Люттоли - Киберпираты Страница 3

– Мистер Павлов, вы уверены, что это всё, чтобы вы хотели сказать мне? Не забывайте, я на вашей стороне. Чтобы вы не сказали, это останется между нами. Однако вы должны понимать, что как ваш адвокат я должен узнать обо всём, что известно вам. В противном случае мы рискуем оказаться в положении слабых перед обвинением.

– Я сказал всё, что знал. А именно, что мне вообще ничего не известно, – голос Павлова прозвучал совершенно твёрдо. Адвокат некоторое время с сомнением смотрел на Павлова, а потом произнёс:

– Ну что ж, раз вам нечего сказать, я объясню вам подробно, в чём вас обвиняют и какие аргументы приводит прокурор.

Адвокат отложил один документ и взял со стола другой. Пробежавшись по нему беглым взглядом, он, не глядя на Павлова, продолжил:

– Прокурор обвиняет вас в убийстве первой степени мексиканской эмигрантки Анны – Кристины Агуэро. Девочке исполнилось 14 лет. Она несовершеннолетняя. И это обстоятельство отягощает обвинение. Вечером 25 августа она вышла из дома и не вернулась обратно. Обеспокоенная её отсутствием мать, позвонила в полицию. В час ночи мёртвое тело девочки было найдено в двух кварталах от вашей гостиницы, господин Павлов. Прокурор утверждает, что у него есть свидетель, который видел вас вместе с убитой около одиннадцати часов вечера.

– Ложь. Ложь от начала и до конца, – не выдержал Павлов. Это обвинение от начала и до конца фальшивое, как и всё, что происходит в эти два дня.

Адвокат с лёгкой укоризной посмотрел на Павлова. Показывая бумагу с обвинением, он коротко спросил:

– Вы позволите, я продолжу?

Дождавшись кивка от Павлова, он продолжил:

– Позже, во время вашего задержания, под вашей подушкой нашли некий предмет из женской одежды. Это были женские трусы.

– Это была не моя подушка, – вновь не выдержал Павлов, – я первую ночь спал в этой гостинице. И я понятия не имею, как там оказались эти трусы.

– Ещё в вашем номере обнаружили окровавленный нож, – адвокат, не слушая Павлова, положил бумагу на стол и снова повернулся к нему лицом. – Обвинение полагает, что трусы принадлежат убитой. Их снял преступник, когда насиловал девочку. А нож, найденный в вашем номере… является орудием убийства. Девочке умерла от многочисленных ножевых ранений.

Павлов заметно побледнел, услышав последние слова адвоката.

– Еще какой-то нож нашли в дополнение к трусам, – едва слышно пробормотал Павлов, оказывается, девочка была ко всему прочему и изнасилована. А если эта не ошибка?

– Что не ошибка? – не понял адвокат. Павлов вздрогнул. Бледность на лице не проходила.

– Неважно, – глухим голосом ответил Павлов, – просто у меня возникли подозрения по поводу происходящего. Возможно, всё не так просто как кажется.

– О чём вы? – спросил адвокат.

Павлов собирался, было, рассказать о своих подозрениях, но в этот момент за решёткой снова показалось лицо полицейского. Увидев его, Павлов тихо прошептал адвокату:

– Потом. Потом поговорим.

Адвокат в ответ молча кивнул. Встав с места, он громко произнес, обращаясь к Павлову:

– Скоро вас будут допрашивать. Я буду присутствовать на допросе. Будьте добры, не отвечайте на вопросы, прежде чем не посоветуетесь со мной.

Павлов кивнул в знак того, что всё прекрасно понимает. Дав ему ещё несколько наставлений, адвокат покинул камеру. Дверь снова захлопнулась. Посещение адвоката привело Павлова в глубочайшую обеспокоенность. Лицо резко помрачнело. Брови сошлись на переносице, выражая глубочайшую задумчивость. Он некоторое время нервно ходил по камере, а потом остановился и почти неслышно произнёс:

– Если это не ошибка, то всё очень и очень плохо. Мне не выкарабкаться. Я пропал. Чёрт со мной…Аня в смертельной опасности. Если они не остановились перед убийством, то их вряд ли что-нибудь вообще удержит. Надо сообщить моей девочке. Надо сообщить в посольство…через адвоката. Они смогут защитить мою дочь. Это самое главное. Моя девочка. Главное, чтобы с ней всё было хорошо. А со мной…будь что будет.

Павлов почувствовал, что силы его истощены всеми этими событиями. Ему необходимо выспаться в первую очередь. Ему необходимо иметь ясную голову, для того чтобы ясно понимать происходящее, иметь возможность противостоять тайным врагам. Он лёг на постель, не имея ни малейшего представления о времени. Он знал лишь, что уже наступила ночь. Часы Павлова вместе с телефоном и остальными вещами отобрала полиция. Подложив руки под голову, Павлов закрыл глаза, собираясь уснуть. В этот момент раздались осторожные шаги в коридоре. Павлов не обратил на них внимание. Он почти заснул, когда у дверей раздался осторожный голос. Голос был незнакомый. Павлов открыл глаза. За зарешечённой дверью камеры стояла женщина полицейский. Это была та самая женщина, которая сидела за компьютером и вводила в него данные Павлова. Павлов с немым удивлением наблюдал за ней. Женщина осторожно оглянулась по сторонам, а затем едва слышно прошептала:

– Не доверяйте вашему адвокату!

Прошептав эти слова, женщина ушла так же внезапно, как и пришла, оставив Павлова в глубочайшем смятении. Он вскочил с койки и бросился к решётке, но звук шагов уже затих. Женщина полицейский исчезла.

Глава 3

Утром адвокат снова пришёл к Павлову. Едва дверь за ним закрылась, как адвокат с заметным нетерпением спросил у Павлова о том, что тот хотел ему сказать. Павлов не сомкнул глаз всю ночь, размышляя над словами полицейской. Он пытался понять, кто она и зачем она сказала эти странные слова про адвоката. Он пытался понять имеет ли право быть полностью откровенным со стоящим перед ним с выжидательной миной, человеком. Ведь по сути он его совершенно не знает. И как вообще он может говорить откровенно в его положении. По сути, он ещё не понял, что именно происходит. Если эта ошибка, то всё вскоре разъяснится. А если заговор…

– Так что же, – вновь раздался настойчивый голос адвоката.

– Ничего, – после короткой заминки ответил Павлов совершенно спокойным голосом, – вчера мне на мгновение показалось, что меня могли принять за одного из представителей русской мафии. Но, поразмыслив, я решил, что это предположение совершенно ошибочно.

– И это всё? – в голосе адвоката прозвучало откровенное разочарование.

– Всё. Мне нечего добавить к вчерашним словам, – совершенно твёрдо прозвучал голос Павлова, – я невиновен. Я не знаю убитую, и никогда с ней не встречался. Всё обвинение не что иное, как самая наглая ложь.

– Ну что ж, раз вам нечего добавить, – адвокат сделал паузу и закончил, – тогда нам с вами предстоит нелёгкий разговор с лейтенантом Энсом. Он ведёт расследование вашего дела.

– Я готов!

Спустя несколько минут Павлова вывели из камеры. В сопровождении адвоката его повели по полицейскому управлению в ту самую комнату, где он встречался с сотрудником Российского посольства. Павлов видел направленные на себя неприязненные взгляды полицейских. Но, несмотря на это, голову не опускал, всем своим видом показывая, что ему нечего бояться или стыдиться. Когда Павлова уже подвели к двери и собирались ввести внутрь, в другом конце коридора возник знакомый силуэт. Павлов на мгновение встретился взглядом с этим человеком. Видимо понимая, о чем он просит, полицейская едва заметно опустила ресницы. В этот момент Павлова завели внутрь комнаты. Он был по-прежнему без наручников. Павлова усадили за стол. Рядом сел адвокат. Напротив уже знакомый Павлову лейтенант Энс. Который и должен был проводить допрос. В преддверии первого допроса Павлов хотя и выглядел несколько подавленным, однако присутствия духа не терял.

– Мистер Павлов, вы так и не воспользовались правом сделать телефонный звонок. Оно у вас остаётся. Если хотите, можете позвонить сейчас, – этими словами лейтенант Энс начал допрос.

В ответ Павлов отрицательно покачал головой.

– Я знаю, у вас есть дочь, – продолжал Энс, – разве вы не хотите ей позвонить?

– Нет. Я уверен, что это недоразумение. Скоро всё непременно выяснится. К тому же я не думаю, что она захочет услышать обо мне.

– Почему вы так думаете? – Энс явно заинтересовался словами Павлова. – Насколько мне помнится, вы очень бережно отнеслись к фотографии.

– Я люблю мою дочь. А она меня ненавидит, – было заметно, что Павлову неприятно говорить эти слова.

– Почему же?

– Она считает, что я виноват в смерти её матери. Мы с ней вот уже четыре года не общаемся. Она не принимает от меня помощи и категорически отказывается встречаться. Живёт у матери моей покойной жены.

– Сочувствую, – лейтенант Энс несколько раз вздохнул, а потом негромко продолжил, – часто дети нас не понимают, вот мы и срываем злость на других, – последние слова совпали с быстрым взглядом, который был брошен в сторону Павлова. Тот явно различил намёк и с присущей ему твёрдостью, коротко ответил:

– Я не виновен! Я не имею понятия о преступлении, в котором меня обвиняют!