находиться в эксплуатации. Никогда не понимал, зачем они существуют. Я понимаю, что у людей есть профессия, им надо к понедельнику написать какую-то бумагу: «Сегодня у нас в тренде следователь – женщина 48 лет с четырьмя детьми». Кто может? Супер. Значит, берёмся и переделываем всех мужчин в женщин. Не очень увлекательное занятие.

– У меня была история, когда был написан сериал про женщину-героиню, и заставили переделывать на мужчину. Я посмотрел и говорю: «Нет-нет, ребята, давайте мы не будем это делать». Смотрю, у нас программа уже перевалила за полночь. Давай посмотрим, есть ли какие-то вопросы.

Вопросы от телезрителей:

Алёнушка: Наставники, если автор не в состоянии справиться с синопсисом и приглашает профессионального копирайтера, то, как нужно подписывать законченный проект, всем вместе именами обоих или сценарий – подпись автора, синопсис – подпись копирайтера?

А.М.: Не знаю, почему копирайтера? Сценариста, если речь идёт о сценарии.

А.К.: Когда он начинает что-то писать, он перестаёт быть копирайтером, начинает работать сценаристом.

А.М.: Конечно-конечно. Просто разные бывают ситуации. Бывают ситуации, когда обоими именами подписывают. Бывают ситуации, когда один автор подписывает. Тут зависит от степени участия.

Телезритель Вован: Когда, по вашему мнению, закончатся отечественные сериалы и фильмы с бесконечно навязчивой темой ностальгии, по советскому прошлому? И в чём причина такой их популярности?

А.К.: Чем ужаснее настоящее, тем мы глубже суём нос в прошлое. И это, я думаю, закончится после того, как у нас будет другой президент, например. То есть, возможно, никогда. Грустно всё.

А.М.: Когда будет другое настоящее, на самом деле.

А.К.: Это одна из причин, почему хочется делать кино про сегодняшний день. Когда успех в жизни зависит от того насколько ты умеешь врать, если умеешь врать на 86%, ты очень успешный человек, когда ты можешь врать 6 часов в день, ты можешь стать президентом. Потом за тебя будут врать другие, потому что им тоже хочется врать. И в этот самый момент наша профессия заставляет нас всё-таки больше говорить правду, хотя бы в кино.

А.М.Мне очень хотелось бы в будущее заглянуть, честно говоря. Я бы с огромным удовольствием написал бы какой-то проект про будущее. Пусть не очень далёкое, 5 лет в будущее, 10 лет в будущее. Мне кажется то, что ребята сделали с «Обратной стороной луны» со вторым сезоном – альтернативное будущее. Мне кажется, это очень крутой симптом. То, что начали появляться такие проекты – это очень классно.

А.К.: Мне очень понравился «Завтра» Романа Волобуева. Хороший сериал.

А. М. Да, и «Завтра» – вот это первые ласточки, на самом деле. А с другой стороны, если нас всё время тянет в это прошлое, может мы не разобрались ещё с прошлым.

А.К.: Нет, меня не тянет. Это работа за деньги. Я эти сериалы по-другому не могу воспринимать. Журнал «Караван истории», только вместо документальных кадров ряженые люди.

Телезритель Даша: О, боги! «До 16 и старше» крутейшие. Я смотрела, лучше этого ничего больше и не было.

А.М.: Да, я тоже смотрел, кстати говоря.

Сергей: Почему такие жанры, как мистика, фантастика никак не развернутся на нашем телевидении? Просто посмотрел «Утопию» и до сих пор под впечатлением.

А.М.: Видимо имеется в виду – британский сериал «Утопия».

А.К.: Развернутся, я думаю.

А. М. Развернутся. Надо понимать, что мы идём с неким опозданием. Если сейчас посмотреть то, что идёт в Америке, то там они всё время смотрят в будущее. И жанр антиутопии, мне, кажется, очень популярен. Все эти – «Голодные игры», «Дивергенты», «Инсургенты» и т. д. – это же всё будущее. Да?

А.К.На мой взгляд, Саш, это всё-таки, если честно, не совсем наш метод и наш путь. Правда.

А. М. Ты считаешь, что мы не любим помечтать?

А. К. Это прятать голову в песок, я называю. Противно, правда. У нас столько героев рядом с нами живёт, а мы от них дистанцируемся, нам они почему-то не интересны, мы ничего не хотим знать. Нас интересуют инопланетяне. Очень. Как у них там? Можно смотреть, когда вот уже здесь за окном всё хорошо и спокойно. Когда ты этим людям помог, они тебе помогли, вы вместе куда-то двинулись, в действительно светлое будущее. Тогда можно подумать и о том. Мне стыдно, правда. Я не очень понимаю, как так можно.