Александра Истомина - Остров Изгнания Страница 3

Отец уже давно что-то говорил. Максим вынырнул из своих раздумий, словно из неглубокой и мутной лужи.

– Ты же знаешь, сын, перемещения во времени запрещены. Исключения делают только для учёных-историков. И лицензия выдаётся только раз в жизни, если ты ею не воспользовался, ты знаешь, сын, другого шанса не будет. Возможность упущена, а это значит, ты не представишь Главную Работу и не получишь Высшую Грамоту.

Максим опустился в кресло. «Интересно, – вяло подумал он, – Зачем отец говорит то, что мне и так хорошо известно?» Слишком хорошо. Никогда не забудет Новый Век, откуда пришла та беда. Её принесли бродячие люди. Беспризорники. Бомжи. И с тех самых пор, и на все времена, все усилия будут приложены к тому, чтобы каждый был при деле. А если не при деле, так при доме. При твёрдом, несомненном обеспечении. Вот только дела-то у Максима теперь и нет. И заняться ничем другим не получится. По иронии судьбы причиной тому оказалась генетика, которая когда-то спасла всех, подарила надежду и предложила будущее. Человек получил возможность совершенствоваться в своих детях, создавать их, используя самые лучшие свои гены. Но… Но! Человек есть человек. Ведь все хотят быть идеальными, умными, талантливыми и, как следствие, знаменитыми… Так кто же тогда станет выращивать сады, убирать улицы, возводить дома? И Новый Век создал генетические древа. Да, да! Не генеалогические, а генетические древа. Так и повелось: генетические древа учёных, практикующих врачей, учителей, дворников, лётчиков, портных… В каждом древе культивировались лучшие профессиональные качества, и мастерство стало исключительным. Порядок и здоровье. Вот такой идеальный мир, и лишь одно омрачает картину: нет для Максима в этом идеальном мире другого дела! А присмотренным быть он обязан. Максим вдруг отчётливо услышал удары своего сердца. Присмотрен… Досмотрен… Присмотрен… Досмотрен! Сердце остановилось. Он вдруг понял, что всё. Всё… До конца его жизни, которая сразу показалась жалкой и никчёмной, до конца этой, уже постылой ему жизни, его надсмотрщиком будет Арина!

И в этот самый момент, словно вопль, исторгнутый из могучей глотки великана, грянул дождь. Он хлестнул землю точно всадник, уходящий от погони. Максим вскочил и выбежал на террасу. Отец что-то кричал ему вслед, но он уже не слышал. Дождь был везде. Казалось, он заполнил собой каждую малейшую, долю пространства. Он избивал крыши домов, гнул, яростно срывая листву, деревья, уничтожал воздух. Весь мир стал водой. Вселенная стала водой. Максим стал водой. Он вдруг почувствовал, как его забирает неведомая сила, и будто он сам эта сила и есть. Он как поток, низвергающийся с высоты, ринулся вниз и куда-то вдаль. Всё вдаль и вдаль… Меняясь сам и меняя всё вокруг. Он внезапно понял, что отныне всё будет иначе…

Максим сидел возле стойки бара небольшого уютного кафе, построенного в стиле Старого Века. Родители уехали вчера. Мама плакала, но потом сказала, что ничего, что ж теперь поделать, будем так, потихонечку… А Арина – очень хорошая девочка! И умница и собранная, и может даже и хорошо, что она рядом будет, раз Максим такой… непрактичный. После этих слов она ещё чуточку всплакнула. Но потом улыбнулась. Она не умела долго сокрушаться. Так уж она была генетически задумана своими родителями. Жизнерадостная, лучистая, добрая, светлая и лёгкая. Его мама. Молодец мама! Слово подобрала. Непрактичный. Могла бы просто сказать: бесхарактерный, безалаберный, несобранный… Максим тихо застонал. Что же делать? Он спрашивал и сам себе удивлялся. Ну что тут можно сделать?! Существует закон, давно заведённый порядок. Никто не смеет покушаться на порядок. Он слишком дорого им достался.

Тяжело скрипнула железными петлями входная дверь. Максим поднял голову и призывно махнул рукой. Он улыбнулся. Максим всегда улыбался, когда приходил он. Его друг. Ещё один. Не такой, как отец, но друг. Другой друг. Друга звали просто и незатейливо – Иаков. Его родители обожали христианскую Библию, которая, к счастью, сохранилась, и были без ума от Ветхого Завета. И от евреев. Пожалуй, это сказалось, когда они создавали своего сына, который, в данную минуту, заходил в кафе. Он пробирался между столиков навстречу Максиму и радовался. Иначе сказать было невозможно, стоило только взглянуть на него. Иаков не умел улыбаться. Его радость имела всего две меры: «просто хохотать» и «хохотать до слёз». Вот это самое «хохотать» и называлось улыбкой Иакова. Ну, чем не радостный человек? И – замечательный. Темноволосый, кудрявый, очень воспитанный, немного с хитрецой (а как же – евреи!), он был искренним и внимательным, вежливым и весёлым, умным и чутким. И преданным. Словом, друг. Иаков, улыбаясь в своей обычной манере, а именно хохоча, подошёл к Максиму и коротко пожал руку.

– Привет, дорогой!

Максим не знал, почему рядом с Иаковом всегда становилось легко. Или легче. Как сейчас. Наверно потому, что друг. Иаков устроился рядом с Максимом и тот предложил ему вина.

– Рассказывай!

Иаков вдруг сделался серьёзным. Это он тоже умел. Он же друг.

– У меня… проблема, – почему-то задумчиво произнёс Максим.

Он не знал, как правильно назвать то, что с ним случилось. Больше подходило слово «катастрофа». Но Максим постеснялся его применить. Как-то не по-мужски…

– И ты наверняка сам её себе устроил, – сказал Иаков.

Он всё знал. Друг не может не знать. И он говорил правду, Максим всё сделал сам. Друзья должны говорить правду.

– Что мне делать?

– Что делать? – брови Иакова удивлённо взлетели вверх. – Жениться на Арине.

– Но я не этого хотел…

– Максим! – в голосе Иакова вдруг послышалась горечь. – Какая теперь разница, чего ты хотел? Будь мужиком! Возьми себя в руки. Я всё понимаю, но…. Куда теперь денешься? А Арина, она… красивая.

Стало заметно, что Иаков напрягается. Ему очень хотелось поддержать Максима, и он изо всех сил старался отыскать в Арине положительные качества. Но их, превосходных и несомненных, было в ней с таким избытком, что Иаков растерялся.

– Майю всё равно не вернёшь, – тихо добавил он.

– Да я совсем не думаю о Майе! – Максиму показалось, что он сказал эти слова слишком громко, и он невольно оглянулся.

– А о ком?!

На лице Иакова читался мужской интерес. У Максима новая подружка?

– Я не о ком не думаю, – Максим посмотрел прямо и, пожалуй, с вызовом. – А только о том, что совсем не люблю Арину, мне даже не о чем с ней говорить! И нет на свете ничего, что нас роднило бы! Как мне жить с ней, Иаков? Как вообще находиться рядом? Как создавать детей? Да. В ней нет изъянов. Но мне ничего и не нравится в ней. Так что же мне захотеть от неё в моём сыне? Или дочери?!

Максим обхватил голову руками, ему показалось, что самообладание может вновь его покинуть. Иаков смотрел на него озадачено. Он очень любил женщин, но к браку относился более прагматично. И он не понимал друга, но ощутил, что Максим говорит о чём-то важном для него, Максима. И что без этого он, Максим, жить не сможет. Иаков точно это почувствовал, ведь он был друг.

– И потом, – Максим обречённо покачал головой, – я просто не готов… Я не хочу… Да, я сам всё испортил, но я мечтал о карьере учёного…

Он просто не знал, что ещё сказать.

– Слушай… – Иаков с интересом посмотрел в пол, словно там происходило нечто значительное. – А кто в Академии знает, что ты не использовал лицензию?

– Никто, – Максим не понимал, куда тот клонит. – Только я и отец. Ещё ты. В поле могу заходить только я, устройство запрограммировано на мой генетический код, а по истечении лицензии просто сгорает батарея.

– Тебе надо написать Главную работу и представить её, – как-то слишком решительно произнёс Иаков.

– Я же сказал, сгорает батарея…

Максим не понимал, о чём это он?

– Хочешь всю жизнь прожить с Ариной?

Иаков бросил колкий взгляд на Максима.

– Не хочу…

– Тебе надо разыскать таймеров, – очень тихо произнёс Иаков

Нет! Боже… Ужас! О чём они говорят? Максим во все глаза смотрел на Иакова и не мог поверить, что это происходит. Они всерьёз говорят об этом. Об этом! Иаков, должно быть, тоже не верил, но они, всё же, говорили. Об этом… На секунду Максима обуял страх, не простой, а то дикое, первобытное чувство, когда за тобой гонится зверь, и ты бежишь. Знаешь, что не спасёшься, но всё равно бежишь и бежишь.

– Иаков, ты… сошёл с ума?!

– Возможно.

Иаков вздохнул и покрутил стоявший на стойке бара бокал. Вино в нём было красным. «Как кровь…» – подумалось Максиму

– Ты знаешь, я никогда бы так не поступил, – продолжил Иаков. – Но я – не ты! Тебе, Максим, наверное, нужно больше… свободы?

Он посмотрел на Максима долгим внимательным взглядом. Как друг. Максим внезапно ощутил себя так, словно лопнул, стягивающий ему плечи и сдавливающий грудь, широкий и жёсткий ремень. Он глубоко вдохнул и с удивлением понял, что раньше ему совсем не хватало воздуха. Ему так нравилось дышать всей грудью и, казалось, ничего на свете не было слаще. Ему вспомнился дождь, и он снова стал водой. Максим почувствовал, как его несёт с бешеной скоростью. С вершины вниз. И вдаль… Только вода. И воздух… Нет, он уже не остановится. Он не представлял как, но ему на самом деле необходимо найти таймеров!