Александра Треффер - На грани. Рассказы Страница 3

К технику подошёл капитан и, улыбаясь, положил руку тому на плечо.

– Здорово нас надули! – весело сказал он. – Я даже не сомневался, что всё происходит на самом деле. А ты, оказывается, герой!

Борис перевёл на него невидящий взгляд и слабым голосом поинтересовался:

– Зачем всё это?

– Проверка на вшивость, – ответил начальник экспедиции. – Зато теперь наши наниматели знают, кто на что способен, и уверены, что мы правильно поведём себя в критической ситуации.

Техник взглянул на тело, накрытое тёмной тканью, и промолвил:

– Товальд заплатил за их сомнения слишком дорого.

Командир развёл руками.

– К сожалению, это неминуемые издержки нашей профессии.

– Издержки? Человеческая жизнь, погубленная просто так, безо всякого смысла, ради любопытства – издержки?! Насколько же низко она будет цениться в космосе, если уже здесь – на Земле с людьми обращаются, как с подопытными животными!

Собеседник потупился, не зная, что сказать, а Борис, отвернувшись от него, подошёл к группе оживлённо беседующих учёных и ровным тоном произнёс:

– Я отказываюсь от участия в экспедиции. Для вас меня больше не существует, я погиб вместе с Товальдом.

И двинулся к выходу, не обращая внимания на встревоженные оклики.

Открыв дверь, Борис с наслаждением вдохнул свежий после дождя воздух, подставил лицо солнцу и, покинув охраняемую территорию, направил шаги к тому новому, что ждало его впереди.

В тисках вечности

Сияла полная луна, шёл третий час ночи. Город был пуст и тёмен, и лишь иногда силуэт припозднившегося прохожего, спешащего вернуться в своё жилище, вырисовывался на фоне огромного ночного светила.

– Тук-тук, шлёп-шлёп, – пьяно напевал Аланио, отбивая подошвами ритм им же самим сочиненной песенки, – ту-ру-ру, ла-ла-ла.

Весельчак попытался, подпрыгнув, стукнуть каблуком о каблук, но упал, больно ударившись носом. Состояние душевного подъёма мгновенно сменилось унынием, и сидящий на асфальте мужчина заплакал, причитая и постанывая. Увлечённый переживаниями, он не услышал, как по тротуару процокали туфельки, и рядом остановилась девушка лет двадцати пяти.

– Вам плохо? Могу я чем-нибудь помочь?

Аланио взглянул на неё.

– Я никак не найду свой дом, – жалобно произнёс он. – Уже час брожу я по этому кладбищу, и не вижу ни одного знакомого здания.

– Зачем вы так много выпили? – с упрёком сказала незнакомка, помогая ему подняться. – Разве вам неизвестно, какой вред наносит нашему мозгу спиртное.

– Пожалуйста, не надо лекций о вреде алкоголя, – попросил Аланио, опираясь на её руку и неуверенно шагая, – должен же я как-то убивать время.

– Но не обязательно таким способом, – настаивала она. – Вы могли бы почитать что-нибудь, да и, вообще, разве мало интересного оставила нам прежняя цивилизация.

Собеседник, икнув, извинился:

– Простите…. Я разучился. События, потрясшие мир, повлияли и на мои интеллектуальные способности.

Его спутница рассмеялась:

– Не придумывайте. Читать – это всё равно, что кататься на велосипеде, утратить раз полученные навыки невозможно.

– Наверное, вы правы, – согласился Аланио. – Но напиваться ежедневно всё-таки лучше. Меньше думаешь, меньше мучаешься.

Девушка остановилась.

– Если вы не против, я приглашу вас к себе, – предложила она, – и попытаюсь отвлечь от тяжёлых мыслей. Мне тоже надоело одиночество.

Мужчина хмыкнул:

– Вы предлагаете мне интрижку?

– Нет, – улыбнулась собеседница, – это не для меня. Я хочу роман.

Аланио задумался.

– Что ж, – сказал он, наконец, – почему бы и нет. Как вас зовут?

– Алора.

– Чудесное имя, такое же красивое, как ты сама. Идём, я уже предвкушаю наслаждение.

Девушка так старалась угодить избраннику, что на некоторое время ей удалось победить и его хандру, и тягу к горячительным напиткам. Но бежали дни, проходили недели, и уныние вновь начало овладевать несчастным.

– Как ты справляешься, как можешь существовать в этой атмосфере распада? – спросил он её однажды, лёжа рядом в постели. – Меня постоянно гложет мысль, что после гибели тех, кто держал нас в тонусе, мы превратились в амёб, стали вялыми и апатичными, равнодушными ко всему. Ты первая оптимистка, которую я встретил за многие годы.

Алора пожала плечами.

– Это моё кредо. Я приучила себя радоваться всякой мелочи, и довольна, что мне отпущено достаточно времени, чтобы насладиться жизнью….

– Чем наслаждаться? – вскричал Аланио, – Голодом? Отсутствием азарта? Знаешь, почему я начал пить? Потому что перестал понимать, для чего создан и зачем продолжаю коптить небо. Может, мы напрасно не ушли вслед за людьми, а?

Девушка недоумённо посмотрела на возлюбленного.

– И что мы должны были сделать? – вопросила она. – Совершить массовое самоубийство? Или развязать междоусобную войну?

– А почему нет? Как ты относишься, например, к идее обязательных для всех публичных боёв до последней капли крови, в которых раз за разом побеждали бы сильнейшие, пока не перегрызли бы глотки и друг другу.

– Но это же каннибализм! – возмутилась она. – Не могу понять, что тебя не устраивает в нашем теперешнем положении? Мы унаследовали Землю, мы бессмертны и…

– Я объясню, что именно, – нависнув над Алорой, зло произнёс Аланио.

И, выпуская клыки, добавил:

– Мне нужна пища. И эйфория от охоты.

Крик, перешедший в хрип, огласил уютную обитель. А мужчина, прокусив девушке горло, высасывал из жил холодную влагу, смакуя каждый глоток. Вскоре он выцедил всё до капли и откинулся на подушки, наслаждаясь забытыми ощущениями.

С тех пор, как смертельный вирус выкосил человечество, минул век. Сотню лет вампиры страдали от голода, довольствуясь редкими выжившими жертвами и почти забыв вкус крови. А сейчас Аланио, наконец, удалось вспомнить, что же такое быть сытым.

Он посмотрел на Алору. Та лежала бледная и спокойная, ничто более её не волновало. И тут мужчина внезапно осознал, что натворил. Поддавшись жажде, стремясь испытать удовольствие от мук жертвы, он уничтожил единственное существо, которое могло бы спасти его от тоски в подаренной им обоим вечности. Боль пронзила небьющееся сердце и, закричав, Аланио кинулся прочь от дома, в котором погибла его надежда.

Вампир нёсся сквозь ночь, не замечая, куда бежит. Отчаянье молотом стучало в виски, он проклинал себя, но внезапно остановился, и в глазах его засветилась решимость. Повернув к порту, Аланио упругим шагом направился к причалу, где раньше находилась стоянка рыбацких лодок. Те давно превратились в труху, но металлические колышки для швартовки почти не пострадали от времени.

Постояв немного, глядя на неестественно большую луну и серебрящееся море, вампир смахнул слёзы и упал грудью на тронутое ржавчиной железо. А утром солнце испепелило его тело, освободив из заточения бессмертную душу, воспарившую в мир, где Аланио, наконец, обрёл покой.

Курица

С неохотой расставшись с интересным сном, Ляля пробудилась от солнечных лучей, пытающихся пробраться сквозь сомкнутые веки.

– Сколько раз я говорила, чтобы ты закрывал шторы на ночь, – недовольно пробурчала она, поворачиваясь к мужу.

Место Ильи пустовало, Ляля наморщила лоб.

– Ах, да, верно, у него же смена. Вот ещё! А я хотела, чтобы он повесил полки в коридоре. И кран в ванной бездельник наверняка не починил.

Тяжело вздохнув, женщина встала с кровати и накинула халат.

Недавно Ляля Мохова вышла на пенсию. Первый месяц она отсыпалась, наслаждаясь тем, что не надо рано подниматься и куда-то бежать, но потом наступил момент, когда пенсионерка заскучала.

От нечего делать Ляля с утра принималась пилить мужа. Илья отмалчивался, он всегда был немногословен. Не реагировал он и на обвинения в мужской несостоятельности, хотя брови его порой сурово сходились на переносье, а губы презрительно кривились при взгляде на встрёпанную, обрюзгшую женщину со следами вчерашней заветрившейся косметики на лице.

Лишь однажды Илья позволил себе возмутиться и тут же пожалел об этом, стоя под градом насмешек и оскорблений. Не в силах больше терпеть издевательства, мужчина, развернувшись, выбежал за дверь, кинув жене:

– Курица!

Дома он не появлялся неделю. Вернулся в чём ушёл – тапочках на босу ногу, вытянутых на коленках трениках и ещё более грязной, чем до исчезновения, футболке. Присмиревшая Ляля выискивала признаки многодневного кутежа, но напрасно. Муж выглядел так же, как всегда, даже слегка пополневшим, словно там, где он отсиживался, его хорошо кормили.

Напуганная бунтом супруга женщина пару дней помалкивала, а потом всё началось сызнова. Но сегодня Илья работал, и выплеснуть дурное настроение оказалось не на кого. Ах, нет, она же забыла про спящую в соседней комнате младшую дочь.