Андрей Ангелов - Апокриф Страница 3

– Блаженны плачущие, ибо они утешатся,[1] – ответил бородач и потерял сознание.

Я вызвал «Скорую помощь» и отвез странную жертву в больничку. И поскольку мне было нечего больше делать и не к чему стремиться, то я чисто ради убиения свободного времени, – навестил спасенного. На следующий день. Им оказался отец Филипп, благочинный протоирей, иначе главный священник нашего города. Вчера он шел из храма к себе домой, когда из подворотни нарисовалась православная ненависть, что и уложила протоирея сначала на асфальт, а потом на больничную койку.

Через две недели Филипп вышел из больнички, а во мне был зачат новый человек. Разыскивать чулочников ради собственных извинений я все-таки не сподобился, но и ублюдками их называть перестал. Родил в себе первый подвиг: бросил сквернословить, а немного позже – курить. Филипп мне открыл чудесный, ни на что не похожий, поразительный мир Иисуса Христа! Мир, наполненный добротой, улыбками и любовью к окружающему миру!.. За последующие два месяца я одолел «Новый Завет», а потом Филипп предложил поступить в семинарию. И лучше в московскую. Я сдал на «отлично» все вступительные экзамены… Через год мне пришлось оформить перевод в семинарию Санкт-Петербурга, в связи с просьбой родителей. И вот теперь я снова в Москве и скоро увижу самого патриарха Алексия…

Я прошелся по номеру, потом распаковался, достав из сумки «вещи первой необходимости»: зубную щетку, Библию, запасную пару трусов, будильник, икону Спасителя, крем для рук, гребень и стеклянную литровую бутыль с водой. Будильник и икону я поставил на тумбочку, Библию, крем для рук и бельё – в тумбочку, сумку поставил рядом с тумбочкой. После я выпил полстакана водички, стянул рясу и направился в ванную – омыть тело.

3. Запись к патриарху

– Слушаю, – ласково произнесла телефонная трубка мужским голосом.

– Добрый день, – сказал я для начала. Получив ответный жест вежливости, продолжил:

– Меня зовут Борис Радостев. Я священник и хочу записаться на приём к патриарху Алексию!

– По какому вопросу? – нежно шепнула трубка.

Я глубоко выдохнул и произнес, тщательно и веско выговаривая каждое слово:

– Я желаю спасти свой храм постройки первой четверти 18-го века! Его грозят снести наши местные чиновники! Я уже прошёл все светские и церковные инстанции!.. Но лишь патриарху под силу разрешить вопрос в пользу Церкви!

Телефонная трубка на несколько секунд задумалась, в ней слышалось задумчивое дыхание. Сцена случилась у стойки портье. Минуту назад я спустился сюда и попросил разрешения позвонить по гостиничному стационару. Был 2000 год, и мобильные телефоны являлись атрибутом лишь немногих. Эльвира занималась новоприбывшим постояльцем, с милой улыбкой и молча она выставила телефон на стойку.

– Подождите минутку, отец Борис, – попросила, наконец, трубка. В ней послышались неясный говор и шуршание бумаг.

Портье положила на стойку учетную карточку и ручку. Сказала приветливо новому постояльцу:

– Распишитесь, добрый молодец!

Сей краснорожий дядька чиркнул закорючку и подхватил с пола объемный чемодан без колесиков. Портье подала ключ, подмигнула:

– Номер 204! Надеюсь, вам понравится в сих чертогах!..

– Я тоже надеюсь… – ворчливо пробормотал дядька, схватил ключ и удалился.

Портье села, но сразу же… встала. Поправила кудрявый локон, глянула на меня призывно. Хотела вновь ко мне наклониться, как мне показалось, но… сдержала свой порыв. Вполне, что порыв был остановлен моим испуганным взглядом.

– Отец Бориска, вам как в рясе, а?.. Не жарко? – иллюстрацией вновь явилась улыбка с милой ямочкой. – Меня мучает элементарное любопытство! Брат по данному поводу лишь отшучивается…

Непосредственность портье прозвучала не навязчиво и просто.

– Нет, телу очень просторно, – улыбнулся я в ответ. – То же самое ощущение, что и в платье. Тело дышит.

– Да-да, понятно! – покивала девушка, мажа меня восхищением будто кремовый пирог. Давненько меня не посещали столь вкусные ассоциации… «Дар Божий или подстава сатаны?» – успел я подумать.

– Отец Борис! – оживилась телефонная трубка. – Меня зовут отец Андрей. Я иеромонах, секретарь патриарха…

Слышимость была отличной. Портье склонила голову набок, глядя на меня с полуулыбкой.

– Очень приятно, отец Андрей! – воскликнул я несколько робко. В Церкви, конечно, все равны – перед Богом. Но иерархия среди священства есть, и не просто есть, а ведет свою родословную от Иисуса Христа. Проще говоря, секретарь патриарха для служителя – это то же самое, что секретарь президента для обывателя.

– Мне тоже приятно… – с паузой ответила трубка. – Я могу записать вас к патриарху на послезавтра.

– Хорошо, – смиренно констатировал я.

– Тогда до четверга. 12 часов. До свидания…

Я положил трубку, осторожно, стараясь сделать это незаметно, выдохнул. Парочку секунд постоял молча, не поднимая глаз и запоминая информацию. В животе заурчало, я воспринял это как руководство к действию, и начал мягко:

– Скажите, Эльвира… – я смущенно глянул на портье.

– Зовите меня Эля, отец Бориска! – звонко поправила девушка. Она изучающе смотрела на меня, пытаясь определить причину моего смущения.

– Хорошо… Эля, где я могу перекусить?

Священники – удивительные люди, они не стесняются носить странную для большинства одежду, но смущаются озвучивать естественные потребности. Я почему-то был уверен, что эта мысль промелькнула у нас обоих одновременно.

– В гостинице есть ресторан! Сто баксов и целый день сытый! – выдала девушка без раздумий.

Мне впервые в жизни стало неловко, что я бедный человек. Чувство возникло неожиданно и не пропадало. Разделаться с ним вроде того, как я разделался утром с похотью – не было моральных сил. Я мялся и кажется, краснел. Эля всё поняла правильно:

– Но… хороший повар сейчас в… отпуске, и лучше в ресторан не ходить, – прозорливо сказала портье. – В трёхстах метрах отсюда есть классное кафе!.. Прямо на Таганке! Выйдите на улицу перед храмом Мартина Исповедника и направо… до магазина «Звездочка», в этом же здании и кафе. Запомнили?

– Да, – кивнул я.

– Там вкусно и… дёшево! – лучисто улыбнулась девушка.

– Спасибо, Эля! Ну… я пойду? – выглядел я смешно, но не нашел лучшего выхода из ситуации, чем задать тупой вопрос.

Сейчас же меня кто-то ощутимо толкнул в бок. Хамом оказался крепколобый, коренастый человек с решительным лицом. Полностью лысый, с тяжелыми руками.

– Здрасьте! – буркнул он портье, занимая моё место, откуда меня только что потеснил.

– А, господин Сивушов! – поскучнела Эля.

– Приятного аппетита! – кивнула она мне с теплотой, и кисло нахмурилась постояльцу:

– Желаете молвить?

Я отошел, слыша по дороге к двери:

– Я, как честный кинопродюсер, привыкший к комфорту, буду жаловаться вашему начальству на недопустимые условия проживания. Сегодня утром…

4. Находка

Нужное кафе я нашел без проблем. Оно находилось на втором этаже двухэтажного белого особнячка, и по своей сути являлось столовой комплексных обедов. Обстановка несколько «совковская»: фанерный стол с разносами, горка с вилками-ложками, касса с кассиром и два окошка – одно для раздачи, другое для грязной посуды. Чуть в стороне, но в этом же помещении – стойка-магазин с напитками на вынос, барменом и сигаретами.

У окна выдачи обедов наблюдалась небольшая очередь, этот факт позволил мне успеть прочитать меню. Оно стояло на спец. подставке и было написано «от руки»:

1-ый комплексный обед

1) Суп гороховый.

2) Картоф. пюре с рыбой.

3) Какао.

4) Хлеб, 2 кус.

2-ой комплексный обед

1) Суп с лапшой.

2) Лапша со шницелем.

3) Чай.

4) Хлеб, 2 кус.

Я поставил разнос в окно выдачи, поднял глаза и на той стороне окошка увидел разбитную бабу лет 50-ти. Раздатчица выглядела мрачно. Судя по её ухмылке – советской тут была не только обстановка, но и обслуживание. Я любезно улыбнулся:

– Будьте добры, комплексный обед номер один.

– Последний только что забрали, – равнодушно просипела баба.

– Давайте тогда второй обед, – вздохнул я. – Но, если можно, без котлеты.

Раздатчица подтянула разнос к себе и выдала сварливо:

– У нас не котлеты, а шницели.

– А разве шницель – это не котлета? – зачем-то полез я на рожон.

– Нет, – кратко ответила баба, наливая суп из невидимой мне посуды. Бухнула тарелку на разнос. Немного подумала и закончила мысль: – И цена у них разная.

Я вспомнил, что я священник и отпустил на волю свою гордыню:

– Хорошо, пусть будет по-вашему… Не могли бы вы мне дать второе блюдо без шницеля?

– Не могу! – отрезала раздатчица, двигая мне заполненный едой разнос. – У нас кафешка, а не ресторан.

Конец ознакомительного фрагмента.