Иван Петров - Парк культуры и отдыха Страница 3

– Все нормально, это у них просто технический перерыв был. Сейчас начнем двигаться, – сообщил сразу всем вернувшийся из разведки солидный мужчина в классическом костюме и тщательно начищенных черных туфлях. Его супруга тут же взяла его под руку и принялась что-то шептать, искоса поглядывая на меня.

Очередь действительно начала двигаться, но как-то неровно, рывками, и в период очередной паузы я неожиданно для себя выслушал от семейной пары полноценную лекцию о врачах-вредителях.

– Вот вы шутите так странно, – начала все та же женщина, все-таки развернув ко мне свое круглое простое лицо, – а ведь не знаете, что людей прививают от бешенства той же бактерией, только слегка пришибленной. Обезьян от сумасшествия привили, а гарантии, что они не заразятся, нету никакой. И кормят их чем попало, ГМО каким-то травят. Это ж додуматься надо, такой опасный эксперимент прямо среди живых людей ставить! И дети тут опять же. Это ведь ваша дочка, не приемная? – задала она ожидаемый вопрос, указывая на Лизку, после чего застыла, пожираемая любопытством изнутри.

– Моя, – буркнул я после неприлично затянувшейся паузы.

– Э-э, в смысле, родная или…, – начал мычать следующий ожидаемый вопрос мужчина в костюме, но я опередил его.

– Родная, да.

– До чего дошел прогресс! И ведь как похожа на вас, но ведь совсем белая при этом! – восхищенно откликнулась женщина и начала мне рассказывать, как ее внучка делала экстрапоральное оплодотворение и родила в итоге двойню.

– А муж ее, скотина, сбежал за полтора года до этого, представляете? Это чтобы алиментов не платить, – наконец, удивила меня она.

– Он не просто скотина, а подлец, негодяй, гнида и крохобор, – уточнил мужчина в костюме и гневно топнул по асфальту начищенной туфелькой. Дослушать эту потрясающую историю мне не довелось, потому что очередь раздвоилась перед двумя окошками кассы и женщина в окошке передо мной устало буркнула из сумрака своей будки:

– Лодка или катамаран? Быстрее соображайте, люди ждут.

Я выбрал именно лодку, а не катамаран, поскольку вдруг почувствовал, как соскучился по простым мышечным усилиям – чтобы работать веслами и с оттяжкой, от плеча.

Помимо оплаты в тысячу рублей за аренду, с меня содрали залог еще примерно в сто долларов, но спорить я не стал и послушно выгреб всю имевшуюся в карманах наличность.

Марта забиралась в лодку с огромным недоверием, держась за меня сразу двумя руками, а Лизка, разумеется, плюхнулась с разбегу так, что я почти поверил, что у нашей лодки оторвалось дно и мы сейчас пойдем ко дну.

Потом я неспешно, с удовольствием выгреб на середину большого озера, осматриваясь, но какой именно из островов неподалеку назывался Обезьяний, было неясно, так что я просто поплыл наугад, велев Лизке смотреть в оба и кричать, если увидит что-то интересное.

Впрочем, первую обезьяну заметила Марта – это был в умат пьяный мужик в казацкой папахе, который плавал среди лодок и хватал их за борта. Когда его отгоняли веслами, он кричал «Слава Руси!» или «Покайтесь, басурмане!» в зависимости от того, кого он видел в лодках.

– Только не бей его, пожалуйста, – сказала Марта, с тревогой глядя, как этот человекообразный, натужно пыхтя, гребет к нам.

– Конечно, дорогая, – ответил я и вынул весло из ключицы, перехватив его поудобнее.

Казак поздно заметил мой маневр и его несло к нам уже по инерции, а не по взаимному желанию.

Он все-таки схватился за корму нашей лодки, но действовал очень неуверенно, а его «Покайтесь, басурмане!» и вовсе прозвучало еле слышно.

Я не стал его бить веслом по морде, а просто плеснул руками немного воды в его косые глазки и он тут же отплыл прочь, бережно придерживая отяжелевшую от воды папаху, украшенную кучей каких-то ярких и, видимо, ценных для всякого посконного человека значков.

Пока Лизка яростно аплодировала, я неспешно вставил весло обратно в ключицу и мы поплыли дальше, лавируя среди прочих лодок и катамаранов, которых вдруг стало как-то слишком много.

Впрочем, все выглядело культурно и спокойно. Люди вокруг безмятежно катались, дружелюбно улыбаясь друг другу, даже если лодки вдруг соприкасались бортами в ходе неумелого лавирования.

На берегу народ загорал на удивительно густой траве, так и не вытоптанной за лето. Разумеется, там же народ и выпивал, но таких же пьяных идиотов, как тот безумный казак в папахе, нам больше не попадалось.

– Смотри, смотри, обезьяна! – закричала Лизка, показывая на берег справа.

Я ничего, кроме кустов и травы, там не увидел.

– Тут что-то случилось, – хриплым от напряжения голосом сказала Марта, вглядываясь вдаль, и я вдруг заметил на берегу толпу, окружившую лежащего человека в чем-то коричнево-бежевом.

От толпы метнулась серая тень, перескочив куда-то выше, на ветки, и от этой тени все люди рядом вдруг разбежались в разные стороны, как от бешеной собаки.

Я направил лодку к берегу и скоро стало видно, что человек на траве не просто лежит – его держат за руки и за ноги, а он вырывается и кричит, что есть силы.

– Фу, у него что-то белое изо рта вылезает, как пена, – сказала Лизка с отвращением, продолжая, тем не менее, внимательно всматриваться в несчастного.

– Ваня, не подплывай близко, пожалуйста, там без нас справятся, – попросила Марта и я послушно бросил весла.

Толпа на берегу все прибывала, тревожно гудя. Появились первые полицейские, им что-то объясняла рослая женщина в черном костюме, и кричали другие люди рядом, но было видно, что полицейские никого не слушали, выкрикивая в рации неслышимые отсюда сообщения и быстро распределяясь редкой цепочкой вокруг распростертого тела. При этом служивые тревожно оглядывались, пристально осматривая территорию вокруг себя, особенно пристально глядя на ветки деревьев над собой.

– А где ты видела обезьяну? – спросил я Лизку и она снова показала на толпу:

– Там.

Подъехал серый «Урал», оттуда высыпал взвод омоновцев. Полицейские грозными взмахами дубинок рассекли на части и отогнали прочь толпу, а затем встали плотной шеренгой, не подпуская к бежевому пятну никого.

Некоторые из полицейских держали на изготовку пистолеты и это зрелище меня удивило донельзя.

– А я писать хочу, – вдруг сообщила Лизка. – И еще Тяфа соскучилась без нас, надо ее забрать из машины, – добавила она.

Марта вздохнула:

– Вань, мы же не можем оставить лодку и пойти все вместе?

Я категорически отверг этот вариант – еще не хватало дарить сотню долларов пьяным казакам, которые, конечно, возьмут на абордаж бесхозное суденышко.

Марта согласилась посидеть в лодке и подождать нас. Я выбрал пустынное и низкое местечко на берегу для причаливания и мы с Лизкой побежали к туалетам.

То есть бежала она, а я тащился следом, хмуро глядя по сторонам.

Стало жарко, солнце палило, как в июле, народ вокруг совсем размяк и разделся, а, главное, жадно пил холодное пиво и я даже подумал о том, что, наверное, можно будет бросить машину тут или вызвать таксистов с услугой «пьяный водитель».

Пока я думал, готовы ли мы к таким незапланированным тратам, Лизка уже выбежала из туалета и показала мне на мост:

– Сначала за Тяфой.

Мы смогли без приключений дойти до моста и даже перешли его больше чем наполовину, когда вдруг уперлись в полицейский патруль.

Трое полицейских шли нам навстречу, растянувшись жидкой цепочкой на всю длину моста, но когда мы с Лизкой поравнялись с ними, они вдруг встали перед нами все вместе.

– Проход закрыт, – извинительно развел руками старший офицер и я узнал усатого капитана.

– Как это – «закрыт»? Нам в машину надо, – опешил я.

– Вы нас простите ради бога, только что получили распоряжение руководства закрыть этот мост. Идите по другому, с той стороны, может, он еще открыт, – печально, но твердо сказал капитан.

– Да ведь это километров пять пешком, в обход, через три моста! – дошло вдруг до меня.

– Дяденька полицейский, у меня в машине Тяфа одна скучает. Пустите нас, пожалуйста!, – попросила Лизка и сделала жалобные глазки, как у кота из мультфильма про Шрека.

Это был безотказный способ и я не удивился, когда полицейский сказал:

– Ладно, бегите, только я вас не видел. И вот что – я вас помню, у вас же там жена осталась.

– Ну да, – согласился я, – осталась.

– Назад я вас точно не пущу, – строго сказал капитан.

– А по тому мосту, с той стороны? – показал я пальцем в небо.

Капитан промолчал, пряча глаза, и меня кольнуло странное тревожное предчувствие.

– Что за ерунда тут творится, товарищ капитан?

– У тебя есть пять минут, чтобы привести сюда жену, а потом вообще убраться с острова, – сказал он мне резко, отбросив церемонии, и выразительно постучал по своим наручным часам.