Василий Карасев - Проныра. Деревенское фэнтези Страница 3

– Ну? – промычал я, напоминая об обещании раскрыть мне здешние тайны.

Ванька недовольно вздохнул, прожевал очередной кусок и ответил:

– Никаких испытаний здесь не было.

– А откуда тогда красные окуни?

– Понимаешь… рыбины эти очень редко попадаются. Что за дрянь такая – никто не знает. Но несколько сельчан у нас сильно… скажем так, потравилось. С тех пор мы красных окуней не едим – выбрасываем. Даже цыпам своим не даем.

– А что, на женщин они как-то по особому действуют? – удивился я.

– На каких женщин? – не понял Ванька.

– Ты ж сам сказал: «цыпам не даем»!

– Цыплятам, дурень!

– Ну, хорошо, – смущенно хмыкнул я, – с цыпами понятно. А что ты про Колдуны скажешь?

Ванька потянулся к бутылке и задумчиво посмотрел за окно:

– Давай выпьем, Миш! Сдались тебе эти Колдуны. Что знал – сказал.

– Ну давай… Только погодь, я до ветру схожу.

Ванька судорожно завернул пробку. Именно этого я и ожидал. Вышел на крыльцо, постоял пару минут, любуясь на звезды, и вернулся в избу.

– Дверь прикрой! – услышал я из-за стола.

– Ага, сейчас.

Нарочито громко щелкнул крючком о петлю, а затем взял и разлучил старинных дверных приятелей. Ванька отвинтил пробку, разлил по стаканам и… громко хлопнув входной дверью, на пороге кухни появился Архипыч. Еще более растрепанный, грязный и лохматый, чем несколько часов назад.

– Пуэдо ентрар? – поинтересовался он.– Что в переводе с испанского означает: можно ли мне войти?

– Я же сказал: дверь закрой, – с досадой поморщился Иван и, повернувшись ко мне, пояснил, – это учитель наш, бывший. Степан Архипыч. Когда-то иностранные языки в школе преподавал.

Бывший учитель подошел к столу, заграбастал хозяйский стакан, затем мой и поочередно их опустошил. Радостно выдохнул, поискал глазами, чем закусить и прихватил со стола огурец.

– Ты, эль хермано, наливай, – обратился он ко мне, – наливай, Михаил. Чего добру зря пропадать? Добро должно пропадать не зря!

– Степан Архипович, – я придвинул к себе бутыль, но наливать не спешил, внимательно разглядывая бывшего учителя. – Может, вы мне объясните… как коллеге… я ведь тоже учитель. Что у вас здесь творится в деревне?

– Вкусные у тебя огурцы! – обернулся к Ваньке незваный гость, поддевая вилкой пару зеленых кружков. – Сочные. Ни у кого в деревне таких нет. Никак удобряешь чем?

– Пометом куриным, – буркнул Ванька.

– А и то верно… – согласился Архипыч. – Как это раньше руский патан, то бишь мужик, говорил? Артамоны едят лимоны, а мы, молодцы, – одни огурцы. Миша, гость угощения просит, а ты медлишь! Это нихт хорошо и даже совершенно ужасно.

Как ни странно, но гость не выглядел пьяным – так, слегка навеселе. Я посмотрел на почти пустую бутылку и нацедил еще полстакана.

– У нас в деревне, – Архипыч выдохнул, влил в себя самогон и довольно крякнул, – все полный окей. А ежели ты, минун армас устава, что в переводе означает «мой милый друг», опять о колдунах, то вот что я тебе скажу. Не ходи…

Он внезапно оборвал свою речь и повел носом, словно собака, учуявшая дичь. Сунул в карман пару ломтей хлеба и, не говоря больше ни слова, стремительно вылетел из дома.

– Куда не ходить-то?! – выкрикнул я ему в спину, но дверь за Архипычем уже хлопнула, слова ударились о нее и отскочили обратно в дом.

– Куда не ходить-то? – я торопливо подобрал их и протянул Ваньке.

– А я знаю? – пожал он плечами, потянулся к подоконнику за сигаретами и неожиданно предложил. – Давай в шахматы сыграем, а? Лет пять уже ни с кем не играл.

Я не играл всего месяц, но продул вчистую пять партий подряд.

Глава 3

Ночью ко мне пришел Архипыч. Ввалился в мой сон без стука, уселся рядом на берегу озера, вытащил из кармана кусок хлеба с нашего стола и, жуя, заявил:

– Нет на Земле ничего более загадочного, чем озера.

Круживший над водой баклан обернулся в нашу сторону и зашипел, словно змея.

– Во, гляди! – толкнул меня локтем Архипыч. – Не нравится… В озерах, мин херц, таятся настолько необычные, настолько чудесные силы, коих мы ни представить, ни объяснить себе не можем. Ты когда-нибудь задумывался, Михаил, почему именно в озерах все время замечают доисторических чудищ? Шотландская Несси, североамериканские Огопого и Та—Зам—а, чукотский Калиглу и Стушерское чудо—юдо в Швеции… Десятки! Десятки страшных монстров от Южной Африки до Северной России живут в озерах и пугают местный пипл. Когда-нибудь ты задумывался над этим странным фактом? Куда тебе! Ты все пьешь и пьешь!

Словно фокусник, ловким движением руки он вытащил из моего пустого кармана бутылку вина, осушил ее одним глотком и с неожиданной злостью запустил в баклана. Тот ловко увернулся, прошипел что-то нецензурное и исчез.

– Демос чувствует страх, исходящий от озер, – продолжал тем временем Архипыч, – и не может его объяснить. И тогда он «населяет» озера монстрами, русалками и злыми духами. И как ему не чувствовать этот страх, ежели вокруг озер происходят странные, необъяснимые вещи? Ты знаешь, что по дну американского Рэйспэка перемещаются валуны, оставляя за собой борозды? А возле аргентинской Салантины человеки неожиданно становятся невесомыми и взмывают в воздух? Что по турецкому Тузу можно летом ходить пешком прямо по поверхности? Что над новгородским Светлояром слышен колокольный звон, а в его воде отражается несуществующая церковь? Нет, ничего ты не знаешь, жадный пожиратель огненной воды!

Из второго кармана столь же эффектно появилась еще одна бутылка. Неожиданно для самого себя я вцепился в нее двумя руками, не отдавая Архипычу.

– Расскажи про Колдуны, – потребовал я.

– А я о чем? – удивился он. – Именно, что о колдунах! Где еще селиться магам и колдунам, как не на озере? Бачут, что сюда они пришли лет сто назад. Только, можно сказать, обосновались, обустроились, яранги свои поставили, говоря простым чукотским языком, как бац – и революция. Октябрьская. Большевики с красными звездами на чугунных головах. С этими не забалуешь. Но зато озеро оказалось что надо – его силы хватило, чтобы свой берег зачаровать. Так и живут с тех пор: вроде здесь, а вроде и нет их.

– И вижу берег зачарованный,

И зачарованную даль, —

задумчиво процитировал я.

– Просыпайся, – сказал Архипыч и потянулся за бутылкой.

– Рано еще, – помотал я головой. – Девчонка, что по соседству живет, она…

– Просыпайся!

– Нет, погоди! Про девчонку и собаку…

– Да проснись же ты, якорный бабай!

И я вылетел из собственного сна, оставив там Архипыча, бутылку вина и зеленые заросли камышей на берегу озера.

– Бужу его, бужу, – раздался ворчливый ванькин голос. – Сам же говорил, что с утреца на рыбалку пойдешь.

– А что? – с трудом продирая глаза, я сел на кровати. – Оно уже приперлось?

– Кто оно? – не понял Ванька.

– Утрецо…

Свой сон я вспомнил по пути на озеро. И даже улыбнулся: приснится же такая ерунда. Солнышко уже карабкалось по веткам деревьев, где-то за околицей урчал работающий трактор, а навстречу неожиданно выбежала та самая дворняга, которую я вчера принял за шпиона. Собака как собака, добрая. Подбежала, обнюхала, а когда я наклонился и погладил ее по голове, завиляла хвостом. Тени вчерашних подозрений окончательно растаяли, и по тропинке, утонувшей в высоких зарослях полыни, я спускался, насвистывая популярный в городе шлягер. Собака, некоторое время бежавшая следом, куда-то запропала, тропинка вильнула в сторону и повела меня мимо покосившегося забора. Хотя, забор – это сильно сказано. Пара длинных жердей, прибитых к торчащим из земли столбам, лишь бы скотина не заходила. В огороде за оградой работала пожилая женщина в светлой косынке и резиновых перчатках. Приглядевшись, я увидел, что она собирает… божьих коровок. Брезгливо берет их пальцами, складывает в небольшой полиэтиленовый пакет, уже наполовину полный и идет дальше в поисках новой жертвы.

Я хотел тихо пройти мимо, но, услышав шаги, женщина резко обернулась. Выражение ее лица мне не понравилось. Недоброе было выражение, нехорошее. Болезненная бледность и синие круги под глазами делали женщину похожей на вставшего из могилы мертвеца. Темный язык облизал пересохшие губы, реальность неожиданно задрожала, и я вновь увидел, как сквозь одно человеческое лицо проступает иное – испуганное личико ребенка. Оно посмотрело на меня умоляющим взглядом и… исчезло.

– Ты чей будешь? – хриплым голосом спросила меня женщина. Теперь она выглядела лет на семьдесят.

– Ничей я… К Ваньке Плотникову приехал.

– Ты это, – старуха торопливо оглянулась по сторонам и, понизив голос, произнесла, – рыбу красную поймаешь ежели, не выбрасывай, понял? Мне принеси, я тебе заплачу.

Я коротко кивнул и ускорил шаг. Лучше пообещать и поскорее смотаться.