Владимир Гой - Вкус жизни (сборник) Страница 3

С завидным постоянством раз в пять лет он заводил где-то на стороне легкий роман, который вскоре превращался в страстную любовь, и в доме снова менялась хозяйка. Вместе с ней менялась обстановка в спальне, на кухне и по новой пополнялась опустошенная предыдущей хозяйкой гардеробная, перевидавшая на своем веку множество разнообразного тряпья, и если бы она могла говорить, она бы поведала Карену о том, что все ее хозяйки любили это тряпье гораздо больше, чем его самого. Он, наверное, подсознательно понимал это и сам, поэтому ноги и приводили его в «Вуду», а не сразу домой, к очагу, где его, в общем-то, никто и не ждал, за исключением шустрого голубоглазого сынишки.

Когда в бар зашла она, Карен разглядывал официантку с выразительными формами, низко наклонившуюся грудью к обслуживаемому столику, что у него вызвало определенные фантазии, и ее он сначала даже не заметил. Она присела недалеко от него, рядом со стойкой, и что-то себе заказала, так же любопытно поглядывая по сторонам. Она быстро перехватила взгляд Карена, произнесла: «Неплохо» и отвернулась. Сначала ему показалось, что он ослышался, и он посмотрел непонимающим взглядом на свою соседку. Но она уже забыла про него и внимательно рассматривала интересную пару за столиком недалеко от входа.

Элегантная женщина лет сорока пяти держала за руку своего спутника, и они увлеченно болтали. На ее руке было удивительно красивое кольцо, отбрасывавшее разноцветные блики на белый потолок. Она даже немного позавидовала, нет, не кольцу, а тому, как они общались, хорошо проводя время и зная друг друга, по видимости, уже давно. Потом она почувствовала на себе любопытный взгляд своего соседа, но, что говорить, была сегодня не в духе. Повернувшись всем телом в его сторону, посмотрела нахально в его любопытные глаза и достаточно громко, чтоб это услышали девчонки за стойкой бара, спросила, как отрезала: «Ну что, пучеглазый, нравлюсь? Спи спокойно, дорогой друг, не возбуждайся, смотри, куда смотрел», – и кивнула в сторону столика, где еще минуту назад интересно стояла официантка.

Эта наглость его просто ошарашила, и он даже не успел ничего ответить, как она поднялась и вышла из зала, оставив на стойке свою маленькую сумочку от Версаче из крокодиловой кожи. В голове просто кипело: «Как могла эта сука себе позволить! Да кто она такая?! Да я ее…» и все в таком духе. Но когда она вновь появилась в проходе, он окинул ее взглядом, и мысли о страшной словесной мести не просто улетучились, а взяли и исчезли. И уже план предстоящего знакомства строился в его голове, он пытался выработать нужную стратегию за пятнадцать секунд, пока она шла через зал к стойке. Она спокойно уселась на свое место, словно и не она несколько минут назад окунула его с головой, вызвав скрытые улыбки официанток. Он так и не придумал, что ей сказать, с чего начать, и просто посасывал через трубочку свой напиток, изредка бросая косые взгляды в ее сторону.

А в баре понемногу начинала кипеть жизнь, на сцене несколько танцовщиц, изображая какой-то экзотический африканский танец, выплясывали под ритмичные удары барабана, поднимая настроение посетителей и возбуждая их своими обнаженными телами. Народу с каждой минутой становилось все больше и больше, возле бара было не протолкнуться, деньги передавали через головы сидящих и таким же путем получали назад коктейли, сигареты, орехи. Вокруг все шумело, смеялось, танцевало и спорило на английском, немецком, финском, русском. Он уже потерял ее в этой толпе и решил подняться из шумного подземелья на двадцать шестой этаж, в бар с панорамой ночного города. Желающих сделать то же самое было предостаточно, лифт скользил вдоль прозрачной стены вверх и вниз, меняя одну публику на другую, и так без конца.

В лифте они оказались с ней нос к носу, прижатые неугомонной толпой, вернее, ее нос утыкался ему прямо в узел галстука, он же поворачивал голову в сторону и осторожно выдыхал, опасаясь, что у него может быть неприятный запах изо рта. Ее, казалось, раздражало дурацкое соседство с этим лощеным нахалом, и она не могла дождаться, когда же они выйдут из лифта. Так они молча стояли и ждали. Звонок оповестил, что они уже на двадцать шестом, она отлепилась от него и снова исчезла в толпе.

На следующий день все его мысли были заняты только одним вопросом: кто она и где ее найти. Работа просто не шла, и он, раскидав все свои дела, вышел из банка, решив немного побродить по Старому городу. И неожиданно – вот удача! – он увидел ее в кафе на старой пощади с какой-то подругой. Он подошел поближе и узнал в этой подруге, сидевшей к нему спиной, свою жену Лору. Это его расстроило и даже насторожило – никогда прежде он не видел ее в окружении своей жены, и какое-то предчувствие, то ли плохое, то ли хорошее, возникло где-то внутри. Он быстро вернулся на работу, вызвал к себе начальника службы безопасности и, быстро изложив ему суть дела, занялся своей работой, зная, что тот ляжет костьми, но скоро ему все будет известно.

Через неделю у него на столе лежал отчет. Карен долго и скрупулезно изучал каждый лист, пытаясь поверить в то, что ему представил его подчиненный, приложив кассеты с записями телефонных разговоров его жены. Потом он снова вызвал к себе своего доверенного, они закрылись в кабинете и что-то очень долго обсуждали.

Когда в половине третьего ночи Лоре позвонили из полиции и сообщили, что ее муж задержан по обвинению в изнасиловании, она даже подпрыгнула. Но, сдерживая звенящий от радости голос, стала кричать в трубку: «Не может быть, вы там все сумасшедшие, позовите мне его к телефону!» К телефону его не позвали, предложив приехать на следующий день. От волнения она не могла заснуть, включила в столовой свет, закурила и, не вытерпев, набрала какой-то номер. К телефону долго не подходили, потом в трубке послышался заспанный мужской голос: «Алло!» Она, вся в возбуждении, чуть ли не прокричала в трубку: «У нас все получилось!»

Камера предварительного заключения здорово отличается от номера в пятизвездочном отеле. В углу скромно стоит параша (нет, это не женское имя, это приспособление наподобие чугунного ведра с крышкой для отправления естественных человеческих нужд), поэтому Карену здесь было немного неуютно, но в общем не так уж и страшно – в молодости, во время учебы на юридическом, ему приходилось посещать подобные заведения.

Лора смогла попасть к нему только на третий день, перед самой отправкой в тюрьму. Вопреки правилам, ее провели прямо к нему в камеру, а не в специальное помещение для свиданий. Он представлял собой неприятное зрелище – лицо в трехдневной щетине, сам немытый и какой-то жалкий. Она смотрела на него с нескрываемым презрением, повторяя одно и то же: «Как ты мог, у нас же семья! Ты просто свинья и никогда меня не любил!», – разразившись рыданиями, которые разносились по коридору, волнуя других заключенных. Он удивленно пытался коснуться ее руки, но она ее отдернула с возгласом: «Не дотрагивайся до меня, мразь», и вышла из камеры.

Когда они ночью проникли за ограду, не гавкнула ни одна собака, сторож, увидев хозяина, от удивления широко раскрыл глаза и был не в состоянии произнести хотя бы слово. Потом, собравшись, спросил: «Вы сбежали?» На что получил лаконечный ответ: «Нет». И сразу же хозяин спросил: «Она с ним?» Сторож кивнул.

В спальне ярко вспыхнул свет, она ошарашенно таращилась, не понимая, что происходит. Ее любовник натянул одеяло до подбородка и трясся мелкой нервной дрожью. Рядом с кроватью стояли Карен, его начальник службы безопасности, адвокат и двое полицейских, один из которых беспрерывно фотографировал.

Когда он снова встретил в том же баре ту интересную незнакомку, она уже не была столь агрессивна. Они провели неплохой вечер, ее звали, почти как его жену, нежным именем Лаура, и когда он предложил подняться вместе с ним в номер, чтобы прозвучал заключительный аккорд их знакомства, она с удовольствием согласилась. В номере их уже ждали служба безопасности и полицейские. Уговаривать ее долго не пришлось, она все быстро поняла и согласилась поиграть.

Она знала, что в случае расторжения брачного договора по вине мужа он обязан был выплатить своей бывшей супруге десять миллионов долларов плюс оплачивать содержание ребенка до его совершеннолетия. А если что-то нарушала супруга, то оставалась ни с чем. Поэтому, пообещав своей очень давней знакомой за сделку пятьдесят тысяч, она попыталась отхватить лакомый кусочек и разделить его со своим тайным милым другом.

На этом все и закончилось, если не считать того, что через год Карен снова женился, на той самой, из бара, с романтичным именем Лаура. Ведь после первой встречи с его женой она отказалась от сделки, и только после того, как об этом ее попросил сам Карен, она не смогла удержаться – уж очень это было заманчиво.